Площадка оказалась, как на ладони. Вот и грузовики. Сейчас видно, что они многократно прошиты выстрелами. Вот дымящийся остов перевернутого кара. Из-за него никто уже не отстреливается. То ли боезапас кончился, то ли некому больше отстреливаться. А вон, с дальней стороны, вторая наша машина.
А это еще что?
На стоянку выкатил кар, окрашенный в цвета пустыни. Не обращая внимания на стрельбу, он выехал к догорающим машинам, и там остановился. Из него выскочил человек и побежал чуть не в сторону Даны. Одет он был в светлый защитный костюм.
Она, прикусив губу до крови, вскинула винтовку. Мишень очень хорошая. Выстрел… тупой удар в плечо. Еще раз…
Человек споткнулся, упал.
Вот и я приняла участие в этой войне, — скользнула краем отстраненная мысль. Почему-то сразу захотелось пить. Горло пересохло, как… как в пустыне. Ну, что дальше? Самое обидное, что ничего не понятно. Кто, где…
Свет в кузове померк — это кто-то загородил дверной проем. Дана почему-то решила, что это водитель вернулся, и даже не подумала поднять оружие. Бандита, который уже готов был прикончить девушку, уложил Бродяга. Ему хватило мгновения, чтобы повернуться и выстрелить. Дана заставила себя не жмуриться, перешагнула через труп и закрыла дверь — чтобы следующему пришлось потратить время на открывание.
Вернулась к окошку, и увидела еще одного. Он как раз выскакивал из кабины кара. Прицелилась. Выстрелила. Человек шустро влез обратно в кар.
Ее охватило непонятное и неприятное беспокойство. Словно она что-то должна была срочно сделать, но забыла, что: то ли бежать, то ли наоборот. Потом поняла, что у беспокойства есть вполне физические причины: отчего-то начали ныть зубы, заболели глаза. Еще не боль, но ощущение неприятное. Она даже спросила:
— Бродяга, что это? Ощущение… как будто нервы пилят.
Пауза.
— Дана, быстро в скалы! Может, там не накроет!
Сам Бродяга уже бежал — туда, где застыл странный маленький кар.
Дана растерянно смотрела, как он бежит. Быстро. Третье поколение андроидов создавалось во время войны и для войны. Бродяга понимает, что делает. А значит, стоит его послушать и спрятаться.
Дальше события полетели стремительно.
Вот Дана прыгает на ближайший камень, камень больно бьет по ногам. Почти так же больно в глаза вливает расплавленный свет озверевшее солнце. Вот она совершает свой лучший прыжок — через осыпь на следующий камень. Там обнаруживается что-то похожее на тропу. Она бежит, хромая, вверх, потому что ей кажется, что именно туда раньше побежали Джет и Саат. Поперек тропы — мертвец в том самом «песчаном» костюме. На голове — плотный шлем с тонированным щитком. Разглядывать некогда, она перешагивает, бежит дальше.
В проеме между двумя камнями снова видна долина. Точка на этот раз выше, и ракурс другой. Дана, присев за камнем, видит, что Бродяга благополучно добежал до цели. Может, все в порядке?
— Бродяга?!
— Уходи как можно дальше. Сейчас начнется…
Бродяга оглядывает территорию прищуренным взглядом — и ныряет в тьму за приоткрытой дверцей кара.
В него стреляли…
Не страшно. Даже если эти выстрелы всерьез повредили андроида, его несложно будет восстановить. Завод, хоть и перестал выпускать эту серию, продолжает поддерживать все действующие модели…
О чем я думаю, обругала она себя. Надо бежать, прятаться… ну, вперед!
И снова бег. И снова камни под ноги, и какие-то трещины… и скальная стена… откуда она взялась? И тут «это» начинается. Сначала оно ощутилось, как вибрация земли. Ощутилось всем позвоночником, костным мозгом. Потом мир поплыл перед глазами, и сами глаза заболели, словно на них кто-то с силой надавил изнутри. Потом она поняла, что лежит на земле, скорчившись, обхватив голову руками. А когда стало казаться, что терпеть этот безмолвный удар нет никаких сил, что это все, конец… наступила внезапная, оглушительная тишина.
Такая глухая-глухая, совершенная. Знойная.
Бродяга…
Ей хватило трех секунд, чтобы сообразить, что случилось. Нет контакта с андроидом. Как при включенной «глушилке», только хуже, ведь «глушилки» здесь нет.
Он был там, в эпицентре непонятного удара. Он что-то сделал, чтобы остановить…
Дана выдохнула, а вдохнуть забыла. Словно из атмосферы враз исчез кислород.
И чуть не упала — камень вывернулся из-под ноги.
Почувствовала, что бежит. Вниз, вниз, не разбирая дороги. Какая дорога, нет, и никогда не было…
Камни не успевают даже закачаться под ее весом — она стремительно спускается с обрыва. И глубоко плевать, что в серебристом фабричном плаще она представляет собой заманчивую мишень. Какая разница, когда Бродяга не отзывается на ее вызов?
Андроиды в принципе не могут терять сознание. Нет там никакого сознания. Контакт с хозяином может исчезнуть только по вине самого хозяина или по причине внешних помех, и никак иначе. И если Бродяга не отвечает, то…
Она не рассуждала и не надеялась — все силы и мысли стали частью стремительного бега вниз, вперед. Вдоль края стоянки, туда, где чернеют-чернеют-чернеют эти машины…
Что-то тяжелое, мощное, сбило ее с ног, повалило на камни, подмяло под себя. Твердый обломок ударил в ребра, выбил воздух. Головой она тоже приложилась, да так, что искры из глаз. Дана всхлипнула, словно захлебнулась криком, и попыталась вывернуться из чьих-то крепких рук.
— Куда!.. Тише, тише, это я…
— Пусти… пусти меня!
— Тих-хо! Замри!
Как ни странно, приказ возымел действие. Дана расширившимися зрачками уставилась на Саата. Лицо его в тени капюшона казалось бледно-зеленым — и для него не прошел бесследно внезапный, непонятно какой удар. Под носом застыла капелька крови, а губы бледные.
— Там Бродяга… — попыталась она достучаться до обидчика.
Тот отвернулся куда-то в сторону, крикнул:
— Джет, прикрой! А ты держись крепче…
Внезапно подхватил девушку на руки и тяжело побежал по разбитому покрытию стоянки.
За камнями свалился, как подстреленный, но успел уложить Дану, не уронил.
Выстрел выбил фонтан щебенки у самых ног Саата, он чертыхнулся и отполз немного сторону.
Долго лежал, пытаясь выровнять дыхание. Воздух с сипом вылетал из легких. Дана смотрела на это во все глаза — ни дать, ни взять пробежал марафонскую трассу…
Сказал, отдышавшись:
— Нельзя пока, девочка. Площадку они простреливают, к тому же есть вероятность, что заряд продолжает работать. Бродяга его, скорей всего, не выключил, просто экранировал, а это значит, пока энергия аккумуляторов не кончится, туда соваться опасно.
Дана прислушалась к себе и не поняла, исчезли неприятные ощущения или нет. Душу заполняла ватная тишина. Спросила:
— Откуда вы знаете?
— Зачем бы ему тогда бежать к источнику сигнала? Видимо, трансляторов было несколько. Все так сразу не вычислишь и не уничтожишь. Он просто не знал где их искать, зато догадался, где сама установка.
— Бродяга… не отзывается на мои вызовы.
Саат легонько сжал ее пальцы. Всего на миг, сразу отпустил. Не дал ей возможности отказаться даже от такого выражения сочувствия.
— Подождите меня здесь, ладно? Я быстро.
Исчез.
А Дана отвернулась лицом к камням и все повторяла, повторяла вызов. Пока не устала. И после того, как устала.
Она не заметила, когда стихли выстрелы. Просто в какой-то момент рядом снова оказался Саат.
— Дана, вы можете идти?
Медленно кивнула. Медленно села. Перед глазами плыли зеленые пятна.
— Давайте руку.
— Сама.
Встала, придерживаясь за камни. Нормально. Если не торопиться, не бежать, то нормально. Она всей спиной чувствовала, что проклятый пустынник идет рядом, готовый в любой момент ее подхватить, не дать упасть.
— Если бы не Бродяга, мы бы все остались в этих камнях. — Это уже голос Джета.
Когда успел подойти?
Дана кивнула. В сущности, андроид просто выполнил ее приказ. Первый допуск — боевая схема «по обстановке», когда основная функция — защита конкретных живых объектов, дополнительная — уничтожение противника. Бродяга не мог не попытаться экранировать это… эту…
— Что это было?
— Резонансная бомба. С некоторыми изменениями и дополнениями, если судить по ощущениям. Нас бы размазало. — Джет поежился. — Честно говоря, я был уверен, что размажет. Один раз имел с такой дело — давно. Там много людей погибло.
Объяснил в пространство, уже не для Даны, а просто так, чтобы не молчать.
— Установка сама не так опасена. Она посылает слабый сигнал на трансляторы. Они усиливают и направляют его в нужную сторону. Причем, удар может быть и рассеянным, как в нашем случае.
Спустились на стоянку. Никто уже не стрелял.
Джет сказал, преодолевая смущение:
— Дана, может, удастся потом как-нибудь… исправить… починить…
— Если мозг уничтожен, что толку чинить?
Она вдруг охнула и села на камни.
Саат встревожено склонился к ней:
— Что?
— Нога… больно… что мне теперь делать?
Джет предложил перебраться в тень, даже протянул руку, но Дана только упрямо замотала головой. Сказала тихо:
— Не надо. Пожалуйста, не надо. Я в порядке.
— Оно и видно, — хмыкнул Джет.
— Надо посмотреть все-таки, — пустынник поднялся. — Бывают же чудеса… Дана, возьмите винтовку, и отойдите с открытого места. Мало ли…
Девушка вяло кивнула.
Саат с Джетом, держа на всякий случай оружие на весу, не спеша, пошли к тем самым машинам. Дана проглотила слезы и окликнула:
— Саат! Я… не хотела вас… тебя… обидеть. Прости, пожалуйста… простите…
Он, кажется, не услышал.
Вот так… Бродяги больше нет. И не будет никогда. А люди, которые рядом, те, кому ты обязана жизнью и свободой… ты словно нарочно их отталкиваешь. Зачем?
Дана провела по лицу ладонями, размазывая пыль. Заболел ушибленный бок. Ну, уж нет, только не жаловаться, только не ныть. Теперь придется справляться самой. Как бы ни было трудно. В первый раз, что ли?
Саат положил ладонь на закопченный бок приземис