Сиссибелл удобно устроилась передо мной на лошади и произнесла:
– Когда будешь готова, ты знаешь, что делать.
В самом конце третьего круга я погладила кошку по спине и проговорила три раза:
– Мэллори-Мэллори-Мэллори-Мэнор!
И оп! – я снова в комнате Мэгги. Радужное облако медленно рассеялось. Я была одна. За окном занимался рассвет нового дня. Катание на карусели продлилось целую ночь. Гоцинда не стала меня ждать. Ох, как она на меня теперь зла! До моего дня рождения всего два дня. Времени, чтобы найти ключ, почти не осталось.
– Сиссибелл, отведи меня к Уиллу, ладно? – попросила я кошку, и та побежала вниз по лестнице. – Сиссибелл, подожди, не беги так!
Кошка выбежала из дома на улицу и свернула на тропинку к семейному кладбищу. Стоял густой туман. Для этого времени года было уж слишком холодно. В тумане я на мгновение потеряла из виду кошку, но вскоре отыскала её. Она бежала по мощёной дорожке в сторону надгробий.
Кладбище в тумане – не самое жизнерадостное зрелище. Брр! Холодно и жутко! И вороны каркают. Одна из них села на плечо мраморного плачущего ангела и уставилась на меня чёрными глазами. От страха у меня стали неметь руки. Хорошо, что рядом обнаружилась Сиссибелл, сидящая на каменном монументе.
– Ты меня не поняла, Сиссибелл, я просила отвести меня к Уиллу, а не на кладбище!
Сиссибелл мяукнула и скользнула к одному надгробию, поросшему мхом.
– Времени нет! – вздохнула я.
– Для этого найдётся время, – возразила кошка.
– Для чего? Что тут такого важного?
Сиссибелл уселась перед надгробием и заскребла по нему когтями, убирая мох и лишайник.
Я присела на колени и помогла ей. Появились буквы.
«Здесь покоится Уильям Дерьюл.
14 июля 1829 – 24 декабря 1846.
Возлюбленный сын и незабвенный друг».
– Не может быть! – ахнула я. – Невозможно! Это, должно быть, другой Уильям!
– Нет здесь другого Уильяма. – Кошка сочувственно погладила меня лапой по коленке. – Мне жаль.
Не понимаю!
– Так уж оно сложилось, – продолжала Сиссибелл, медленно водя хвостом по земле.
– Зачем ты мне это показываешь? – Мне хотелось кричать и рыдать от отчаяния.
– Ты просила, чтобы я привела тебя к нему, – ответила кошка.
– Но я же не это имела в виду! – Я зажала рот рукой и горько всхлипнула.
Так вот почему Уилл так внезапно появляется и исчезает! Почему его никогда не слышно! Поэтому Марианна говорит о нём в прошедшем времени, а он сам никогда не приходит на кухню. Он единственный смог рассказать мне о Гоцинде, на него не действует её заклятие молчания. Уилл – призрак, привидение, как и Мэгги! Ещё одна неприкаянная душа Мэллори Мэнор.
Глава 14Живые и мёртвые
Совершенно опустошённая, я побрела обратно в замок. Всё, во что я верила в последние несколько недель, растворилось, как шипучая таблетка в воде, а тем временем над моей головой сгущаются чёрные тучи. И в прямом смысле тоже. Вот уже и дождь заморосил. Да и чёрт с ним!
Изморось превратилась в ливень, когда я поднималась по ступенькам заднего крыльца. Да, погода тут мало отличается от лондонской!
Сиссибелл прошмыгнула в дом и теперь тихо и неподвижно сидела в коридоре, с сочувствием глядя на меня.
Дома в Лондоне у меня никогда не было домашних животных, папа считал, что у нас нет на них времени, а мне всегда втайне хотелось завести зверюшку. Но Сиссибелл – не просто домашнее животное. Это кошка-талисман, к счастью живая, в отличие от Уилла…
– Ах, Сиссибелл! Почему так всё сложно? – вздохнула я, закрыв лицо руками.
– И вовсе ничего не сложно, – ответил знакомый голос, и чья-то рука коснулась моего плеча.
Передо мной стояла Марианна и улыбалась.
– Каждый иногда оказывается в отчаянии. Главное, что после падения мы снова поднимаемся. – Она смотрела на меня с такой надеждой, что я невольно согласно кивнула.
Марианна помогла мне встать:
– Пойдём, милая, ты совсем промокла. Сначала выпьем горячего чаю.
Она отвела меня в кухню. Чайник весело засвистел на плите. Марианна налила нам чаю.
– Вы же всё знали про Уилла, да? – выговорила я.
– Знала, – растерянно призналась она.
– Вы его тоже видели?
– Нет, милая. Он пришёл именно к тебе. Я не могу видеть призраков. Игорь тоже. И Гоцинда их не видит.
– Не видит, – повторила я.
– Они видимы только для наследников, – подтвердила Марианна. – Тётя Мэг много рассказывала мне про Уилла. Я знаю, он добр и благороден.
– Что с ним случилось?
Марианна опустилась на стул рядом со мной:
– Он рано умер. И его родители тоже. Это была настоящая трагедия.
Шерсть Сиссибелл щекотала мне ноги, кошка прижалась ко мне, словно хотела утешить.
Я подхватила её под столом и посадила на колени.
– Эта кошка умеет сопереживать, как никто, и знает, как ты привязалась к мальчику.
Я смущённо покраснела.
– Разве это стыдно – любить такого мальчика, – продолжала Марианна. – В конце концов, он хорошо воспитан, из порядочной семьи, смелый, честный. Нынешняя молодёжь, увы, редко может похвастаться такими качествами. И вообще, Уилл достоин всяческого уважения.
Да, для привидения он чрезвычайно мил, это правда.
– Как он умер? – Сама не знаю, как у меня это вырвалось.
Марианна задумалась и посмотрела в окно. Дождь заливал стекло, всё расплывалось.
– Была снежная декабрьская ночь. В замке готовились к Рождеству. Уилл до вечера суетился по хозяйству у господ – топил камины. В доме его родителей вспыхнул пожар. Пламя быстро охватило весь дом. Санрайз и Уилбур не смогли выйти. Уилл пытался их спасти и сам погиб в огне, – Марианна прижала ладонь ко рту.
– Как страшно!
– Да. Страшная была трагедия. Леди Марджери и сэр Майкл так корили себя за это!
– Разве они были в этом виноваты?
– Нет, конечно. Это был несчастный случай. Но тем не менее эта драма перевернула им жизнь. Они не стали строить новый коттедж, а на месте сгоревшего посадили поляну незабудок. Несколько месяцев в году это памятное место цветёт теперь небесно-голубым цветом.
– Где находился дом?
– На опушке заколдованного леса. В замке есть изображение этого дома. Пейзаж. Висит у тебя в комнате. Ты ведь наверняка уже обратила внимание. – Марианна глотнула из чашки и поморщилась: – Сахара надо добавить, – и она бросила в чашку четыре кубика.
– Вы имеете в виду картину над камином?
– Я знала, что ты заметишь, – улыбнулась она. – Красивая картина, правда?
Я кивнула.
– Отец Уилла чудесно рисовал. Леди Марджери открыла у него этот талант. Она всё повторяла, что никто не умеет перенести жизнь на полотно так достоверно.
Я вспомнила подпись под пейзажем. Да, точно, я тогда так и подумала, что художник – родственник Уилла.
– Изображение коттеджа Дерьюлов в поместье Мэллори Мэнор – самая красивая картина в замке! – сказала Марианна.
– Это же необычная картина, да?
– В Мэллори Мэнор нет обычных картин, детка!
Гулкие шаги и металлический лязг в коридоре заставили нас прекратить разговор.
– Гоцинда! Она ищет меня! – Я затряслась от страха.
– Прячься в чулан! – скомандовала Марианна.
Она открыла деревянную дверь, и я юркнула в каморку, оказавшись в компании швабр, мётел, щёток, вёдер и паутины. Через щель под дверью в каморку попадал тусклый свет. Я услышала разговор фальшивой тёти Мэг с Марианной.
– Она у тебя?
– Кто?
– Ну, эта невозможная девица. Не явилась на завтрак. Обнаглела. Что-то она подозревает. Тебе она что-нибудь говорила?
– Да нет, – ответила Марианна, – я уверена, она ничего не знает.
– Увидишь её – приведёшь ко мне, – прошипела ведьма. – Поняла?
– Разумеется, ваше сиятельство, – тихо и робко произнесла Марианна.
– Если я не найду ключ, – злобно проговорила ведьма, – я вам всем отомщу.
Сердце у меня стало выпрыгивать из груди. Вдруг в каморке кто-то тихо пискнул, и мне на ботинок вскарабкалась мышка.
От испуга я опрокинулась назад, но вместо удара почувствовала, что стена расступается. Мгновение – и я оказалась в другом помещении, а стена снова сомкнулась передо мной.
Я приземлилась на что-то твёрдое, откашлялась, отряхнула пыль и паутину с лица и огляделась. Видимо, это один из тайных ходов замка. Знает ли о нём Марианна?
Вдоль стены один за другим стали загораться фонари. Туннель вёл вправо и за угол. Откуда-то послышался грохот. Стены дрогнули. С потолка посыпалась пыль. Внезапно я услышала странный звон.
Ноги сами несли меня туда, откуда он раздавался. За ближайшим поворотом я, к своему изумлению, обнаружила стоящий на круглом столе старомодный чёрный телефон с рукояткой, массивной трубкой и длинным кабелем. Телефон громко и настойчиво звонил, словно специально для меня. С колотящимся сердцем, замирая от страха, я сняла трубку:
– Алло?
Сначала послышался шум, а потом знакомый голос пропел:
Сияние – обман, и замок спит.
Сосуд надёжный его хранит.
– Мэгги?
Снова шум. И телефон умолк. Совсем. Ни единого гудка. Будто и не звонил никогда.
Но ведь Мэгги только что пропела, где искать ключ! Я уверена!
Я пошла дальше по коридору. «Надёжный сосуд его хранит» – что бы это значило? Скорее всего, ключ находится в таком месте, которое меньше всего похоже на надёжное хранилище для такой ценности. Так, чтобы и в голову не пришло искать сокровище там. Но вариантов уйма: ваза, чашка, пруд перед парадным входом или игрушечная посуда Мэгги… или её надгробие. Ой, неужели мне придётся идти на кладбище?
Туннель кончился и упёрлась в зеркальную стену. Вблизи это оказалось не зеркало, а стекло, за которым я увидела, как Игорь шваброй смахивает с потолка паутину в комнате с множеством часов.
Я осторожно надавила пальцами на стекло, оно подалось, стеклянная дверь отъехала в сторону, и я оказалась внутри старинных массивных напольных часов. Они и так громко тикали, а тут ещё стали бить полдень. Я чуть не оглохла.