Новость заключалась в том, что Диплоу-Холл, дом сэра Хьюго Мэллинджера, уже два года стоявший с печально закрытыми белыми ставнями окнами, не обращая внимания на старинные вязы и буки, не замечая чудесного, заросшего лилиями пруда, не восхищаясь зелеными лугами, где свободно бродили олени, готовился к приезду жильца. Остаток лета и весь охотничий сезон дом и конюшни должны были достойным образом соответствовать своему прямому назначению. Однако ожидался приезд не самого сэра Хьюго, а его племянника, мистера Хенли Мэллинджера Грандкорта – предполагаемого наследника титула баронета, ибо брак дяди принес только дочерей. Но судьба польстила молодому Грандкорту не только этой счастливой случайностью. В то время как шанс на титул баронета достался ему от отца, матушка подарила сыну каплю баронской крови, так что при благоприятных обстоятельствах – а именно в случае смерти нескольких стоящих между ним и титулом малознакомых дальних родственников – он вполне мог стать бароном и пэром королевства.
Природа так несправедливо распределила украшения среди птиц, что яркий хохолок достался только самцу. Впрочем, мы еще не полностью последовали совету опрометчивых философов, считающих, что человечество должно полностью копировать мир фауны, поэтому, если бы мистер Мэллинджер Грандкорт стал баронетом или пэром, его супруга разделила бы титул. Это обстоятельство вкупе с фактическим состоянием джентльмена заранее обеспечило супруге, на данный момент еще не избранной, общий сочувственный интерес как к женщине, чье благополучие определено раз и навсегда.
Некоторые из читателей романа, несомненно, сочтут невероятным, что люди могут строить матримониальные планы лишь на том основании, что неподалеку должен поселиться богатый холостяк с хорошими перспективами, и отвергнут данное утверждение как вымысел желчного автора. Строгие критики заявят, что ни они сами, ни их близкие родственники не способны на это, и не стоит тратить время на подобные умозрительные построения, которые вполне могут оказаться ошибочными. Но позвольте заметить, что в данном случае речь идет вовсе не о человеческой натуре в целом, а только о нескольких жителях уютного Уэссекса. Репутация их, однако, осталась незапятнанной. Больше того, могу с гордостью заявить, что все они сохранили добрососедские отношения с семействами своего круга, – например супруги Эрроупойнт, обитавшие в прекрасном поместье Кветчем-Холл. Никто не смог бы приписать им корыстных видов на брак единственной дочери, которой они оставляли по меньшей мере полмиллиона. Однако, слегка волнуясь о будущем дорогой Кэтрин (она решительно отвергла предложение лорда Слогана, безупречного ирландского пэра, чьему поместью не хватало лишь дренажной системы и населения), лорд и леди Кветчем интересовались – возможно, не только из филантропических соображений – будущим соседом, а именно: хорош ли собой мистер Грандкорт, здоров ли, добродетелен ли, а если либеральный консерватор, то не слишком ли либеральный? Не желая ничьей смерти, грядущий титул они воспринимали как желанное событие.
Если подобные мысли посещали мистера и миссис Эрроупойнт, то стоит ли удивляться, что мистер Гаскойн также не остался безразличным? Священный сан отнюдь не отменяет забот отца и попечителя, тем более что забот с каждым днем становилось все больше.
Естественно, никто не сообщал друг другу все, что чувствовал и думал относительно приезда молодого Грандкорта. Излишняя открытость не оказывает благоразумной помощи ни в одном деле – даже в производстве кислот или определении местоположения неподвижных звезд. Вас либо опередят, воспользовавшись вашими же идеями, либо, обладая иными взглядами на кислоты и неподвижные звезды, составят о вас дурное представление. Мистер Гаскойн не спрашивал мистера Эрроупойнта, обладает ли тот достоверным источником информации о Грандкорте как о возможном муже для очаровательной девушки. Точно так же миссис Эрроупойнт не спешила делиться с миссис Дэвилоу убежденностью, что если Грандкорт займется поисками супруги в окрестностях Диплоу, то разумно ожидать единственного исхода: он непременно предложит руку и сердце Кэтрин. Та, в свою очередь, не примет ни этой руки, ни этого сердца, если не проникнется полной уверенностью в грядущем счастье. Размышлениями о возможном брачном союзе священник не делился даже с женой, поскольку трезво рассуждал, что на следующем собрании клуба лучников мистер Грандкорт встретится с Гвендолин. Но стоит ли говорить, что разум миссис Гаскойн работал в этом направлении куда активнее? В разговоре с сестрой она воскликнула:
– Было бы счастьем, если бы эта девушка удачно вышла замуж!
Различив в страстном пожелании ноту осуждения своей любимицы, миссис Дэвилоу сочла за благо не отвечать вслух, хотя мысленно возразила: «Не надейся заставить ее пойти под венец ради твоего удовольствия». Когда речь заходила о дочери, добрая матушка становилась довольно резкой, если не сказать грубой.
Мужу миссис Гаскойн сказала:
– Говорят, что у мистера Грандкорта есть два собственных поместья, а в Диплоу он собирается охотиться. Остается надеяться, что аристократ станет для всей округи хорошим примером. Генри, ты что-нибудь слышал о новом соседе?
Мистер Гаскойн ничего не слышал. Во всяком случае, даже если знакомые мужчины сплетничали в его присутствии, он предпочитал не повторять сплетни и не придавать им значения. Пастор считал неприличным любопытствовать относительно прошлого молодого человека, чье происхождение, богатство и, как следствие, праздность делали невинными многие привычки, которые в иных условиях оказались бы непростительными. Что бы ни делал Грандкорт, он сумел не разориться. А хорошо известно, что в мире азартных игр тот, кто обладает силой воли встать и уйти, разорив других, считается победителем и пользуется всеобщим уважением. Не было никаких достоверных сведений, что мистер Грандкорт нуждался в исправлении больше других молодых людей в возрасте тридцати пяти лет. Во всяком случае, богатый землевладелец, в чьих жилах смешалась благородная кровь двух старинных фамилий, не нуждался в таком же пристрастном допросе, который приходится терпеть нанимающемуся дворецким или слугой.
Миссис Дэвилоу также не могла остаться равнодушной к появлению в округе человека, способного обеспечить Гвендолин блестящее будущее. Мистер Грандкорт представал в воображении миссис Дэвилоу красивым, прекрасно воспитанным молодым человеком, безусловно удовлетворяющим ее строгие требования к мужу любимой дочери. Но удовлетворит ли он требования самой Гвендолин? Матушка не знала, что именно угодило бы вкусу молодой леди и разбудило спящие чувства: не исключено, что это окажется не внешнее совершенство, а нечто другое. С трудом подбирая беспроигрышный вариант, матушка мысленно успокоила себя: «Если она даст согласие подходящему человеку, не так уж и важно, полюбит ли она его». Каким бы ни оказался ее собственный брак, она желала замужества дочери. Однако неудачи семейной жизни привели к тому, что миссис Дэвилоу почти не беседовала с Гвендолин о привлекательных сторонах замужества, опасаясь получить ответ, подобный тому, который сама дала, когда любящая мамаша, убеждая ее принять предложение, пообещала: «Ты будешь счастлива». – «Да, мама, как ты», – парировала дочь.
В отношении мистера Грандкорта миссис Дэвилоу меньше всего была склонна возводить воздушные замки: она этого стыдилась, а кроме того, боялась, что Гвендолин, узнав об этом, заранее воспылает презрением к желательному супругу. Разыгравшаяся после прощального визита Рекса бурная сцена внушила матушке новое чувство опасности: теперь она боялась касаться тайных переживаний дочери и поспешно определять, в чем для нее заключается благополучие. Вот только сама миссис Дэвилоу не представляла иной формы благополучия, чем замужество.
Обсуждение платья, в котором Гвендолин предстояло появиться на заседании клуба лучников, приобрело особенное значение. Наконец было решено, что Гвендолин наденет белое кашемировое платье, а лучшим украшением к нему станет светло-зеленое перо, прикрепленное к шляпке. Стоя перед зеркалом, Гвендолин неожиданно изобразила, как натягивает тетиву лука, и с удовольствием проговорила:
– До чего мне жалко других девушек из клуба лучников – ведь все они мечтают о мистере Грандкорте! Но ни у одной нет шансов!
От растерянности миссис Дэвилоу не нашлась что ответить, а Гвендолин лукаво продолжила:
– Ты ведь сама это знаешь, мама. Ты, дядя и тетя – все вы уверены, что он в меня влюбится.
Решившись на небольшую хитрость, миссис Дэвилоу возразила:
– Ах, дорогая, трудно утверждать наверняка. Мисс Эрроупойнт обладает достоинствами, которых у тебя нет.
– Знаю. Но ее достоинства требуют осмысления, а моя стрела пронзит его сердце раньше, чем он успеет задуматься. Он падет к моим ногам, и я отправлю его за тридевять земель в поисках обручального кольца счастливой жены. Тем временем все, кто стоит между ним и титулом, умрут от разных болезней. Он вернется без кольца, но лордом Грандкортом, и снова падет к моим ногам. Стоя над ним, я засмеюсь, и он поднимется в негодовании. Я засмеюсь громче. Он вскочит на коня и помчится в Кветчем-Холл, где обнаружит, что мисс Эрроупойнт недавно вышла замуж за бедного музыканта. Миссис Эрроупойнт сорвет с головы чепчик, а мистер Эрроупойнт, как всегда, останется в стороне. Лорд Грандкорт гордо удалится и вернется в Диплоу.
Жила ли когда-нибудь на свете другая такая же молодая ведьма? Вы с невинным видом пытались что-нибудь от нее скрыть и думали, что у вас это получилось, но вдруг оказывалось, что все это время она точно знала, о чем вы так старательно помалкивали! С таким же успехом можно было запереть дверь на ключ, чтобы отгородиться от сырости! Не исключено, подумала миссис Дэвилоу, что благодаря дару прорицания и о самом мистере Грандкорте Гвендолин уже знала больше, чем все остальные.
– Каким человеком ты его представляешь? – спросила она.
– Дай подумать! – Колдунья приложила указательный пальчик к губам, слегка нахмурилась, а потом, словно найдя ответ, взмахнула рукой. – Он маленького роста – мне по плечо, – но очень хочет казаться выше и для этого подкрутил вверх усы и отпустил длинную бороду. В правом глазу носит монокль, чтобы выглядеть умнее всех. Уверен в выборе жилета, но постоянно сомневается насчет погоды. На эту тему он и заведет первый разговор. Будет все время на меня смотреть и, чтобы монокль не вывалился, корчить страшные физиономии – особенно при попытке льстиво улыбнуться. Боясь рассмеяться, я не выдержу и опущу взгляд, а он сделает вывод, что его внимание мне небезразлично. Ночью мне приснится огромное насекомое с необыкновенной физиономией, а наутро он сделает предложение. Обо всем, что случится дальше, ты уже слышала.