Алекса поразило то, что эти люди не верили в благостный уклад Рутанской жизни. Нет, конечно, дело тут не в вере. В знаниях и умении мыслить логически. И еще в добром расположении кхорби.
Потом он узнал, что многие из тех, кто добровольно покинул руту ради сомнительного удовольствия жить в шерстяном шатре без всяких кондиционеров и прочих благ цивилизации — в прошлом люди успешные и небедные. Многие из них имели за плечами университет.
Он в самом начале пытался расспрашивать Саата — зачем все это. Зачем он учит кхорби драться? Зачем вооружает кочевья.
Как получилось, что в его лагере строгая, но какая-то негласная, скрытая дисциплина? И почему некоторых людей он принимает в команду, едва переговорив с ними, к некоторым присматривается месяц, а то и больше, а бывают случаи, когда отправляет гостя восвояси, едва на него взглянув.
Потом, со временем, ему даже факты, собранные по крупицам за несколько лет, стали не нужны. Как-то сама проникла в сознание мысль, что так — правильно. Только так и надо.
Про кхорби Саат сказал:
— Я долго думал над этим, и ты во многом прав. Да, это уникальная система, основанная на древней традиции, да, раздавая оружие, я ее разрушаю. Но Алекс… Народ мхентхи практически перестал существовать пятнадцать лет назад. От сотни караванов кхорби осталось около трех десятков. Про Народ тхаати и вовсе нет достоверной информации. Новая война просто сметет то, что осталось.
Помнится, Алекс возразил на это:
— Кто поручится, что, получив оружие, они не начнут палить друг в дружку?
— Да зачем бы? Сейчас кхорби совсем мало осталось, караваны даже встречаются редко. И потом, те самые традиции, Алекс. Они никуда не делись. Традиции — это очень мощный сдерживающий фактор.
Алекс не стал спорить, но решил, что Саат — идеалист. Не в частностях, в чем-то большем. В какой-то непонятной вере в людей. Вообще во всех. В их разум, в будущее.
Факты же… ознакомившись с ними, слепой бы увидел, что некто начал объединять пустынные банды. Более того, некто снаряжал эти банды, используя тайные каналы поставки оборудования. Контрабанда шла не то, чтобы широким потоком, но и нельзя сказать, что они особо скрывались.
И Саат несколько раз пересылал сведенья в колониальное правительство. И каждый раз все ждал результата. А результата не было. Потому что жизнь Руты шла своим жарким, сонным путем. И никто помыслить не мог, что в ближайшие годы что-то может измениться.
Когда Саат понял, что так цели не добьешься, он решил сам ехать в город и доказывать по инстанциям, что жареный петух уже изготовился клевать.
К сожалению, именно тогда его скрутил сильнейший приступ, после которого он отлеживался две недели. А потом события понеслись слишком быстро, чтобы их опережать. Их и догонять-то пока удавалось с трудом.
А теперь вот еще… Джет Дага.
Как ни беги от себя, все равно себя догонишь. Он хорошо запомнил это имя — когда-то ему пришлось быть телохранителем Марты Дага. Она много рассказывала о муже.
Не успели собраться и начать обсуждать ситуацию, как прибежал наблюдатель от ущелья, и сообщил, что от отрогов идут машины.
Саат выругался, только этого не хватало! Проснулись! Потом ему пришло в голову, что хотя бы в одном каре, да должен быть мощный передатчик, работающий на длинных частотах.
Озабоченно сказал:
— Лучше бы их кто-то из местных встретил…
— Тут есть такой Билли Смит. Он сейчас должен быть в своем коттедже, — отозвался Алекс. Он успел уже познакомиться со всеми выжившими. — Адекватный мужик, думаю, сможет обрисовать обстановку.
— Пошли вместе. Посмотрим, нет ли у них передатчика…
Машин пришло три, их подогнали к воротам автоматической погрузки-разгрузки, и пока автоматика выполняла свою программу, Билли Смит обрисовывал водителям ситуацию. Саат и Алекс стояли в стороне, не вмешивались. И так ясно, что их физиономии у водителей не вызывают ни малейшего доверия.
Билли не пытался быть красноречивым. Он старался выдавать одни лишь факты, и объективность посредника в конце концов сыграла свою роль.
Ясная улыбка темнокожего техника, наконец, оповестила, что стороны договорились.
Саат кивнул новым знакомым, спросил:
— Нужна спутниковая связь. Или мобильная станция. У вас есть?..
— Да, во второй машине, а что, местная неисправна?
— Обе успели уничтожить бандиты. Ту, что в администрации уничтожили безнадежно, а ту, что на заводе… ну, ее можно восстановить, только нужны детали. Много.
— Понятно. Пойдем…
Связь не ладилась. Видимо, вопреки ожиданиям, «глушилка» влияла на все диапазоны частот. Водитель предложил отъехать подальше, к скалам. Саат, делать нечего, согласился.
Через половину часа они вернулись, и все присутствующие получили возможность увидеть воочию, что такое — взбешенный Саат.
Кошачьи движения, прищуренные глаза. Короткие, мягкие фразы. Изысканно-вежливая речь. И сказанные шепотом два энергичных слова, очень точно характеризующие мэра Руты.
Не хотел бы Алекс когда-нибудь стать объектом приложения способностей Саата к нецензурной комбинаторике.
Если в двух словах, то мэр, выслушав все аргументы, обозвал рыжего паникером, лезущим в герои, и разорвал связь.
А водитель, сопровождавший предводителя пустынников, резко его зауважал.
Саат попросил:
— Вы можете задержаться на час? У нас есть раненые, их бы в город доставить. Ну и… есть шанс услышать достоверные новости. Как?
— Вообще, мы уже три дня без графика работаем. В городе чёрт те что творится. Народ на площадь вышел. Так что, проблемы не вижу.
— Тогда идемте…
Совещание подходило к концу, но определиться с точным планом пока не получалось. Саата беспокоил Хейн с неплановым телепортатором, и еще — ощущение, что пока он сам не заявится в Руту и на каждом углу не начнет размахивать личной карточкой, слушать его не будут.
Наконец, он решил:
— Выходит, мне придется ехать в город. Старшим останется Алекс. Задача — выиграть время. И… без лишнего геройства. И найдите чертову «глушилку». Насколько было бы проще, если бы удалось ее обезвредить! Вот так.
Водитель, возивший Саата, прокашлялся:
— Значит, вы сейчас с нами?
— Нет. Сейчас с вами раненые и выжившие жители поселка. Я… хотел просить вас об еще одном неплановом рейсе. Желательно, сегодня до заката. Иначе придется воспользоваться наугом. А это дольше. И… в общем, неудобно во всех смыслах.
Глава 8
Джет спал чутко, просыпался на любой шорох. И снилось что-то не то чтобы страшное, но душащее и тревожное. Проснувшись, он не мог вспомнить, что именно.
Когда окончательно пришел в себя, солнце еще не село, свет ложился на гладкий пол косым овалом медового цвета. Было не жарко, над головой — скругленный потолок из мягко светящихся осветительных панелей.
Я в поселке, вспомнил Джет. Правда, это единственная информация, которая была достоверной: все остальное тесно переплелось с его снами, и тем бредом, что сопровождал его последние часы в пустыне.
Джет огляделся, увидел на тумбочке у кровати флягу, она оказалась почти полной. Вода слегка отдавала металлом, но он сейчас согласился бы и на грязную лужу. За стеной что-то зашуршало, и в дверном проеме появился Бродяга. Андроид выглядел неважно: его «кожа» на лице и руках выгорела до неприятной белизны, даже «волосы» стали светлее. А может, это кажется.
Бродяга сказал:
— Я тебе обед приготовил, если хочешь.
Кожу словно облили клеем и дали высохнуть. Болело все тело, как после интенсивной тренировки, а голова была тяжелой и гулко-пустой. Джет скинул на пол ноги, не давая себе поблажки — хотелось лежать и лежать.
На удивление, встал он легко, и если бы сразу не закружилась голова, чувствовал бы себя сносно. Но голова закружилась до пятен перед глазами, до тошноты. Что же, делать нечего. Зажмурился, и все-таки прошел в кухню. На ощупь. Хотя есть ему совершенно не хотелось.
Приоткрыл глаза, упал в кресло у стола. Кресло мягко спружинило.
Здесь было светло, матовые фильтры распределяли свет из окон по всему помещению, делали его серебристым.
Взгляд остановился на Бродяге. Да… оказывается, и такое бывает. Сказал:
— Бродяга, а ты поседел.
Тот лишь нейтрально пожал плечами и подвинул Джету тарелку — ешь!
— Как там Дана?
— Она спит. В соседнем коттедже. За ней присматривает Саат.
Смутно припомнилась фигура, завернутая в желтый плащ пустынника. Андроид его, кажется, узнал…
— Ты ему доверяешь?
Бродяга улыбнулся уголками губ:
— Как себе.
Желеобразная масса в тарелке не вызывала никаких ассоциаций с едой. Джет вяло поковырял ее ложкой. И снова перевел взгляд на собеседника. Бродяга переоделся. На нем теперь был песчаного цвета рабочий костюм.
Разговаривать не хотелось еще и потому, что обгоревшие на солнце губы от любого движения покрывались болезненными трещинками. Но и молчать было не о чем. Джет решил ограничиваться простыми фразами и при разговоре вовсе не шевелить губами.
— Какие еще новости? Что вообще здесь случилось? — спросил он.
— Утром на поселок напали бандиты. Как я понял, отряд Саата собирался этому помешать, но не успел. Бандитов они уничтожили, а вот местным помочь не успели. Сейчас готовят раненых к отправке в город. На заводских карах. Саат настаивал, чтобы вас с Даной тоже перевести, но места было мало. Так что мы отправимся вместе с ним, следующим рейсом. «Глушилку» пока не нашли. Этой ночью, скорей всего, Эннет выступит со своими людьми на Руту. Если они двинутся пешком, то, по нашим подсчетам, будут идти две ночи. Но если у них есть транспорт, то их следует ждать самое позднее к середине этой ночи. У Саата сто пятнадцать человек. Сейчас часть из них минируют южную дорогу, часть готовит на плоскогорье сигнальные ловушки. Если не ошибаюсь, выход из каньона уже заминирован. Ну, тут в поселке тоже идут работы…
— Значит, Саат едет с нами… почему? Я так понял, он тут командует?