Хотя людей, как уже не раз говорилось, сторонится, но в конце жизни близко сходится с Бейкером: молодой человек ему нравится, он отличается редким даром – лечит, и успешно, глухонемых. Таких, как прорицатель Кэмпбелл. София души в Генри не чает, влюблен в девушку и Бейкер.
«Ты не можешь себе представить, – пишет он невесте, – какие чувства я к тебе испытываю, как тяжело переношу разлуку с тобой… Ты всегда со мной, твой прелестный образ преследует меня денно и нощно, куда бы я ни поехал, что бы ни делал!»
Престарелый родитель дочь ревнует – теперь в роли жениха, пылкого возлюбленного Бейкер нравится ему уже меньше, к тому же молодой человек не устает напоминать будущему тестю об обещанном приданом. Дефо же с приданым за любимой Софией не торопится: получите, говорит, но только после моей кончины. Бейкер не скрывает своего разочарования, он-то считал, что будущий тесть – человек весьма состоятельный. Да, на безденежье, как встарь, Дефо не жалуется – еще бы, столько пишет, – но деньгами не разбрасывается: прижимист, с возрастом особенно. С каждым днем Бейкер убеждается всё больше: будущий тесть упрям, несговорчив, постоянно что-то недоговаривает, темнит… Он и в домашних делах ведет себя как шпион, осведомитель, от него лишнего слова не добьешься. «Если хотите взять в жены мою дочь, берите ее на моих условиях», – пишет он Бейкеру, и молодому человеку начинает казаться, что помолвка расстраивается, и виноват в этом, конечно же, глава семьи. Бейкер теряет терпение:
«Ты мой добрый гений, – пишет он невесте, – а вот твой отец – гений злой. Если он не согласится на наш брак, давай примем яд и умрем в объятиях друг друга… Что задумал твой отец, я понять не могу, но он коварен, себе на уме. Его я ненавижу так же сильно, как люблю тебя!»
В конце концов упрямый отец пошел на попятный, выдал, хоть и нехотя, Бейкеру 500 фунтов наличными в счет будущего приданого и закладную на дом, но ссоры любимого жениха с любимым отцом стоили Софии сердечного приступа. Молодые поженятся нескоро, только в апреле 1729 года, за два года до смерти несговорчивого родителя.
Говорит Дефо мало. И всё же не устает – и устно, и письменно – учить своих дочерей, с которыми вместе живет, уму-разуму. Верно, ими доволен, поучения пошли впрок, однако нет предела совершенству, и теперь, когда они уже выросли и на выданье, сочиняет «Брачный союз по вере» – семейный наставник для взрослых. Где рассуждает о том, что брак – это союз, соглашение, договор между женихом и невестой, сама же церемония бракосочетания ничего к уже заключенному соглашению не добавляет:
«…мужчина и женщина, – об этом Дефо писал еще в «Обозрении», – фактически уже вступили в брак, как только дали друг другу обет верности».
Рассуждает о необходимости сочетаться браком только с верующими, а также о том, что мужьям и женам надлежит придерживаться одних и тех же религиозных воззрений. Если жених католик, а невеста протестантка, то уживутся они вряд ли. Но даже единство религиозных взглядов, полагает автор, не гарантия семейного счастья. Женихам, убежден Дефо, в принципе нельзя верить. Намек на Бейкера? На себя сорокалетней давности? Из десяти человек девять – мошенники, и только один честный, Дефо в этом ни минуты не сомневается. Только один жених из десяти верующий, остальные – атеисты. Откуда же взяться счастливому семейному союзу?!
«Брачный союз по вере» – незамысловатая притча со счастливым, а точнее, с полусчастливым концом. И традиционным началом. У одного купца было три дочери (понятно, о каком купце и каких дочерях идет речь). Молодой человек, богатый и знатный, но далекий от веры и церкви, просит у купца руки его младшей, самой любимой дочери, сулит купцу всевозможные блага. Девушка, невзирая на недовольство отца, молодому человеку отказывает: сочетаться церковным браком с безбожником не желает.
Молодой человек, однако, не отступился, он начинает ходить в церковь, приобщается к вере и вскоре становится убежденным христианином. Убеждает его, впрочем, вовсе не пасторская проповедь с церковной кафедры, а встреча с неким бедным тружеником, эдаким английским Иовом, который живет впроголодь и при этом благодарит милосердного Бога за то, что «…я и моя семья живы, тогда как других унесла смерть. За то, что мы здоровы, тогда как другие страдают тяжкими недугами. За то, что мы свободны, тогда как другие сидят за решеткой; обуты и одеты, тогда как другие раздеты и не имеют крыши над головой». Молодой человек в недоумении: «За что же бедняк благодарит Бога? Мои собаки живут лучше него!»
Спустя несколько лет молодые люди встречаются вновь, и молодой человек вновь делает младшей дочери купца предложение, и на этот раз девушка дает свое согласие. Казалось бы, всё прекрасно, однако хэппи энд притчи омрачен: когда спустя много лет любящий муж умирает, то выясняется, что воспитать детей он завещал не в англиканской, а в католической вере…
Поучительная история про купца и его дочерей содержит немало довольно тривиальных изречений «на тему»: «Всякий будет благодарен Всевышнему, если сравнит то, что получил, с тем, что заслужил». Или: «Если веришь не всем сердцем, останешься на всю жизнь неотесанным неучем (churl), если же от всего сердца – станешь образованным, благовоспитанным джентльменом». Или: «Религиозная жизнь – это Небеса на земле». Такого рода не слишком оригинальных рассуждений, как помним, и в «Робинзоне Крузо» хватает: «Бог избавил тебя, ты же не славишь имя Его, то есть не испытываешь благодарности за сотворенное Им, а еще рассчитываешь на избавление…» Упрек, заметим мимоходом, не по адресу: Робинзон вслед за своим автором не устает славить «имя Его» каждодневно, благодарить Создателя за «сотворенное им».
Учит Дефо не только собственных дочерей. В «Размышлениях о великом законе субординации, или О наглости и непотребном поведении слуг в Англии» писатель рассуждает о многочисленных пороках, присущих мужьям, женам и, главным образом, их слугам. Правильно, по мнению Дефо, живут лишь немногие, он и себя идеалом не считает, к себе относится трезво. Пьянство – «мать всех грехов», от пьянства – бедность, разврат, сквернословие, мордобой, кражи, убийства. Дефо ужасается: от беспробудного пьянства многие его соотечественники «звереют, становятся грубыми и жестокими тиранами». Избиение женщин стало обычным, повседневным делом.
«Сегодня, – возмущается Дефо, – когда слышишь, что женщина взывает о помощи, это никого не удивит, соседи даже ухом не поведут. Если же, услышав истошные крики, они всё же выбегут на улицу, спрашивая друг друга, что стряслось, и им ответят: “Да ничего особенного, это Джонс решил свою благоверную проучить”, – они вздохнут с облегчением и, сказав: “Господи, только и всего?”, спокойно разойдутся по своим делам».
Но если Англия, по мнению Дефо, ад для жен, то для слуг это сущий рай на земле. Их наглость, непристойное поведение, уверен писатель, не имеет границ. Чем больше им платишь – а Дефо знает, о чем говорит, – тем меньше и хуже они работают и тем больше распускаются. Об этом же, кстати сказать, писал в «Басне о пчелах» писатель и врач голландского происхождения Бернард Мандевиль, считавший, как и Дефо, что большая заработная плата делает работника наглым и ленивым.
«Они работают только до тех пор, пока у них в карманах не зазвенят несколько шиллингов, после чего пойдут в пивную, откуда их потом, пока они не пропьют все деньги, на аркане не вытащишь», – возмущается Дефо.
Обида на наемных рабочих у автора «Размышления о великом законе субординации» накопилась за многие годы, как работодатель он знает не понаслышке о нерадивости, пьянстве и лени служивого люда, и теперь, когда больше он от них не зависит, во всеуслышание говорит всё, что о них думает; придумал даже броскую метафору:
«Челядь отовсюду едет в Лондон, и ныне столица уподобилась океану, в который впадают грязные, вонючие реки. Уподобилась чистым и быстрым рекам, что глотают всю пену и грязь с дорог…»
Действительно, недоумевает Дефо, зачем провинциальным девицам ехать в Лондон, когда в деревне работы с головой хватает!
Заканчивается эта инвектива анекдотом. По пути у телеги отвалилось колесо. Послали за стариком-работником по имени Райт (то бишь правильный, разумный, добропорядочный). Сидит этот Райт на дороге с колесом в руках, подходит к нему сезонный рабочий, его знакомый, и его приветствует: «С добрым утром, папаша Райт. Да поможет тебе Господь в трудах твоих праведных». На что Райт, не задумываясь, резонно ему отвечает: «К чему мне Его помощь? Мне ведь платят поденно».
Не нуждаются в Божьей помощи и чистильщики обуви. Слишком уж – убежден Дефо – легкая у них, здоровых и крепких людей, работа. Пусть бы лучше трудились в поле или в шахтах, а обувь пускай чистят нищие и немощные старухи.
Достается от Дефо и домашним слугам, точнее служанкам. В памфлете с провокативным заглавием «Никому до этого дела нет» («Everybody’s Business is Nobody’s Business») Дефо – выразимся высокопарно – обрушивает свой праведный гнев на служанок, приехавших из провинции в столицу служить в богатых домах. Они-де нерадивы, капризны, работают спустя рукава и при этом требуют повышения жалованья. Раньше довольствовались сорока шиллингами в год и «были благодарны и за это», теперь же меньше чем за семь-восемь фунтов работать отказываются и ищут место повыгодней.
Нерадивы и суетны, столичная жизнь их испортила, еще совсем недавно они ходили в чем придется, теперь же норовят носить платья с кружевами и рюшами, шелковые нижние юбки и вместо деревянных башмаков – туфли на высоком каблуке. Ныне, жалуется автор, не всегда отличишь хозяйку дома от служанки. С виду бывшая крестьянка – настоящая леди: чай пьет из блюдца с сахаром вприкуску, нюхает табак и, сидя нога на ногу в хозяйском кресле, рассуждает о последних модах и пересказывает городские сплетни.