— Вы откуда звоните?
— Из Калининграда. И спрашиваю о вашем бывшем муже. Я видела его, и как-то нехорошо мне, сердце ноет, волнуется за дочку. Скажите, хоть это и давно было, как вам с ним жилось?
— Не хочу я о нем говорить.
— Поймите, Катя. Если бы ваша дочь выходила замуж, а у вас вместо радости душа разрывалась на части? Развейте мои сомнения. Почему вы развелись?
— Потому что он подонок.
— Гулял?
— Он ревновал меня к каждому столбу. Я терпела. А когда возвращался из плаванья… Это было ужасно.
— Он вас бил? — насторожилась я.
— Не совсем. — Женщина перешла на шепот. — Он требовал страсти, а я ничего не чувствовала. И тогда он насиловал меня, сознательно причинял боль. Вы понимаете, что это такое?
Я промолчала. Муж-насильник, чего ж непонятного. Истомина поспешила пояснить.
— Однажды, когда я отчаянно сопротивлялась и вздумала закричать, он сдавил мне горло. Я потеряла сознание, но он продолжил насилие. У меня остались следы на шее. На следующий день я собрала дочку и уехала… Бегите от него, не отдавайте ему свою дочь.
— Сейчас он повзрослел. Много лет прошло. Он больше не ходит в плавание. Истомин в отставке.
— Я знаю. Но он не изменился. В прошлом году мы приезжали в Калининград. Дочке исполнилось восемнадцать, она хотела увидеть папу, да и я, грешным делом, подумала, что Истомин подкинет денег, ведь алименты закончились. Мы встретились в людном месте. Поначалу он даже шутил, говорил комплименты, а потом я увидела в его глазах злость, которую запомнила на всю жизнь. И кривую улыбку. Так он смотрел на меня перед тем, как наброситься. Но самое ужасное, что его взгляд был обращен не на меня, а на нашу дочь! Мне стало не по себе. Хорошо, что рядом были люди, другие моряки. А иначе…
— А что случилось? Что спровоцировало такую реакцию?
— Не знаю. Истомин выродок, вот и все.
— Возможно, был некий толчок. Попытайтесь вспомнить.
— Был День военно-морского флота. Я специально подгадала поездку на конец июля. Истомин назначил встречу на набережной Петра Великого. Там оказался Музей Мирового океана. Красивые корабли пришвартованы вдоль набережной, и даже подводная лодка. Их можно посещать, они используются как музеи. Истомин пришел в парадной форме. Он много говорил, водил нас по кораблям, объяснил устройство подводной лодки. И вот когда мы поднялись из подводной лодки, он и вспылил.
— Это напомнило ему возвращение на берег?
— Не знаю. До этого мы посетили два судна, спускались по трапам, все было нормально.
— Возможно, он прикоснулся к девушке, прижался к ней.
— Наоборот. В подводной лодке было душно. Дочка первой выбралась на воздух, сняла курточку и наблюдала, как сходим мы. Ей все понравилось. Она светилась. А он потребовал снять золотое украшение.
— Какое?
— Так, ерунда. Золотая висюлька в пупке.
— У девушки был пирсинг?
— Сейчас это повальное увлечение среди молодежи. Вот я и разрешила. Все лучше, чем в ноздре или на языке.
— Да уж. И что было дальше?
— Истомин страшно разозлился, когда дочь отказалась. Он насильно надел на нее курточку и сказал, чтобы мы проваливали и уезжали из Калининграда. У дочери был шок. Она плакала. Я увела ее. А Истомин тут же пошел отмечать праздник с каким-то знакомым моряком. Он стал много пить.
— Спасибо, Екатерина, вы меня просветили. Теперь буду думать, как отговорить дочь.
— Не связывайтесь с Истоминым. Пожалеете. А мы на следующий день уехали из Калининграда. От греха подальше.
Отключив связь, я посмотрела на Коршунова.
— Что скажешь?
— Даже не знаю. Не отклоняемся ли мы в сторону? Наша задача — узнать судьбу пропавших документов, а не хвататься за нераскрытые преступления, которые попадаются на пути. Допустим, Истомин садист. И что?
— Он садист и насильник, который реагирует на пирсинг. Ты слышал, что говорила его жена? Он может задушить. Если он убил Ингу Лехнович, то вряд ли на этом остановился. Могут быть и другие жертвы. Надо узнать, были ли нераскрытые изнасилования и убийства в тех местах, где служил Истомин?
— Конечно, были. Можешь не сомневаться.
— Нас интересуют те случаи, когда у жертвы был пирсинг. Сделай такой запрос. Ну, пожалуйста, — ласково попросила я.
— Я только и посылаю запросы. Половину отдела отрываю от работы.
Пришлось перейти к угрозе.
— Коршунов, если ты откажешься, в мою комнату ни ногой!
— Ладно-ладно. Время еще есть. Три дня. — Последние слова он произнес очень грустно, словно речь шла о неизбежном расставании. Кирилл взял смартфон, вошел в свою почту, чтобы набить сообщение, как вдруг его унылое лицо приобрело каменную твердость. — Нам ответили.
— Что случилось? — встревожилась я, не вытерпев его молчания.
— Никакого киллера-дублера не было. Контора не проводила параллельное расследование. Никто из наших сотрудников не мог быть причастен к убийству Назарова. И еще…
Он смотрел на меня, не решаясь что-то сказать.
— Договаривай уж, — помогла я ему.
— Руководство не верит твоим словам. Они убеждены, что шестого июля в 308-м номере отеля «Дона» стреляла ты.
36Третий день, Калининград, 16-10
Кирилл потупился. Он смотрел на смартфон, словно умоляя, чтобы на дисплее появилось другое сообщение. А мне хотелось швырнуть лживое устройство в стену. Я первой нарушила затянувшееся молчание.
— Подумай сам. Разве я стала бы убивать Назарова, если мне поручили его ранить? Зачем мне это? Да и потом… Первый выстрел я всегда делаю в грудь, чтобы избежать промаха. И только затем — в голову. А тут — два выстрела в затылок. Как я могла это сделать? Он что, повернулся ко мне спиной и сказал: давай, детка, мочи!
— Светлая, это мнение начальства. Согласись, странная история.
— Ты тоже мне не верил. Сам говорил, что выкручивался, чтобы прикрыть мою ошибку. Ошибку, которой не было!
— А что еще я мог подумать? Ты была в номере в момент убийства. Пули выпущены из такого же пистолета. Тебя засекли в отеле сразу после выстрелов.
— Ты забыл про открытое окно.
— Это классическая уловка. Все подумали, что ты ушла через окно, а на самом деле спустилась по лестнице.
— Я вошла в номер, чтобы убедиться, что там мой клиент. И увидеть того, кто стрелял. Но там был только труп и открытое окно. Понимаешь?
— Сейчас я тебе верю.
Внезапно я почувствовала прилив слабости. Мне стало нехорошо от дикой мысли.
— Стоп. Я видела там куски мозга и лужу крови. Эти пули должны были снести ему полголовы.
— Да, считай, лица не было.
— А как опознали Назарова?
— Опознали? Его номер, его вещи…
— Вы хотя бы отпечатки пальцев проверили?
— Никто не сомневался, что это Назаров. Нам было наплевать на тело предателя! Мы искали документы!
— А если Назаров инсценировал свою смерть? Шлепнул сообщника, а сам скрылся. И документы унес с собой. Поэтому их нигде и нет. Вы искали папку, а не человека. Вы копались в малом и упустили большое.
Коршунов замер с приоткрытым ртом, потом вскочил и заметался по комнате.
— Невероятно. Еще одна версия. Она все меняет. — Он резко остановился и посмотрел на меня. — Если Назаров нас обманул, почему досье всплыло только через семь лет?
— Сначала надо убедиться, что убит именно Назаров. Провести анализ ДНК.
— Тело кремировали, даже не перевозили в Москву. Сохранился ли прах, не знаю. Его жена и дочь скрылись на Западе. А других родственников у Назарова не осталось. Анализ провести невозможно.
— Не ожидала, что вы так работаете.
— Секретность и спешка, черт их побери!
— Мы что-то упустили, Коршунов. Если была инсценировка, должен быть человек, которого Назаров подставил вместо себя. Откуда он взялся?
— Если я сообщу в Контору версию с подменой… — Кирилл покачал головой.
— А чем они нам помогут? Уже ответили, что ничего не знают о другом киллере. Надо самим разбираться.
— Как?
— Надо встретиться с теми, с кем виделся Назаров. Врача Марченко мы нашли и многое выяснили. Теперь надо разговорить проститутку. Она провела много времени с Назаровым.
— Есть протоколы ее допросов.
— Я их читала. Но перепуганная девчонка могла что-то скрыть или приврать. И надо обязательно найти Истомина. Эти люди в городе?
— Я уточню. Надежду Веселову, бывшую Еву, прижать несложно, а вот Истомин вряд ли захочет с нами говорить. Он сильно обижен. Из-за следствия он потерял погоны и досрочно ушел в отставку.
— У нас есть к нему новый ключик — Инга Лехнович. Мы расколем садиста.
Коршунов немного подумал и взялся за смартфон.
— И не забудь отправить запрос по убийствам девушек с пирсингом, — напомнила я. На этот раз Кирилл не стал возражать. Я нежно коснулась его руки. — Предупреди, пожалуйста, что это срочно.
— Хорошо. С этого и начну.
Кирилл нащелкал запрос и отправил его по электронной почте в Москву. Потом связался по телефону с всезнающим начальником местного управления Конторы, Егором Ивановичем, имя которого я уже успела запомнить. Вскоре Егор Иванович перезвонил. Кирилл слушал собеседника, кивал и что-то записывал. Закончив разговор, он потряс вырванным из блокнота листком.
— Мне сообщили адрес прописки Надежды Веселовой и место ее работы. Ночной клуб «Декамерон».
— Она все еще проститутка?
— Почему сразу проститутка? Веселова работает официанткой. Говорят, что так и есть.
Пока мы ждали ответа, я еще раз внимательно прочла показания девушки. Вроде бы ничего нового, но одна деталь вызвала у меня недоумение.
— Ты обратил внимание, что девушка назвала Назарова Механиком. Не Котиком, не Тигром, не Папиком, в конце концов, а Механиком. Почему?
— Из-за механического секса.
— Нет. Она назвала его так еще в ресторане. Они даже не успели подняться в номер.
— Проститутки сами используют псевдонимы и навешивают их на других. А может, Назаров сам назвался Механиком. Не каждый клиент готов открыть свое имя.