Я вытащил свое удостоверение. Она принялась изучать фотокарточку. Наконец она открыла решетку и пригласила меня войти.
Проходя мимо нее, я уловил то тончайшее смешение запаха чисто вымытой кожи и аромата дорогих духов, которое встретишь разве что на Шестидесятой и Девяностой улицах Ист-Сайда, между Пятой и Лексингтон-авеню.
Она прошла в комнату, в которой можно было бы поместить всю мою квартиру да еще поставить два «кадиллака». Ее слегка покачивало, из чего я заключил, что в стакане был не апельсиновый сок.
На полу лежал пушистый темно-зеленый палас - под цвет ее изумрудов. Каждая вещь, казалось, сочеталась с другой так, что появлялось неодолимое желание отыскивать пару любому предмету, на котором останавливался взгляд. Она уселась на диван, покрытый желтым шелком, дивно гармонировавшим с оттенком ее кожи. Мне было предложено место рядом. Не совсем, конечно, рядом - диван был большим. Я расположился в метре от нее и откинулся на спинку. Это было самое удобное место, на котором мне когда-либо доводилось сидеть. Краснокожее чудовище перед столом Хенрехена не шло с ним ни в какое сравнение.
Хозяйка дома вдруг встала и расположилась в кресле напротив меня. Она поставила стакан на маленький инкрустированный столик и закинула ногу на ногу. Ее коленки были гладкими и загорелыми.
Женщина смотрела на меня, слегка улыбаясь. На краю столика стояли шахматы. Фигуры из слоновой кости симметрично выстроились на черных и белых полях. Рядом с шахматной доской возвышался хрустальный графин, наполненный совсем не апельсиновым соком.
Прямо передо мной, на стене, висело полотно Буше или Фрагонара, на котором в вольной позе раскинулась налитая здоровьем розовая обнаженная женщина. На ее губах застыла усталая улыбка. Парящий над ней херувим застенчиво пытался пристроить на животе нимфы распустившийся розовый бутон. Весь ее расслабленный и томный вид говорил о том, что она провела бесконечно длинную, утомительную, но полную восторга ночь.
- Итак? - сказала хозяйка, прикрыв глаза.
- Это Буше или Фрагонар?
Она вскинула голову:
- Буше. Выпьете что-нибудь?
- На службе не пью. Спасибо.
- Можно сделать исключение.
- Никаких исключений.
- Даже апельсиновый сок?
Пришлось согласиться. Она вышла из комнаты, а я еще вольнее развалился на мягких подушках. Вернувшись, она наполнила мой стакан из принесенного графина.
- Вам нравится моя обнаженная дама?
- Я вообще люблю обнаженных женщин.
- Ну это вполне естественно.
Она принялась медленно изучать меня. А так как мой рост метр восемьдесят, то осмотр занял довольно много времени.
Между тем я глотнул из стакана. Атомная смесь. Я решил, что больше трети пить не стоит.
- Могу я видеть госпожу Сааведра? - спросил я.
- Ах, герцогиню! - воскликнула она с легким презрением. - Я вам сначала расскажу о её муже. Он из благородного испанского рода и ужасно гордится своим титулом, который восходит к тысяча триста двадцать седьмому году. Кроме того, он обладает еще титулами маркиза де Гибралеона и графа де Бенальказара. Так что ваша герцогиня также и маркиза, и графиня.
- Понятно, - сказал я.
Она дернула бровью, а я продолжал наслаждаться Буше.
- Герцог обожает, усевшись между двумя стереоколонками, запускать Вагнера во всю мощь. Он преклоняется перед немецкой эффективностью и, наверное поэтому, вложил свои капиталы в промышленность Западной Германии. Он также коллекционирует ножи и увлекается телепатией.
- Вы, кажется, недолюбливаете герцога, - предположил я.
Сделав глоток из своего стакана, она продолжала:
- Ему не нравятся женщины.
Я подумал, что она сестра герцогини или, может быть, секретарша, особа из разорившейся аристократической семьи, которая, воспользовавшись отсутствием хозяев, решила поразвлечься.
- Он очень богат, постоянно делает своей жене дорогие подарки и дает много денег, поэтому она решила не оставлять его.
- Понятно.
Я подпустил в свой голос немного презрения, что не осталось незамеченным.
- Вы производите впечатление подонка и наглеца, - выдала она. Ее глаза сузились, как у кошки на ярком свету.
- Все же вернемся к делу, - предложил я.
Она пожала плечами:
- Хорошо, вернемся к этой отвратительной герцогине. Однажды, когда ей все особенно осточертело, она просто-напросто ушла из дому, не взяв с собой ничего. Заглянув в банк, она забрала из своего личного сейфа несколько тысяч долларов и отправилась на самолете в Очос Риос.
- В Очос Риос?
- Это на Ямайке. Разве вы не знаете? - Ей хотелось меня поддеть.
- Нет, - сказал я вежливо, - не знаю. Ну и что?
- Герцогиня прекрасно развлекалась там. Она повстречала одного английского офицера, чей титул оказался на целый век древнее титула ее мужа. Так что она спала с ним с гораздо большим удовольствием.
Тут я начал подозревать, что не так уж хитер, как о себе мнил.
Аккуратно поставив стакан, я начал:
- Скажите, вы случайно…
- Я вернулась только вчера. И вот узнаю, что муж уже заявил о моем исчезновении. Ну, что скажете? - заключила она с видом триумфатора.
- Да ничего особенного, - ответил я.
Это ей не понравилось. Каждый мнит себя способным породить бурю в душе ближнего.
Мне нужно было позвонить. Она указала на телефон.
- Привет, Талли, - сказал я. - Можешь вычеркнуть Катарину Сааведра-и-Карвахал.
Герцогиня тем временем поставила несколько пластинок на свою стереосистему.
- Она что, умерла?
- Нет, Лео, - ответил я, - просто сгоняла в Очос Риос.
Я повесил трубку. Это и правда была атомная смесь. Похоже, напиток состоял из чистой водки, в которую плеснули для запаха немного апельсинового сока. Герцогиня раскачивалась в ритм танцевальной музыке. Она раскинула руки, приглашая меня.
- Спасибо, нет, - сказал я.
- А надо бы согласиться. Ведь комиссар член того же спортивного клуба, что и мой муж. Они же вместе играют в сквош. И в бадминтон. Я пожалуюсь, что вы мне надерзили… если вы откажетесь со мной потанцевать.
- Мне пора, - сказал я вставая. - Почему бы вам не найти работу?
- Я была нищей и была богатой, как сказал не знаю кто. Поверьте мне, быть богатой гораздо лучше. Так вы идете танцевать?
- У меня много работы.
- Я предоставлю вам столько работы, сколько вы захотите, - сказала она.
Ее бедра ходили ходуном. Весьма впечатляюще. Она была лучшей женщиной из тех, кого мне доводилось встречать. И ведь никто не узнает! Никто, кроме ее мужа, человека, играющего в сквош с комиссаром. Лучше уж я буду играть с людьми своего круга!
- Рад был с вами познакомиться, - сказал я. - Спасибо за апельсиновый сок.
Я уже дошел до двери, когда почувствовал кого-то у себя за спиной. Она сняла туфельки и догнала меня, неслышно ступая босыми ногами по мраморным плитам.
- Трус! - прошипела она и хлопнула дверью с такой силой, что толстое стекло задрожало.
VIII
- Индиготиносерная кислота, - объявил Келси с довольным видом.
Я ничего не понял.
- Индиготиносерная кислота, - повторил он. - Не знаю, понятно ли тебе, но, имея в наличии лишь желтое пятно, найти нужное из всех существующих в мире веществ кое-что да значит!
- Еще бы. Ты имеешь в виду индиготиновую кислоту?
- Нет, - сказал он, и я уловил в его голосе раздражение. - Это немножко другое. Почти то, о чем ты говоришь, но немножко другое. Не буду повторять этот термин, но данное вещество используют для уничтожения татуировок.
- Татуировок?
- Да, татуировок. Ты слишком мало спишь. Прошу тебя, не повторяй за мной каждое слово.
Именно татуировок. Иногда люди делают татуировку, а потом жалеют об этом. Вот тогда и нужна эта кислота.
- Так, значит, делают татуировку, а потом используют кислоту, чтобы ее вытравить?
- Лучше и не скажешь. - Келси был язвительный тип.
Я потребовал палец и получил его прямо из морозильника.
С помощью мощной лупы я скрупулезно исследовал поверхность пальца. И обнаружил несколько черных точек, в беспорядке разбросанных на коже, - там, где находилось кольцо.
Я было подумал, что это крошечные пылинки, застрявшие под кольцом. Попытки счистить их оказались безрезультатными. И тогда стало ясно, что это микроскопические чернильные капельки, глубоко въевшиеся в кожу, все, что осталось от татуировки после действия кислоты.
Я взял кусок промокательной бумаги, который можно было обернуть вокруг пальца, нанес легкие чернильные мазки на черные точки и плотно наложил бумагу на палец. На ней проявились точки, расположенные беспорядочной двойной линией. Мне осталось лишь соединить их с помощью карандаша.
Линии оказались волнистыми, похожими на русские горки. Я не видел в этом никакого смысла.
Тяжело вздохнув, я продолжил свое занятие. Неужели все мои усилия напрасны? А если посмотреть на точки по-другому? Некоторые из них расположены параллельно, но на одном конце они сходятся, образуя некое подобие двузубой вилки. Я принялся переносить линии на другой листок бумаги. Пристально вглядевшись в рисунок, я вдруг почувствовал, что волосы у меня на затылке зашевелились. Это был прекрасный рисунок - я нарисовал змею, высунувшую свой раздвоенный язык.
IX
- Келси!
- Да? - В его голосе слышалось нетерпение.
- Можешь ли ты определить, когда была сделана эта татуировка?
Он склонился с лупой над стеклом. Поковырял миниатюрным скальпелем одну из черных точек. Наконец выпрямился и, сняв очки, потер глаза.
- Краситель еще достаточно насыщен и свеж в местах, где индиготин не проник слишком глубоко. Может быть, татуировка была сделана меньше года назад.
Я ушел в библиотеку и рухнул в кресло. Может ли женщина ни с того ни с сего вдруг сделать татуировку? Нет. Мужчина - возможно, и то, если он пьян. Но уж никак не нормальная женщина. Проститутки - да, и то самого низкого пошиба. Воистину женщина должна обладать весьма эксцентричным характером, чтобы придумать такое. Но если она с причудами, то не станет покупать кольцо, чтобы прикрыть татуировку. Значит, эксцентричность отпадает.