Больше живых людей в рукотворной пещере не было, что и подтвердил бортовой биосканер.
В центральной гостинице Руты лучшие номера расположены на пятом, верхнем этаже. Это сделано для того, чтобы днем поднятые транспортом пыль и песок не набивались в фильтры кондиционеров и не оседали слоем на коврах и стенах, если хозяевам вздумается открыть окна.
День близился к завершению.
Павел Маратович вошел в номер, кинул на спинку дивана куртку, и, подумав, отправился к столу.
Интуиция не подвела. Панелька гостиничного сетевого терминала оказалась вмонтированной в столешницу.
Ну что же, операцию можно считать завершенной. Анализ событий еще предстоит но, похоже, что основные выкладки верны. Гведи, под прикрытием местных банд должны были занять порт, через него захватить орбитальные станции вместе с центром гиперкосмической связи и верфь, возможно, заполучить корабли пограничников, и тем самым заставить корабли военного флота отойти в глубь системы. А потом основными силами предпринять атаку на межевой узел.
Что же, их ждет сюрприз. Флот не только остался за внешним метеорным кольцом системы. Он приведен в боевую готовность и только ждет, когда начнется атака узла.
Плохо то, что на планете не оказалось ни одного военного образования, способного оказать серьезный отпор агрессору. С другой стороны, кто мог представить, что опасность исходит с поверхности планеты? Кому нужна на самом деле эта едва сводящая концы с концами колония? Глухая провинция даже не по меркам Земли, по меркам той же Флоры или Энора. И все же, такие вещи недопустимы. Интересно, почему не вмешалось БКоИ. Борьба с бандитами и урегулирование отношений с коренным населением — сугубо их прерогатива. Хотя, о чем речь? Эта колония нужна Бюро ничуть не больше, чем военным. Сюда даже в отпуск лететь не захочется — во всяком случае, не захочется во второй раз.
Адмирал активировал панель, запросил важные новости. Сначала колониальные, потом системные.
Ничего нового.
Из Бэста прибыла очередная партия гуманитарной помощи. Местные коммунальные службы приступили к разбору завалов при активной помощи полиции и дружин добровольных помощников.
Родная база сообщает, что космос тих и безмятежен, как никогда.
Напоминает затишье перед бурей…
Завтра надо возвращаться. Что могли здесь сделать, военные сделали. Обе системы СТП-мега взяты под контроль. Одна безнадежно уничтожена взрывом, вторую, возможно, удастся отладить. Гведи, прорвавшиеся на планету, уничтожены. С бандитами Рута справилась сама.
Только вот… Стас упорно не отвечает на сетевые вызовы. С момента того последнего разговора о нем ничего не известно.
Адмирал еще раз просмотрел списки погибших — то, что сына в этих списках нет, обнадеживает мало. Список пропавших без вести лишь немногим короче.
Правда, здешняя представительница Интерпола сообщила, что во время штурма он был жив и находился в центре управления системами коммуникаций порта. Но это тоже с чужих слов.
На всякий случай Павел Маратович запросил информацию по артистке Тэн Дане, прибывшей на гастроли в город Рута. Получил неожиданно объемный пакет. Беглый просмотр информации ничего не дал. Львиную долю пакета составляли результаты сканирования памяти, связанного с каким-то происшествием, которое случилось незадолго до войны. В конце сообщалось, что госпожа Тэн наряду с несколькими сотрудниками полиции пропала без вести во время осады порта. О чем было выслано сообщение ее Семье. Именно так в пакете и значилось — с большой буквы — «Семье».
Завтра. Завтра надо лететь.
Оказывается, Павел Маратович все-таки ждал этой встречи. Было интересно, каким он стал, Стас, через десять лет после их последней встречи на Примуле.
Кое-какие новости до него доходили. Редко.
И после того, как он исчез из города — ничего. Глухо.
Завтра надо лететь…
Над Рутой стояла ночь. Бывший контрольный узел портовой транспортной системы тонул во мраке, пришлось идти на ощупь.
Сеть появилась двадцать минут назад, но сигнал был слабый, цеплялся только на прием, и ничем кроме головной боли порадовать не мог. Вот снаружи должно получиться лучше.
— Я думала, будет теплее, когда выберемся.
Она стоит чуть в стороне, ближе к выходу. Если вглядеться, можно различить темный контур.
— Середина ночи. Да, ночь не из теплых, но у нас так всегда. Континентальный климат. Хорошо, ветра нет. Только песка нам с тобой не хватало.
— Да уж. Я попробую еще раз связаться… орбиты нет. Транслятор порта уничтожен, а городская сеть не тянет… но тут лучше, да. Есть! Джет! Это Дана Тэн. Вы не спите? Ой…
Долгое молчание. Темно, и выражения лица девушки не разглядеть, как ни старайся. Можно, конечно, включиться в разговор. Или сразу, чтобы с этим не тянуть, вызвать Гнедина старшего.
А что ему сказать? Поприветствовать? Объяснить свое отсутствие непредвиденными обстоятельствами?
Улыбнулся невольной мысли — анализ ситуации не проведен, решение не разработано, отчет не составлен. Разговор обещает быть долгим…
Саат все-таки включился в разговор Даны и Джета. На удивление, оба заранее оставили ему канал доступа.
— …передай, что старик на самом деле переживает. По нему с первого взгляда не скажешь, но я отвечаю за свои слова.
— Привет, Джет. Я здесь. Слышал тебя. Как остальные?
— Я уже сказал Дане. Нормально. Тебя должно порадовать — Алекс Донаван жив. Вчера днем покинул городскую больницу с лангетой на левой руке, переругался с персоналом, так что ему велели не возвращаться. Остаток вечера занимался раскопками того, что осталось от вокзала. Оператором киберов. Может, и сейчас там. Стефан погиб. Уничтожил вторую «ступу», но был ранен и помощи не дождался. Другие новости — при личной встрече. Мы через пять минут подъедем, заберем вас…
До появления полицейской машины Саат успел поговорить с Тимом, который возвращался на плоскогорье с караваном Тахо-саа. По его словам, завтра к вечеру он будет у стоянки в ущелье, послезавтра утром — дома.
Дома…
Вернулось ощущение, что контроль над ситуацией утерян. Кочевье «тех, кто никуда не идет» потеряло в этой войне больше, чем кто-либо. Больше даже, чем полиция Руты. Что дальше? Возвращение к прежней жизни? Или — разлом слишком силен, и каждый, кому есть, куда идти, уйдет своей тропой? А кому из нас есть, куда идти? Тим передал, что Рэтх желает погонщику ясной ночи.
В словах был намек — ты погонщик. Куда поведешь, туда караван и двинется. Иначе окажется, что все зря.
Об этом — завтра. Есть еще одно дело.
— Здравствуйте, Павел Маратович.
— Да?
— Не узнали?
— Стас.
Долгая пауза.
— Рад тебя слышать. Ты где? Прислать за тобой кого-нибудь?
Голос настороженный, тихий. За этим вопросом читается другой — «Как ты? Не ранен? Тебе нужна помощь?».
Стас болезненно поморщился. Лучше было бы, ей богу, если бы адмирал высказал все это вслух.
— Не надо, за нами уже едут.
— Я в центральной гостинице. Номер пять-семь. Завтра в восемь вылетаем обратно на базу.
Вот так. Решай сам, сын, хочешь ты видеть отца или нет.
А на самом деле, никакого выбора.
Побриться бы. Или хотя бы просто умыться… и поспать.
Джет, только окинув взглядом новоявленных диггеров, решил за всех:
— Отвезу вас до больницы.
— Джет, я в больницу не поеду. — Категорично заявила Дана.
— Ну, тогда отвезем Саата, а потом отправимся ко мне. Такой вариант подойдет?
— Я вас уже почти люблю!
Стас не любил болеть. Впрочем, кто ж это дело любит, кроме школьников, которые всегда рады поводу пропустить занятия.
В детстве он ничем серьезным и не болел, и никогда не думал, что немалый кусок взрослой жизни придется растратить на госпитали и санатории.
После того боя, из которого его вынесли чуть живым, был госпиталь на Руте. Там медики попытались восстановить поврежденные газом легкие, но не преуспели — открывшаяся аллергия мало не убила пациента на месте. Врачи, тем не менее, сделали невозможное, — Стас выжил. Тогда-то его и отправили на Примулу, в один из лучших госпиталей флота. Надо ли упоминать, что исключительно из уважения к Гнедину старшему, усилиями которого не только Рута, вся зона Визиря осталась частью Солнечной Федерации.
В госпитале лечились исключительно представители командного состава. Там работали лучшие врачи, стояло самое современное оборудование.
Случай со Стасом был уникальный. Подобная реакция организма на регенерацию тканей была зафиксирована впервые за сорокалетнюю практику. Что же касается куда более сложной операции по пересадке органов, выращенных из стволовых клеток… теоретически такое было возможно. Где-нибудь на Земле, где еще живы и работают специалисты, способные сделать такую операцию. И где есть оборудование. Не на Примуле.
Выход был найден. Он не гарантировал пациенту после выписки полноценной жизни, он и саму-то выписку не гарантировал. Но врачи рискнули, и не прогадали.
Имплантаты, стимулирующие работу неповрежденной части легких сочетались с реанимационными капсулами. Плюс к тому — опыт биотехнологий, применяющихся в современной робототехнике…
Спустя годы, он сможет похвастаться Алексу — «Во мне сложных приборов больше, чем в андроиде», и отчасти это будет правдой. Но это через годы.
Было сделано четыре операции. Следующие полгода Стас просто не приходил в сознание. За это время в систему Примулы успели прорваться гведи, более того, их успели оттуда вышвырнуть. Много чего случилось.
Возвращение в мир живых ничем Стаса не порадовало. Если поначалу он еще надеялся восстановиться и вернуться к привычному образу жизни, то позже надежды развеялись, а перспективы остались. Нерадостные. В общем и целом в госпитале он провел полтора года.
Суицидальные идеи разной степени выполнимости покинули молодого инженера, когда врачи сочли, что непосредственно его жизни ничего не угрожает, и перенаправили долечиваться в один из местных пансионатов. К тому времени он уже немного мог передвигаться самостоятельно и не падал от каждого чиха. Положительная динамика!