незнакомый, кого он никогда раньше не видел. «Нэнсин?» - подумал он. И в этот момент раздались выстрелы.
Он бросился на землю, подполз к газону, до крови раня пальцы об острые камни, и стал наблюдать за домом. Под верандой промелькнули какие-то тени. Один, два, три… Три бесшумных силуэта распластались на фоне белой штукатурки стены. Что-то тут было не так, и спустя несколько секунд он понял, в чем дело. Два силуэта заметно отличались от третьего, который то отступал, то снова выходил вперед, и так до самых распахнутых ворот, выходивших на улицу. Два же других силуэта опирались друг на друга, цеплялись за стену, они словно подпирали друг друга, стремясь избежать падения. Он не мог разглядеть хорошенько, но готов был поклясться, что тень, которая находилась ближе к стене, была ниже, тоньше, больше походила… на женскую. Да, теперь он был уверен: этой тенью была Кэрол.
Он вскочил, поднял пистолет и уже готовился издать предупредительный крик, когда случились три вещи одновременно: человек, придерживавший Кэрол, сделал пять выстрелов куда-то в сторону улицы, второй мужчина тем временем втащил Кэрол в «ягуар» и тотчас запустил двигатель, а из открытой двери дома выбежал Джордж Годдард. Рубашка на нем была разорвана, а в руке он сжимал тетрадь или конверт - что именно, Алан не успел рассмотреть. Годдард, как сумасшедший, подскочил к «мерседесу», сел в него и немедленно тронулся с места. В нескольких десятках метров впереди него мчался «ягуар» с похищенной Кэрол.
Тренч миновал Кэпитол Арч, и его автомобиль начал медленно взбираться в гору. Он только что свернул на Парк Лэйн - до дома Годдардов оставалось пять, максимум десять минут езды. Он прибавил скорость, взглянул в зеркальце заднего вида, машинально поправил галстук, и с этого момента наступил ад.
Неизвестно откуда перед ним появился какой-то автомобиль. Марки его он не успел разглядеть, заметил только, что машина приземистая, маленькая и спереди у нее установлены шесть мощных рефлекторов, которые ослепили его. Тренч притормозил и повернул руль вправо, желая уступить дорогу, хотя готов был поклясться, что Парк Лэйн - улочка с односторонним движением, слишком узкая для того, чтобы на ней могли разъехаться два автомобиля. Но было уже поздно.
«Ягуар» - с близкого расстояния он узнал марку - врезался левым крылом в бампер машины Тренча, с ревом дал задний ход, заехав на газон, и стал разворачиваться. В ту же секунду Тренч услыхал пронзительное завывание полицейских сирен. Быстро обернувшись, он замер - за его машиной гуськом стояли четыре полицейских «форда», мигая фарами. Прежде чем он успел что-либо сделать, из ближайшего автомобиля выскочил водитель со знаками различия лейтенанта на плечах, подбежал, наклонился и крикнул:
- Проваливай отсюда, быстро! Ты загораживаешь дорогу!
Тренч включил первую скорость и нажал на газ. На протяжении четырех километров Парк Лэйн не пересекается ни с одной другой улицей, огибая Рашен Хилл; волей-неволей ему пришлось ехать за убегавшим «ягуаром», и он мчался, как никогда раньше. Под педалью газа он ощущал пол, тормозом не пользовался, избегая смотреть на спидометр; холод то и дело подкатывал ему к горлу, когда автомобиль задевал боком фонарный столб или изгородь. Парк Лэйн сделалась вдруг еще уже, слишком узкой, передние колеса все чаще заезжали на обочину, завывающая кавалькада постоянно висела у него на хвосте, а в мыслях то и дело упорно возникал один и тот же абсурдный, неизвестно откуда взявшийся вопрос: «Боже мой, что я сегодня ел на завтрак?» Убегавший «ягуар» то исчезал, то снова появлялся в нескольких десятках метров впереди. В конце концов Тренч потерял чувство времени и пространства, не понимая, он кого-то преследует или, наоборот, преследуют его самого; он не мог ни о чем думать, предвидеть, что сделает через минуту и что ему принесет эта минута.
Алан проверил защелки чемодана; они держали надежно. Затем он попытался сосредоточиться. «Этот сукин сын похитил Кэрол, - думал он. - Что это, стечение обстоятельств или заранее отработанный план? Там сейчас легавые. Пока один, может, двое, но с минуты на минуту их тут будет полно. Стоит им накрыть меня с деньгами - и все кончено, я снова окажусь в тюряге. Казеватас держал язык за зубами, а судья не поверит, что это сбережения моей умершей тетки. И все это в день освобождения! Условное помилование будет тут же аннулировано, и мне пришьют рецидив».
В душную темноту Рашен Хилл ворвался какой-то посторонний звук. Это был отдаленный, приглушенный расстоянием и деревьями вой полицейских сирен. Мозг Стентона, словно под воздействием дозы наркотика, заработал с удвоенной силой. Продумывание плана действий заняло всего несколько секунд; он помчался в сторону гаража, где должен был находиться «понтиак» Кэрол. Раз она вернулась из города, автомобиль должен был там стоять, должен, потому что иного способа бегства не существовало: взятую напрокат машину он оставил слишком далеко. Он подбежал к двери гаража, помня, что Кэрол никогда не закрывала ее на ключ. Он дернул дверь… и рука у него чуть не выскочила из сустава. Пять лет назад гараж был бы открыт, но только не теперь, нет. Теперь он с таким же успехом мог бы тянуть за канат шестидесятитонный танк. Сирены завывали все ближе. В отчаянии он пнул дверь ногой, скривился от боли и уже готов был повернуть назад, как вдруг деревянные створки скрипнули и немного приоткрылись. Не веря собственному счастью, он тут же позабыл об ушибленной ноге, проскользнул внутрь и остановился перед маленьким японским «датсуном». «„Понтиак" был бы лучше», - промелькнуло у него в голове. Он сел за руль, молясь про себя, чтобы Кэрол, как прежде, оставила на месте ключ зажигания. Молитва его была услышана, и он сразу завел двигатель. Затем выехал из гаража, развернул «датсун», застегнул ремень и, не включая фар, прибавил газу. Автомобиль отреагировал, как гоночный «порш», - рванулся на залитую огнями улицу, простонал рессорами на крутом повороте, распространив вокруг себя смрад жженой резины, и готов был уже исчезнуть в том же направлении, куда скрылся «ягуар» с Кэрол, но неожиданно остановился. Посторонний наблюдатель мог бы принять «датсун» за неправильно припаркованный автомобиль.
В гараже остался чемодан с тремястами пятьюдесятью тысячами долларов.
Сержант Верджер услышал звук сирен и оторвался от тела Дуэйера. Джейк уже перестал дышать. «Когда смерть явится за мной, то застанет на мостовой» - вот как это должно звучать, - подумал он. И в этот момент заметил выезжавший из ворот «датсун».
В нем снова заговорил старый волк калифорнийских городских дебрей. Он сам не заметил, как кольт очутился у него в руках. После третьего выстрела он сделал шаг влево, чтобы лучше оценить ситуацию, и заметил, что от «датсуна» отбегает, пригнувшись, мужчина. Он тотчас же разрядил в его сторону четыре остававшихся в магазине патрона, но инстинктивно почувствовал, что промахнулся. Не перезаряжая револьвер, он схватил ремингтон Дуэйера, щелкнул затвором и прижался щекой к холодному прикладу. Он ждал.
Мужчина вернулся, держа в руках большой чемодан, и со всех ног бросился к «датсуну». Верджер нажал на спусковой крючок. Пятьсот пятьдесят шариков стальной дроби просвистели в воздухе, а окрестности огласились мощным выстрелом двадцатимиллиметрового ружья. Заднее стекло автомобиля разлетелось на мелкие кусочки, он отчетливо это видел, но водитель был уже внутри и трогался с места! Верджер вторично прицелился.
Патрик Сендерс стоял на террасе гостиницы «Фэирмонт» и наслаждался чувством сытости, испытываемым после ужина, и зрелищем, открывавшимся с Ноб Хилл. В ста трех метрах ниже раскинулся Сан-Франциско. Перед землетрясением на Ноб Хилл стояли самые элегантные дома города; здесь обитали богатеи, сколотившие состояние на строительстве железных дорог и золотодобыче. Теперь тут высились роскошные гостиницы, сосредоточившиеся на углу Мэйсон и Калифорния-стрит.
- Мистер Сендерс?
Патрик оторвал взгляд от застекленной стены и посмотрел на официанта.
- В Англии уже после недели пребывания в самой захудалой, понимаешь, гостинице помнят фамилию постояльца, - отозвался он. - Я торчу здесь девять месяцев, и все время, понимаешь, кто-нибудь спрашивает, как меня зовут. Да, я Сендерс.
- Вас просят к телефону.
Патрик взял у официанта аппарат и проговорил в трубку:
- У телефона Сендерс.
- К вам какой-то мужчина. Он хочет с вами повидаться, но…
- Ну и пропустите его!
- Понимаете, этот человек выглядит довольно странно. Он… весь избит, окровавлен.
- Окровавлен? Господи помилуй… Может, это профессор Тренч?
- Нет, профессора Тренча мы знаем. Этого зовут Годдард, как он утверждает, но у него при себе нет никаких документов.
- Сейчас, понимаешь, бегу! Сию минуту! - крикнул Патрик. Он бросил трубку, нервно повернулся, запутался в проводе, упал, выругался, встал, бросил телефон на пол и, не обращая внимания на вызванное им замешательство, помчался к лифту.
Спустя полчаса Джордж Годдард, умытый и наспех перевязанный, лежал на диване в апартаментах Патрика. Он не желал видеть ни врача, ни полиции. Вообще никого.
- Не знаю, правильно ли я тебя понял, Джордж. Лежи спокойно, а я, понимаешь, все это громко повторю. Но сначала я дам тебе еще немного виски, - сказал Сендерс.
- Я ничего не скажу полиции, Патрик, ничего, - отозвался Джордж. - Панг убьет ее, растерзает. Это омерзительное чудовище. Я должен раздобыть деньги, мне необходимо иметь их послезавтра. Но где я возьму двести тысяч долларов выкупа?!
- Минуточку, Джордж, давай по порядку. - Патрик завинтил пробку на бутылке. - Что касается денег…
- Ведь со смертью Агнес деньги кончились! Это она зарабатывала! Мои доходы были ничем по сравнению с…
- Тот человек не знает об этом, Джордж. Он увидел дом, сад, обстановку, оценил и принял, понимаешь, решение. Скажи, Алан Стентон знал, что тебя шантажируют?
Джордж приподнялся на локтях.
- Я терпеть не мог этого парня, я уже говорил тебе об этом, но, представь себе, он оказался золотым человеком. Сегодня его выпустили из Сан-Квентина. Он позвонил мне, и я в нескольких словах рассказал…