Было ли мне его жаль? Нет! Ведь, по сути, с ним ещё ничего не делали. Потолкали чуток, один раз он сам нарвался на кулак.
— Дань, бл*, в чём дело? — у меня выискивал ответа.
— Это и я хочу узнать, — тяжко выдохнула. Мне не нравился такой расклад, а ещё больше, что приходилось разбираться с «другом». — Я обещаю, что тебя не тронут, если скажешь, с кем ты говорил, — отчеканила, когда Славку усадили на какой-то цементный блок. Друг выглядел жутко напуганным:
— Я не понимаю, о чём ты.
Я из кармана достала пакетик с герычем, его ещё до поездки просила. Бросила перед другом:
— Если думаешь, что я шучу, зря. Убили отца, его людей и ведётся охота на меня. А я, ну, прости, вот такая тварь, что хочу жить. Если мне понадобиться тебя убить, я это сделаю, — сказанное было… чистой правдой. Какой бы я милой и веселой не была, я росла не в простой семье. Мой отец не безобидный художник. Сострадание мне не чуждо, но не к тому, кто причастен к смертям людей, дорогих мне!
— Ты же шутишь? — его голос надломился. Он затравленным щенком то на меня смотрел, то на других, словно до последнего верил, что мы его разыгрываем.
— Ты несколько месяцев как соскочил. Думаю, дозы хватит, — покосилась на Хана. Он позволил мне рулить моментом.
— Дань, твою мать, мы же друзья… Я же помогал… — сбивчиво твердил.
— Ты меня держал рядом, потому что было удобно. Это я идиотка к тебе заявилась. Так что не смей… о дружбе говорить. Я плюну на всё, и просто тебя грохну! Три минуты: оправдаться, повиниться или закопаться, — глянула на телефон. — Время пошло!
Амир и Рома демонстративно стволы с предохранителей сняли.
— Вы хоть знаете, кто я? Да вас… — от просьб о пощаде до угроз штормило Славку.
— Мы тебя прикопаем. Поверь, конфликт будет частично улажен. В деле уже столько народу полегло, что твою смерть и не заметят, — вместо меня заговорил Хан.
— Дань, бл*, — подвыл Лаврентьев, — мы же…
— С кем ты говорил? — с убийственным спокойствием вторил вопрос Хан.
— К-когда?
— Перед тем как я сбежала, — терпеливо пояснила. — По телефону… С каким-то Мурадом… — умолкла в ожидании. Была готова услышать правду. Настраивалась на это.
— Не понимаю…
— Му-рад! — отчеканила по слогам, начиная раздражаться. — Кто это?
Славка, зло поджав губы, дёрнулся.
— Давай пропустим хрень, по типу, я не я, корова не моя. Это не то, что то думаешь. У меня нет времени, Слав. Отца убили, хотя кому я говорю?!
— Это не я! — затряс рьяно башкой Лаврентьев.
— А вот этого не знаю, — деланно сожалела. — Не уверена, пока не расскажешь, кто и что… Можешь брыкаться, отмалчиваться, придуриваться непонимающим, но я слышала твой разговор. Пересказывать не стоит, я его хорошо запомнила, мы просто хотим знать, кто этот Мурад.
Упёртый Славка оказался. Огрёб несколько ударов, не сказала бы что мозговышибающих, но кровь на лице появилась. И взглядом уже не молил — ненавидел и презирал.
— И что, ты готов вот так, за чужие грехи… — начала было я, как Хан меня оборвал:
— Дань, иди в машину, — грозно взглядом послал в сторону тачек. Я тяжко вздохнула и уже собралась уйти, как Лаврентьев глухо поржал:
— А ты смотрю ручная стала, — окровавленные губы искривил в подобии ухмылки. Впервые видела на его лице не симпатию, а презрение.
— Слышь, Хан, — теперь к мужу моему обратился, — ты её уж трахал? — секунду помолчал. — А я почти, хотя, она, наверное, это рассказала, коль такая крутая и честная. Рассказала? — вторил, поржав едко. — Как меня просила её трахнуть, лишь бы тебе девочкой не доставаться.
Хан на меня не смотрел, но я ощутила животный страх… потерять его… из-за правды, которую он не должен был узнать.
— Что такое? — продолжал желчно смеяться Лаврентьев. — Не сказала? Ну тогда держись, мужик. Она же сук*а такая, попользует, а потом переступит. Она же на всё готова, ради себя любимой… И даже вые*ать старика… Трахнуть, потешив эго, а затем грохнуть за не нужностью. Ты же так планировала? — такие разговоры были, только по-пьяни. И то, смехом, дурачилась. Городила, потому что язык без привязи…
Он не смел! Это грязно. Подло… Низко!
Зато я теперь видела истинное лицо друга.
— Это не так! — я покосилась на мужа — сердечко подпрыгивало волнительно. Уж больно спокоен был Хан. Боже!
— Дань, я вроде говорил, что дважды не повторяю… — а потом на пакетик с наркотой кивнул и Гавр его взял.
— Да ну, — повыл Лаврентьев. — Су*и! Твари…
Дико хотелось броситься ему на шею. Зацеловать и поклясться, что ЭТО наговор мерзкого мальчишки, который использовал последние козыри, чтобы нас рассорить. Но сглотнула сухость в горле и, стараясь не показать, как меня трясло от волнения, вернулась в машину.
Не знаю, сколько времени прошло, но ко мне Гавр подошел. Стукнул в боковое:
— В Мерс пересядь, — коротко бросил и я молча подчинилась.
Ждала мужа, чтобы увериться, что всё нормально, но ко мне Тернистый сел.
— А… Хан? — машина тронулась, когда я запаниковала.
— У него дела, — отрезал Гавр, сидящий на переднем и управляющий машиной.
Я закусила губу. Как никогда остро осознав силу слова. Беспощадную, злую, жестокую правду — болтливость и бравада до добра не доводят, а стало быть, нужно уметь молчать! Всегда! И говорить ТОЛЬКО по делу, чтобы потом не пришлось оправдываться за глупости, которые городила, не особо задумываясь, чем это может аукнуться потом!
Хана не было день. И следующий… Я извелась вся… Карима всё порывалась спросить, да язык не повернулся.
Поэтому забивалась в комнату и ревела в подушку. Никого не винила, даже Славку, скота… Я была виновата! Не трындычала бы — не пришлось бы оправдываться!
— Дань, всё нормально? — сестра ощутила моё смятение.
— Нормально! — шмыгнула носом, стараясь не показывать сестре красных глаз.
— Ты переживаешь, — уличила Регина, опускаясь ко мне на постель, где я валялась, ползая в телефоне и изучая новости, вдруг что-то мелькнёт по мою душу.
— Из-за школы переживаешь до сих пор?
— Не бери в голову, — отрезала я, делая вид, что просто не в настроении.
— Ну ладно, — скучающе протянула Регина, вставая, и как бы невзначай: — Я думала тебе будет интересно узнать, что Хан вернулся.
Я аж телефон выбросила. Подскочила:
— Где он?
— К себе пошёл. Сказал, не беспокоить…
Я опять сникла. Села на постель, жуя губу и раздумывая, что ему скажу при встрече и вообще, что делать дальше.
О том, что Славка всё рассказал, мне через десятые руки передали. Сдал, кого знал и что знал. И это всё напрягало, ужасало…
Его не убили, да и не собирались, но парень был необходим для разговора с Монголом. Козырь, который используют, чтобы предъяву бросить и затребовать головы нужных людей. Так что его обменяют, если конечно, на него не махнут рукой, чтобы вот так закопать топор войны.
Раз Хан пришёл без настроения, решила дать ему время. И себе… Отдохнёт — мы и поговорим. Но Хана не было на обеде. К ужину не спустился и даже не искал со мной встречи. Это дико расстраивало. Обижало.
И уже ближе к ночи я плюнула на гордость…
Глава 46
POV Даниила/Дань
Не знала, зачем пришла. Нет, ложь, знала, но зачем именно сейчас? На ночь глядя! Это можно и завтра было сделать, да в любой момент, когда увижусь с мужем.
Но только дверь открылась, все мысли вылетели из головы, как потревоженные птицы, взмывали с дерева.
Хан смотрел на меня с лёгким недоумением, а я как дура завороженно таращилась на него. Теперь точно дура! Однозначно и стопроцентно понимая, что ни один парень моего возраста и даже постраше не затмит для меня этого мужчину. Он эталон мужественности и красоты. Он мой личный секс-идол.
Мой капитальный сдвиг по фазе…
— Прости, — выдавила, потому что звучать было жизненно необходимо.
Хан продолжал меня пилить взглядом. Тяжёлым и таким глубоким, что внутри пожар разгорался всё сильнее.
— Я всего лишь хотела сказать спасибо за то, что ты для меня и сестры делаешь, и извиниться, что в очередной раз была… идиоткой…
— Новый план? — прищурился Хан, меня не приглашая и продолжая удерживать свободной рукой дверь.
— Ты о чём? — озадачилась в свою очередь.
— Решила для прикола трахнуть старика? Древнего Хана?
Я в шоке таращилась, а «старик», «Древний Хан» ещё эхом звучало в голове.
— Я тебя так назвала, чтобы уколоть. Огрызнулась, потому что обидно было.
— Неподходящим тебе меня считают все, Даниила. И мои парни, и твои мальчики, и твоя сестра…
Я застыла в изумлении.
— Ты с ней говорил?
— Нет.
Опять пауза повисла.
— Подслушал? — ахнула догадке.
— Не имею такой привычки. Я пришёл с тобой поговорить, но застал вашу беседу…
— Подслушал! — настаивала я. — Но тогда ты должен был услышать и другое, — жаром задалась от волнения, но Хан меня ледяной водой окатил:
— Мне хватило этого. Ваш разговор я не дослушивал, потому что, как уже сказал, не имею привычки подслушивать…
— Так вот как! Услышал слово, и плевать, что было сказано дальше? Тебе так волнует мнение другого, что плевать на моё?
— Дань, я не понимаю в чём укор. Мне плевать, что думают другие, но когда их слова, звучат устами того, с кем решаю проблему, проблема имеет месту быть! — рассудил здраво и до бешенства спокойно.
Мне так горько стало, хоть вой.
— Неправда! Мне нет дела до твоего возраста.
— Лукавишь. Поэтому спрашиваю, у вас теперь такие игры взрослые и мажористые? Новое веянье? Кто первым древний авторитет трахнет?
— Что за бред?
— Это не мой бред, Даниила Кирилловна. Это ваши игры… А я просто задумался, если с ним ты собиралась переспать, чтобы не достаться мне девочкой, то со мной, чтобы не достаться… КОМУ?