— Много чего. Во-первых, Катх-саа передал: на его караван было нападение пять дней тому назад. Тех, кто выжил, приютили люди Асхама.
Повисла пауза.
— Что-то еще? — рыжий видел, что Меас недоговаривает. Это могло означать, что погонщик не уверен в информации. Или же наоборот, уверен, но считает это внутренним делом кланов.
— Да. Есть еще караван, от которого много дней не было вестей. Слишком много дней. Их не видели у источников, они не оставляли знаков в штормовых укрытиях… однако мы не с того начали. Мои разведчики, как ты просил, были в долинах у Полой горы. Они видели людей вашей крови, их было много — как большое кочевье. Но разведчики говорят, никто из тех людей к нападениям на караваны не причастен. Там все строго. И все на виду.
— Понятно. А у вас как?
— Те, из Старых камней, приходили снова. Они приходили, чтобы показать, что сильнее нас. Я сказал мужчинам взять ружья, думал, будет драка. Они подожгли шатер, и мои люди убили одного из них. Теперь я жду, что они вернутся нас убивать. Я пришел за помощью, Саат…
Саат выругался на языке, который погонщику был незнаком, и долго молчал. Потом спросил:
— Когда это случилось?
— Вчера. До заката.
— Твои шатры все так же стоят у Каменных столбов?
— Да. Но я просил семьи сниматься. Когда я вернусь, весь клан будет готов выступить.
— Может оказаться поздно, — пробормотал хозяин шатра, поднимаясь.
Позвал:
— Вурэ!
Русый мальчишка снова заглянул в шатер.
— Позови Марко и Рэтха. И Алекса. Скажи, срочно. Скажи, чтоб Алекс прихватил карту. Ему, похоже, сегодня командовать. И пусть предупредит Тха. Его отряд выступит в ближайший час.
У мальчишки смешно отвисла губа:
— Но как же… солнце?
— Беги, малыш.
Вурэ исчез.
— Саат, скажи, почему ты сам не будешь командовать? И твои люди, и мои, тебе доверяют…
— Алексу тоже.
— Не так, как тебе. Ты в пустыне давно, тебя помнят и песок и камень.
— Только солнце здешнее не любит, — ввернул Саат.
— Зато любит Звезда.
Спутник Руты, ночное светило пустыни, так мал, и его орбита так далека, что жители именуют его Звездой. Старшей звездой, звездой пути. Она — один из основных ориентиров бредущего по пустыне каравана, оттого и произносится так, с придыханием, — Наэса-зэ, Звезда.
Меас раньше часто бывал здесь, в «кочевье тех, кто никуда не идет». За много лет он научился понимать здешних жителей, и даже видел больше, чем доступно им самим. Странная, смешенная группа людей, сложившаяся из бывших солдат, из осколков уничтоженных войной племен, из беженцев и бывших бандитов, все больше и больше походила на единое племя. И это племя училось драться за свое существование, драться не столько с пустыней, сколько с людьми, иными ее незваными обитателями. Меас был молод и считал, что его племени не худо было бы тоже этому научиться. С тех пор, как он стал погонщиком, в мире многое изменилось. В мире — да. Но традиции кочевий остались незыблемы. Его слушали — но лишь, если видели непосредственную угрозу благу рода. Если нет — делали, как считали нужным. Традиционно, погонщик кхорби не приказывает. Он может просить, но чаще просто высказывает свое слово. И его слышат. Или не слышат.
Когда-то клан Меаса серьезно помог Саату и его людям. Потом случилось, что Саат выручил молодого погонщика, когда из-за внезапной бури часть его людей не успела добраться до убежища в скалах. Потом счет взаимным услугам и уступкам перестал кого-либо интересовать. В лагере Саата всегда были рады людям в полосатых серебристо-рыжих одеждах. И почти все жители «кочевья тех, кто никуда не идет» имели желтые пустынные плащи, сработанные мастерицами клана Меаса.
Саат улыбнулся, покачал головой:
— Меас, мы сильно рискуем. Может оказаться, что наших сил не хватит, чтобы противостоять бандам. Особенно если учесть то, что ты рассказал. Видишь ли… если кланы смогут сняться и уйти глубже в пустыню… нам отсюда деваться некуда. А это значит, что часть наших людей все равно останутся охранять долину. Мы начинаем действовать, опираясь на косвенную информацию, на то, что доносят твои разведчики, и на сообщения нашего человека в одной из банд. Но нас мало. Наводить порядок в пустыне придется общими усилиями. Я постараюсь сделать так, чтобы и полиция Руты тоже не осталась в стороне. Лагерь у Полой горы похож уже не на банду, а на военное подразделение. О целях которого мы ничего не знаем. А это касается города не меньше, чем пустыни. Я это к тому, что лучше, если бандиты пока будут находиться в заблуждении о вашей обороноспособности. С противником, который тебя недооценивает, легче справится.
Теоретически, подумал про себя. К сожалению.
— Да, ты просил меня пока не показывать, что мы многому научились…
Саат поморщился:
— Ты хотя бы отслеживай оружие, которое к вам попало. Ведь не только от меня вы его получаете…
— Я делаю, что могу. Большая часть ружей хранится в семьях еще с той войны. Но ты мне не ответил.
— Да. Я воевал тринадцать лет назад. Но недолго. И командовал десятью солдатами и четырьмя техниками. Алекс же — профессионал. Он учился этому специально. Понимаешь, меньше шансов, что он сделает ошибку.
— Странный вы Народ… зачем учиться таком злому делу?
— Я там буду, Меас.
В шатер вошли созванные Вурэ люди. Четверо. И двое из них — кхорби, в плащах такой расцветки, какую давно никто не видел.
Шатер сразу перестал казаться просторным, шесть человек едва смогли в нем разместиться.
Огни города, отраженные облаками, остались далеко позади. В пустыне поднялся легкий ветер, он лохматил гребни дюн в свете прожектора. Полицейский кар тускло мерцал габаритами чуть в стороне, «Мустанг» Джета, оставленный еще дальше, был не виден. Мелисса сканером снимала отпечатки с корпуса черной машины. «Самум» освещался с трех точек, лучше, чем в витрине салона. Возле распахнутой дверки лежало тело водителя.
Кремер, успевший побродить с фонариком вокруг, подошел к Джету, заметил:
— Могу с уверенностью сказать лишь одно. Народ кхорби к этой смерти отношения не имеет. Водитель застрелен. К тому же тут чуть дальше стояла другая машина.
— Разве это можно определить? Следы на песке исчезают быстро.
— Не все и не всегда. Вот тут, с подветренной стороны… Ну, параметры мы, понятно, не снимем, но ясно, что машина была, и довольно большая.
Джет кивнул. И так понятно, что владелец кара вывез девушку из города, после чего бандиты его убили, чтобы не сказал лишнего. Наблюдателю центра Тордоса возле трупа делать было нечего. Он стоял снаружи и ждал, когда полицейские закончат работу. Кремера происходящее интересовало только с той точки зрения, не замешаны ли здесь пустынники. Он выяснил, что не замешаны, и теперь с нетерпением ждал возможности вернуться в город, к недосмотренным снам.
— Кстати, раз уж вы здесь, — спросил Джет, — не подскажете, какой клан кхорби носит желтые плащи?
— Нет такого клана, — Кремер нахмурился, — и никогда не было. Желтый плащ, это своеобразный подарок, если кхорби принимают в семью кого-то, кто принадлежит другому Народу. Если вы мне покажете контурный узор, который обязательно есть на плаще, я вам скажу, в какой клан и за какие заслуги был принят чужак…
— Значит, теоретически, это мог быть кто-то из горожан?
— Вполне. Особенно, если он по каким-то причинам много времени проводит в пустыне. Я бы предположил, что это контрабандист. Или кто-то из лагеря Саата.
— Это кто?
Кремер пожал плечами:
— Есть такое вольное поселение на юго-западе от Руты. Довольно далеко, кстати. Не то секта, не то просто бродяги. Пополам и наших, и кхорби. Но они тихие, никого не трогают, с кланами торгуют. Я был там пару раз…
Инспектор включился в беседу, попутно стряхивая платком песок с ладоней:
— Никогда бы не поверил. У нас — и убийства. Целых два убийства! Здесь, в Руте… с самой войны такого не было.
— Ну почему? В том году, в пустыне. Нашли тело кхорби. Опознать так и не удалось, он без плаща был. Солнце за неделю превратило его почти в мумию…
— Ну, это внутренние дела кочевников, это нас не касается, — качнул головой инспектор. У меня на вверенной территории такого нет.
Джет заметил:
— По конституции они такие же граждане, как горожане, должны подчиняться тем же законам.
Инспектор хмыкнул:
— Джет, вы еще не до конца прониклись нашими реалиями. Кочевники живут сообразно своим традициям. Разводят наугов, торгуют, я не знаю… чем им еще заниматься? Неужели вы думаете, что у полиции есть возможность разбираться в клановых дрязгах? Десять лет назад мы основательно зачистили от банд местность вокруг города, дали возможность племенам вести оседлый образ жизни. Многие так и сделали, живут среди нас и чувствуют себя защищенными. Остальных тоже никто не гонит, некоторые кланы специально меняют свои традиционные маршруты, чтобы попасть в Руту или Бэст на ярмарки. Но в их дела мы не вмешиваемся. Наше дело — город и поселки. Трасса на Бэст, охрана космопорта. Это все.
— Инспектор! — позвал от тела Вик. Вид у него был печальный, должно быть, за время пути успел наслушаться о своих профессиональных качествах. А ведь ему тоже ничего не будет. Ну, может, кроме выговора. Слишком уж здесь все благодушны. Привыкли к тишине и покою.
Джет поймал себя на злорадных мыслях, и понял, что устал. Не от безделья, а от осознания собственной ненужности.
— Слушаю.
— Мы установили, кто это.
— Да? И кто?
— Эндрю Нилсон. Живет на Каменном спуске, дом четыре.
— Один?
— Нет, с матерью.
— Надо бы туда съездить… только на чем?
Инспектор почему-то повернулся к Джету. Тот пожал плечами:
— Сейчас ночь. Пусть хоть выспится старушка.
— Да, пожалуй… а вы Джет, что думаете по поводу всего происходящего?
— Я думаю, что мы упустили что-то важное. Что в пустыне происходят события, о которых мы не знаем, а должны бы знать. И что все происходящее как-то взаимосвязано друг с другом. Вот кстати, вы мне напомнили. Бродяга!