— Это не они, — угадав мои мысли, произнес Кирилл. — Вторая девушка ниже ростом. А у первой хоть и упоминаются джинсы «Монтана», но говорится, что она всегда ходила в очках. А в замурованной комнате ни очков, ни даже осколков стекол не найдено. Как это может быть при изнасиловании?
Чем я могла возразить? Он сразу заметил несоответствие в росте, а я зациклилась на пирсинге. Возможно, те штырьки с каплями янтаря попали в комнату еще до тела. Хотя откуда им взяться на стройке?
— И все-таки это пирсинг. — Я не заметила, как стала рассуждать вслух. — Штырьки вставляли в уши плотненьким рядком. Тогда это уже входило в моду.
— Возможно. Но при чем тут наше расследование? Неведомую девушку с пирсингом могли укокошить и через три месяца после отъезда Назарова, и через год. Точная дата неизвестна! Мы зря теряем время! — Коршунов начинал нервничать. — Нам нужны документы, а с непонятными трупами пусть разбираются другие. Светлая, ты женщина, а не Шерлок Холмс. Лучше посмотри сюда.
Мне не понравились его тон и пренебрежительные словечки «укокошить», «непонятные трупы». Но я действительно не Шерлок Холмс. Моя версия провалилась. Я посопела, выражая недовольство, и взглянула на экран смартфона.
— Что это?
— А вот это непосредственно касается нашего расследования, — расцвел Коршунов. — Мое задание отработали и узнали фамилию девушки, родственники которой отдыхали в «Гранд паласе» семь лет назад. По всей видимости, именно она фотографировала мальчика на пони.
— Елена Кормильцева, — прочла я первую строчку. Далее следовал калининградский адрес и телефон.
— Так точно. Ее старший брат с семьей гостил в отеле. Приезжал на отдых из Москвы. Кстати, фотограф был прав, она дочь военнослужащего. И нашли мы ее благодаря тебе.
Кирилл обнял меня и выпятил губы. Я отвернулась. Его поцелуй пришелся в щеку. Какие же мужики циники. Сам тайно сюсюкает по телефону с какой-то Танечкой, а лезет целоваться ко мне.
— Поехали к Кормильцевой. — Я решительно оттолкнула мужа, ни словом не упомянувшего про ласковый разговор с другой женщиной.
23Второй день, Калининград, 09-40
Близость тел разрушает преграды к секретам. Секс всегда входил в тайный арсенал разведок. Впрочем, гораздо чаще на подобные уловки попадались мужчины. Обычно к ним подсылали женщин легкого поведения. Но в этот раз агент Чайка расширил границы классического жанра, поменяв местами охотника и жертву.
Он проснулся с ощущением, что по щеке бродит муха. Станкевич вяло махнул рукой и открыл глаза. Пальцы задели жесткие кудряшки раскинувшейся рядом Нади-Евы, теплой и доступной. Лет десять назад агент не сразу покинул бы постель, но заводная официантка за неполную ночь сумела опустошить его на неделю вперед.
Станкевич принял душ, прикидывая, как приступить к главной части плана. Он надел трусы, сунул руки в свежую рубашку и вернулся к девушке. Мужские пальцы юркнули под одеяло и нащупали женскую грудь. Девушка хлопнула ресницами, глупо улыбнулась, и аркан из гибких рук обхватил шею Станкевича. Агент не сопротивлялся. Из кармана рубашки выпало удостоверение.
— Что это? — спросила Надя, раскрывая красные корочки. — Ты из милиции?
— Теперь это называется полиция. — Станкевич забрал удостоверение. Оно выполнило свою функцию.
В глазах девушки зарождалась тревога. Весь опыт ее жизни не сулил ничего хорошего от встречи с правоохранительными органами. Станкевич встал, его лицо приобрело жесткость.
— Я не случайно встретился с тобой. Я знаю о тебе все, Надя-Ева.
Услышав прежний псевдоним, бывшая проститутка поджала колени и подтянула одеяло к подбородку.
— Сначала я хотел допросить тебя в кабинете, но когда увидел очаровательную девушку с чудесными волосами и обольстительной фигурой, я… У меня душа перевернулась. Я уже не мог относиться к тебе как к свидетелю. Ты для меня, это… — Станкевич сделал жест, словно хотел изобразить невидимое облако или огромный букет, и скромно умолк. Выдержав достаточную паузу, он выдохнул: — Я пропал.
Агент рухнул на колени перед кроватью. Слезы не получались. Он изобразил тоску.
— Я влюбился в тебя. Ты понимаешь, что это такое?
Губы девушки дрогнули, глаза заискрились, одеяло соскользнуло, обнажив не только грудь, но и живот. Ее требовательные ладошки пустились в путешествие по мужскому телу. Кажется, она понимала любовь совершенно однозначно. Агент не противился и охотно пристроился рядом, не забывая о деле.
— Чудесная моя, ласковая. У тебя удивительная кожа, губы, волосы… — Он приподнялся на локтях и сверкнул глазами. — В этом отеле семь лет назад мой друг попал в скверную историю. Ты его знаешь!
— Кого? — испуганно заморгала Веселова.
— Его звали Олег Назаров. — Станкевич заметил испуг в глазах девушки. — Я хочу найти его врагов. Ты мне поможешь?
— Я?
— Конечно, ты! Я знаю, ты была с ним. — Теперь предстояло в очередной раз сменить праведный пыл на любовный лепет. — Я понимаю его чувства, он наверняка был покорен твоей красотой. Ты роскошная женщина. Ты совершенство, в тебя нельзя не влюбиться. Расскажи все, что знаешь о нем. Я должен отомстить.
— Я помню его. — Девушка, кажется, поверила, что встретила хорошего полицейского. — Он точно твой друг?
— Конечно, сладкая моя. Самый лучший. Расскажи о том, что произошло.
— Олег хотел съездить со мной в Польшу, — виновато сообщила Надя.
— Замечательно. У вас получилось?
— Он обещал, что это будет незабываемое путешествие, дал мне денег на наряды и билеты. Я все сделала, как он сказал, сообщила о времени отправления, но…
— Что?
— Он не пришел к автобусу.
— А ты? Ты позвонила ему?
— Да. Он не ответил, и я примчалась в гостиницу.
— Что ты здесь увидела?
— Меня не пустили. Тут были люди в костюмах, они даже милиционеров не пускали. Я убежала, но в тот же день они меня сами нашли и долго допрашивали.
— Это ФСБ. Наши ведомства вечно конкурируют. Все скрыли, ничем не поделились, а мне надо найти тех, кто помешал твоему счастью с Олегом. Расскажи подробно. Мне надо знать каждую деталь, каждую мелочь. И тогда… — Суровый агент, насколько мог, придал лицу мечтательное выражение. — Мы могли бы совершить другое путешествие. Ты и я. И не в Польшу, а в Лондон. Нет, лучше в Таиланд. Там всегда теплое море. А потом, быть может… — Он заглянул ей в глаза и произвел «контрольный выстрел»: — Я одинок и давно ищу женщину, с которой не хотелось бы расставаться… Мне кажется, я нашел.
Девушка растаяла, как забытое эскимо на пляже. Она всегда верила, что фильм «Красотка» основан на реальных событиях. И вскоре Станкевич выпотрошил ее память до основания.
24Второй день, Калининград, 10-40
Я постаралась выкинуть из головы неизвестную Таню, с которой Кирилл так ласково разговаривал по телефону. Полностью это не удалось.
Елену Кормильцеву нам пришлось вытянуть из офиса торговой компании, где она работала менеджером. Коршунов предъявил парализующее удостоверение и предупредил, что гражданка проходит свидетелем по важному делу. Девушка растерянно похлопала длинными ресницами и решила, что сама отпросится у руководства.
— Показывайте дорогу к своему дому, — приказал Коршунов, когда Кормильцева села в машину рядом со мной на заднее сиденье.
— А мы разве не к вам? — еще больше испугалась девушка.
— Нет. Закон о защите свидетелей знаете? Для вашей безопасности мы ограничили круг ваших контактов.
Сказанное отнюдь не успокоило девушку. После некоторых сомнений она попросила:
— Покажите еще раз ваше удостоверение.
— Пожалуйста.
Елена изучила раскрытые корочки и поджала губки. Но это ее не портило. Она находилась в той чудесной поре расцвета сил и желаний, которую женщины вспоминают особенно часто на закате жизни. Моих документов Кормильцева не спрашивала. Мой вид, как водится, не таил опасности.
Когда мы вошли в ее квартиру, она растерянно улыбнулась.
— Может, мне нужен адвокат. Я не знаю, как в таких случаях…
— Вы успокойтесь. Вас ни в чем не обвиняют. Нам требуется ваша помощь. — Я взяла инициативу в свои руки.
— Да? И что же я могу? — девушка глядела теперь только на меня, что позволяло Коршунову спокойно осмотреться.
— Нас интересуют события семилетней давности. В тот год приезжал ваш брат…
— Саша часто приезжает.
— Дело было в начале июля. Александр Кормильцев приезжал с женой и сыном. Они остановились в Светлогорске, в отеле «Гранд палас».
— Помню. Им хотелось быть поближе к морю. А брат — он бизнесмен.
— Замечательно.
— Вы что-то имеете против Саши? Скажите?
— Не волнуйтесь и не перебивайте меня. В один из тех чудесных дней ваш племянник сфотографировался верхом на пони. Вспоминаете?
— Ну, да. Он очень хотел. Мальчишка.
— А вы фотографировали его из-за спины фотографа.
— Я?
— Да-да. Глупо отрицать. Я видела вас и хорошо запомнила.
Елена покосилась на меня. В ее взгляде читалось юношеское презрение сорванца к школьной ябеде.
— А разве это противозаконно?
— Напротив. Мы готовы высказать вам официальную благодарность. Но прежде нам надо посмотреть эти снимки.
— Что в них такого? Мальчик и пони.
— Вот пони Люсьен как раз нас и интересует, — ляпнула я.
— Пони зовут Люсьен? А он при чем?
— Извините, это государственная тайна, — пришел на выручку Коршунов. — Вы же понимаете, в каком ведомстве мы работаем?
— Да, конечно.
— У вас сохранились фотографии? — я вновь обрела уверенность.
— Сейчас посмотрю. — Елена выдергивала из шкафа толстые альбомы, где в пластиковых кармашках хранились десятки фотографий, раскрывала их и убирала обратно.
Я подошла к окну. Глаза автоматически нашли подходящую точку для обстрела этой и соседних квартир. Господи, что я за женщина! Подоконник украшает весьма распространенный комнатный цветок с неприятным запахом, а я даже не знаю его названия. Разве можно жить с такой женщиной! Я не смогу стать хорошей женой. Для меня собрать винтовку проще, чем включить посудомойку, а общаюсь я лучше всего с бессловесной черепахой.