вырывался лишь нечленораздельный хрип, который никого не мог призвать на помощь. Он почувствовал, что руки и ноги у него наливаются свинцовой тяжестью, а легким начинает не хватать кислорода. Когда он окончательно утратил способность выполнять какие-либо скоординированные движения, ему вдруг подумалось, что это сердечный приступ, и он мучительно старался припомнить, что следует делать в таких случаях.
Так он и умер, пытаясь отыскать в памяти давно забытые средства.
Прежде чем подняться на веранду, он посмотрел по сторонам, затем оглянулся на труп Нэнсина, из которого минуту назад извлек отравленный шип. Его люди подняли безжизненное тело и швырнули на поросший кустарником склон.
Ручка двери бесшумно повернулась. Мужчина немного выждал, чтобы дать время остальным, затем перешагнул через порог и застыл на месте, как статуя из черного гранита. Тишина. Он поднялся по лестнице и остановился перед закрытой дверью, из-за которой доносились приглушенные звуки телевизора. «Как легко предвидеть, что делают эти американки по вечерам…» - подумал он.
В комнате было пусто и темно. Он снял свой браунинг с предохранителя - на случай, если Годдард укрыл где-нибудь еще одного Нэнсина. Затем бесшумно пересек темное помещение и подошел к спальне. Здесь он спрятал оружие, - оно ему не понадобится. Даже если Годдард нанял двух телохранителей, наверняка второй не сидел бы тут.
Сначала он увидел ее ноги - стройные, ничем не прикрытые, лежащие на свернутом пледе. На туалетном столике стоял маленький переносной телевизор. Кэрол Годдард в удобной позе лежала на постели. На ней была ее любимая ночная рубашка, едва прикрывавшая бедра. Внезапно сильная рука в кожаной перчатке зажала ей рот. Она попыталась крикнуть, а когда ей не удалось выдавить из себя даже легкого писка, рванулась изо всех сил.
Она металась по кровати, как дикий зверь, с каждой секундой все сильнее задыхаясь, потому что рука мужчины все крепче и крепче стискивала ее голову, зажимая рот. Неожиданно ладонь, давившая ей на губы, ослабила усилие. Кэрол сделала глубокий вдох, чтобы крикнуть, но в ту же секунду локоть нападавшего устремился к ее горлу, под самой щекой, и погрузился в него с силой твердой, эластичной пружины, одновременно пальцы его второй руки привычным движением надавили на какую-то точку в задней части ее шеи.
Комната в бешеном темпе закружилась перед ее глазами.
Где же отец? Где этот чертов Нэнсин?! И Алан! Он уже должен был приехать! А Джонатан? Где он?! И она потеряла сознание.
Мужчина тотчас убрал руки, и Кэрол, как тряпичная кукла, повалилась на постель. Он поправил маску, плотно облегавшую лицо, и положил тело девушки на спину. Потом проверил ее пульс. Он оказался ровным и спокойным.
- Что ты сделал с моей дочерью?! Что ты с ней сделал, сукин сын?!
Мужчина медленно повернулся к двери. На пороге стоял избитый Джордж Годдард, придерживаемый двумя людьми в масках. Они бросили его в кресло, привязали к спинке и засунули в рот кляп. Человек в плотно облегавшей лицо маске подошел к туалетному столику, выдвинул первый попавшийся ящик и принялся рыться в аккуратно разложенных стопках чулок и колготок. Он остановил свой выбор на более прочных шелковых, с примесью искусственного волокна. Кроме того, он прихватил один хлопчатобумажный носок. Чулками он привязал лодыжки Кэрол к торчащим клиньям деревянной кровати, а руки, связав, прикрепил к резному изголовью. Затем открыл девушке рот и всунул между зубами носок, предварительно убедившись в том, что он не мешает дыханию. Потом взял еще один чулок и перевязал им лицо Кэрол таким образом, чтобы она не могла выплюнуть кляп. Выпрямившись, он взглянул на трепыхавшегося Годдарда и еще раз проверил крепость узлов на лодыжках и руках Кэрол. Все было в порядке. Он извлек из кармана нож. Годдард попытался было вскочить с кресла, но веревка прочно удерживала его, а грубый толчок стоявшего сбоку мужчины осадил его на месте. Острие ножа коснулось тонкой ткани на уровне груди девушки, разрезало материю и скользнуло вниз. Еще два разреза на плечах - и он без труда снял с нее рубашку…
- Понимаешь, когда Марсель Ашар, писатель, оказался на одном балу, он заметил среди гостей молодую актрису. «После шампанского вы хорошеете прямо на глазах», - сказал он ей. «Я не пила сегодня шампанского!» - удивилась девушка. «Да, но я пил», - ответил Ашар.
Замечательно, просто замечательно! Вот так надо поступать с женщинами, Джонатан… Ты уже уходишь?
Тренч поправил галстук и пригладил волосы.
- Уже почти девять, - буркнул Сендерс. - Не поздновато ли для визитов? Ты хочешь встретиться с тем уголовником, признайся?
- Не исключено, что я встречу его там. Во время телефонного разговора Джордж был сильно возбужден в связи с его неожиданным возвращением. Стентон обещал быть около восьми. Я вернусь в одиннадцать, не жди меня, Патрик.
Сендерс посмотрел на друга, открыл рот, готовясь что-то сказать, но отказался от своего намерения. До него вдруг дошло, что Тренч очень одинок. Богат и одинок. Богатство пришло к нему, когда он уже ни с кем не мог им поделиться, лишившись перед этим жены и ребенка - единственных существ, которых любил. Сендерс также потерял ребенка. И жену. Угнетенная чувством вины и ответственностью за смерть сына, наполовину лишившись рассудка от отчаяния, она совершила самоубийство. Объединенные схожим несчастьем, они смогли сблизиться настолько, чтобы сделать жизнь сносной, однако в глубине души оба остались замкнутыми в себе одиночками.
Патрик кивнул головой и сказал:
- Ладно, Джонатан, я пошел спать. Желаю приятно развлечься.
Рашен Хилл представляет собой холм высотой девяносто метров над уровнем моря. Улочки здесь крутые и извилистые; чтобы припарковать автомобиль, приходится изрядно потрудиться. Алан Стентон остановил машину на аллейке, проходившей параллельно невысокой каменной стене на вершине холма, в пятистах метрах от дома Годдардов. Он и сам не знал, почему так поступил. Какое-то шестое чувство шепнуло ему об опасности, и прежде чем успел подумать, он уже нажал на тормоз и включил зажигание.
Некоторое время он сидел в сосредоточенном молчании. Затем взглянул на приборную доску «форда»: фосфоресцирующие часы показывали десять минут десятого. Он быстро открыл чемодан, вытащил пистолет и спрятал его в заднем кармане. Пиджака у него не было: он не успел его купить. Он вышел из машины и запер дверцу, после чего сделал два шага и вернулся.
В Сан-Франциско ни один человек в здравом уме не оставит триста пятьдесят тысяч долларов на переднем сиденье автомобиля. Он схватил чемодан, снова запер дверцу и зашагал в сторону дома.
Сержант Дуэйер и старший сержант Берджер сидели в патрульной машине и наблюдали за домом Годдарда. Нэнсин, который обыкновенно каждые два часа связывался по телефону с частной полицией Рашен Хилл, молчал.
- И что ты об этом думаешь? - спросил Берджер. Дуэйер еще раз связался с коммутатором.
- Нет, Нэнсин не дает о себе знать. Я звонила, но никто не снимает трубку, - услышали они ответ телефонистки. - Проверьте, что там у него случилось.
Берджер потер рукой глаза и мрачно взглянул на помощника.
- Может, смотрят телевизор и не слышат звонка? - рассуждал Дуэйер. - Помнишь старуху Пилигрино из Сан-Матео? Она два года не выключала телевизор, пока наконец в нем что-то не загорелось и она не умерла от угара. Ее сосед потом показал, что она частенько звонила ему в четыре утра и жаловалась, что картинка исчезла.
- «Когда смерть явится за мной, она застанет меня за работой», - пробормотал Берджер.
- Что ты там бурчишь?
- Это сказал Джирард, первый американский миллионер. Ну, пошли. - Берджер выключил мотор.
Дуэйер вылез из машины первым, а за ним Берджер, бормоча под нос проклятия. Он захлопнул дверцу и пошел за Дуэйером.
Они находились уже метрах в семидесяти от дома Годдардов, когда Берджер заметил вдруг тени. Пригнувшись, они крадучись, бесшумно двигались вдоль стены виллы.
- Ложись, Джейк! Ложись! - крикнул он Дуэйеру, хватаясь за оружие.
Он молниеносно укрылся за низким краем тротуара, обеспечивавшим хоть какое-то прикрытие, больно ударившись при этом лбом, и, когда ему наконец удалось вытащить кольт, первое, что он увидел, был длинный двенадцатизарядный ремингтон, вылетевший из широко раскинутых рук Дуэйера. Не медля ни секунды, Берджер, перекатившись, укрылся под «фордом», оперся о покрышку колеса, вытянул руки вперед и взвел курок револьвера.
Затем дважды выстрелил и потряс головой, наполовину оглушенный и ослепленный блеском выстрелов.
Мягкие тупые пули лопали в одного из горилл и в человека в маске. Остальные тени исчезли, растаяли, как дым, и Берджер не знал, не привиделось ли ему все это.
Наконец он снова их увидел и сразу догадался, что они замышляют. Перед открытыми настежь воротами дома Годдарда стоял автомобиль с потушенными фарами. По очертаниям он' узнал американскую версию «ягуара». Инстинкт подсказывал Берджеру, что эти люди, кто бы они ни были, несомненно захотят добраться до машины и постараются скрыться. «Они вышлют одного, он разрядит в меня весь магазин, а тем временем остальные успеют добраться до машины. Я бы сделал именно так», - думал Берджер.
Опираясь на локти, он сунул голову под «форд» и, отталкиваясь коленями, стал проползать под ним, сантиметр за сантиметром, на другую сторону, лишь бы подальше от того места, где они видели огоньки его выстрелов. Любой ценой он стремился добраться до рации.
Алан остановился как вкопанный и машинально пригнул голову. Выстрел, чей-то пронзительный крик, потом еще четыре выстрела. Он бросил чемодан, снова его поднял, вытащил из кармана вальтер и снял его с предохранителя.
Он стоял в глубине участка Годдарда, пробравшись дорогой, которую ему когда-то показала Кэрол, - надо было вскарабкаться на стену, огораживающую холм, и идти по ней, чтобы очутиться во владениях Годдарда. Поначалу ничто не указывало на опасность. «Мерседес» Джорджа, как обычно, стоял на посыпанной гравием дорожке у дома, наверху горел свет, слышались звуки телевизора. Но вскоре взгляд Алана упал на странной формы предмет, валявшийся в кустах по ту сторону изгороди. Нагнувшись, он разглядел разорванную рубашку, джинсы и смутные очертания лица. Это был кто-то