иное путешествие, перемежающееся со множеством стоянок (выделенная мной фраза Хаййа точно воспроизводит слова Вергилия, обращенные к Данте, которому «надо выбрать иное путешествие»). Отдавшись путешествию, человек будет сближаться со старцем, сближаясь же с приятелями-страстями, он будет отдаляться от проводника. Человек просит старца рассказать ему о тех областях, где он побывал, и все изложенное далее в трактате – это описание старцем структуры этих областей, то есть структуры универсума.
За пределами человеческого, познанного мира лежат две области – одна за западным рубежом, другая за восточным. Попасть в эти области можно, лишь перейдя рубеж, доступный только избранным, обладающим особой силой. Чтобы обрести эту силу, необходимо омыться в некоем журчащем источнике, находящемся близ стоячего источника жизни. Источники эти расположены у полюса, в непроглядном мраке, освещаемом солнцем только раз в год. Кто безбоязненно войдет в этот сумрак, тот в конце пути увидит бескрайний свет, и первое, что он увидит в свете, будет журчащий источник. Омывшийся в нем обретет силу, не будет знать усталости и сможет войти в пределы одной из двух запредельных областей.
Описание источника наводит на мысль об орфических параллелях, рассмотренных в предыдущей главе. В обоих случаях человек оказывается перед двумя источниками у входа в иной мир, совершает ритуальное испитие воды из определенного источника, что позволяет ему пройти верной дорогой в области иного мира. Беспредельный сумрак, оборачивающийся беспредельным светом, напоминает «пресветлый сумрак» Дионисия Ареопагита, который с помощью такой метафоры описывает божественную сущность. Мир, в который вступает испивший воды человек в тексте Ибн Сины, также внечеловеческий, божественный.
Далее Хайй описывает западную область, наиболее близкую к миру людей. У предела этой области раскинулось тинистое море, примыкающая к нему земля подобна пустыне с солончаковой почвой, хозяйство ее обитателей рассыпается прахом, обитатели той земли беспрестанно враждуют между собой. Там заложены опоры земли. Далее располагается пустынная равнина, чьи обитатели живут мирно, там заложены опоры небесных тел. Затем Хайй описывает девять небес в виде стран с разным числом городов и различными особенностями нравов обитателей.
В ближайшей к людям области – крае неба Луны – обитатели малорослы и проворны, городов там девять. В крае неба Меркурия жители еще меньше ростом, они прославились письмом и магией и населяют десять городов. В крае неба Венеры обитают люди с красивой наружностью, не знающие печали, управляет ими женщина, и городов там девять. В крае неба Солнца обитатели более красивы, но и более дородны, чем в предыдущем крае. Приближение к ним опасно, и городов там пять. Далее расположен край неба Марса, где обитают племена, несущие земле порчу и душегубство. Царствует там рыжеволосый, влюбленный в некую царицу. Городов там восемь. В краю неба Юпитера обитают люди большой нравственной чистоты, благолепные, там существует восемь обитаемых городов. Далее следует область неба Сатурна, там люди злобны, расчетливы, хитры, но способны к исправлению. Городов там восемь. Далее расположено огромное царство с двенадцатью рубежами, где находится двадцать восемь поселений. Жители этого края путешествуют по поселениям кругообразно. Это царство можно отождествить с небом неподвижных звезд. В наибольшем отдалении от мира людей расположено царство, пределы которого неведомы, там нет городов, и обитатели его – ангелы, повелевающие всеми описанными племенами. Это царство, по-видимому, можно отождествить с Перводвигателем. На востоке от этих краев и царств расположены области четырех элементов, минералов, растений и животных, последняя из которых примыкает к миру людей.
Перед наблюдателем, разглядывающим эту необычную карту, предстает весь путь эволюции божественной сущности, каким его видела исламская мистическая наука. Развиваясь из четырех элементов, от элемента земли к элементу огня, сущность проходит путь сквозь уровень минералов, растений, животных, человека, через все небеса, пока наконец не отождествляется с Перводвигателем. То причудливое описание, в котором мы видим лишь красочные метафоры, было для персов осмысленным, терминологическим изложением научного знания.
Далее старец описывает структуру восточного рубежа. На востоке восходит солнце, окруженное двумя племенами пособников Сатаны. Слева обитает шагающее племя, разделенное на два рода – с нравом хищников и нравом скотины. Справа – летающее племя, состоящее из гибридных существ. Хозяин летающего племени приказал проложить пять дорог в мир людей, чтобы захватывать идущие теми путями души. Захваченные души, сочетаясь с окружающими их уродами, производят гибридные существа. Демоны шагающего племени вызывают в человеке гнев и похоть, демоны же летающего обольщают душу пустыми надеждами и лживыми измышлениями о человеческом и божественном мире. У границы области пособников Сатаны, вблизи области ангелов, обитают существа, отказавшиеся от дьявольских заблуждений и помогающие людям – это джинны.
Под областью пособников Сатаны, вероятно, понимается область человеческих страстей, представших в начале текста в виде спутников человека. Летающее сонмище, по-видимому, тождественно идущему впереди человека носителю чувств, ложных и обманчивых, и пять дорог, ведущих в мир людей и завлекающих их души в ловушку, это пять человеческих чувств. Два рода шагающего племени легко отождествляются с сопровождающими человека гневом и похотью. Те силы, которые в самом начале послания были представлены перед зрителем в антропоморфной форме, в конце текста обрели необычную, запоминающуюся и устрашающую форму апокалиптического видения.
За областью джиннов находится край земных ангелов, разделенных на два разряда: справа располагаются повелители, слева – вершители. Оба разряда ангелов то ниспадают к людям, то взмывают в небеса. Те, кто справа, диктуют приказания, те, кто слева – записывают. Человек, который сможет преодолеть эту область, освобождается, оказываясь по другую сторону неба. Там обитают потомки первотворения, смиренники и праведники, служащие великому царю. Далее расположен более приближенный к царю край, где обитают праведники, награжденные за родственную близость к первому слуге царя, наиболее приближенному к его престолу (видимо, пророку Мухаммаду). Красота и величие царя не поддаются никакому описанию и выражению, и увидевший его один раз более не отвратит свой взор от него. Заканчивает старец свой рассказ приглашением следовать за ним, ибо, приближая к царю несведущих, старец тем самым приближает к царю и себя самого.
Таково содержание послания Ибн Сины. Пересказав его столь подробно, я хотел развернуть перед зрителем как можно более полную картину этого странного мира, вывести читателя на сцену, показать ему декорации и маски. Интерпретация такого текста – занятие крайне непростое, и достаточно подробный комментарий к нему потребовал бы написания целой книги. Многое в тексте остается неясным, но его структура, костяк для нас достаточно прозрачны. Перед нами – описания инструментов рефлексии, оставленное персидским мыслителем XI века. Человек записывает свой мыслительный опыт, ведя рассказ от первого лица. Индивидуальный разум, разум рассказчика, сопровождаемый страстями, вступает во взаимодействие с «полезным интеллектом», изображаемом в виде старца-помощника. Полезный интеллект демонстрирует индивидуальному разуму путь избавления от страстей и описывает ему структуру мыслительного универсума, рассказывая о ловушках и тропах разума, об опасностях и награде за труд мышления. Путь западного рубежа – это естественный, поступательный процесс становления божественной сущности от первичных элементов к сиянию Перводвигателя. Путь восточного рубежа – выбор между страстями, превращающими человека в гибридное сатанинское существо, и светом царя, дарящим блаженство. Но благой выбор может быть реализован лишь через понимание природы страстей, через рефлексию, анатомирование сатанинских племен. Предложенная мной схема двух путей – лишь одна из возможных интерпретаций. Топография текста неясна, неясен путь странника – должен ли он преодолеть оба рубежа или лишь один; неясно, соединяется ли западное царство Перводвигателя с восточным царством величественного и сияющего царя. Ясна лишь общая конструкция, ясно, так сказать, взаимоположение шахматных фигурок человека, проводника и цели путешествия. Охотники за мыслительным опытом стали свидетелями еще одного представления в театре разума.
Ибн Сина создал в нашем воображении формулу, по которой отныне мы мыслим исламское «путешествие в себя». Теперь нам стоит обратить свой беглый взгляд к вариациям этой «канонической формы». Аль-Маарри, создав свое знаменитое «Послание о царстве прощения», превратил эсхатологическое путешествие в венецианскую арлекинаду – выбранная им фигурка вполне реального человека – своего недоброжелателя Ибн аль-Кариха весело странствует по раю и аду, созерцая поэтов и литераторов, наказанных или прощенных в зависимости от того, пришлись ли по душе в высшем мире их остроумные строки. Причудливое литературное загробье мааррского слепца воспроизводит всю приличествующую избранному сюжету структуру иного мира, однако логика спасения ловко замещается цветущей поэтической риторикой, таящей злой шип сатиры.
Сухраварди, избрав в «Огненном разуме» тропу мифологических аллегорий, соткал из них причудливые ландшафты трансформаций человеческого духа, вплетенные в загадочный диалог. Некто, наделенный пифагорейской прозорливостью памяти, рассказывает собеседнику о своем «прошлом рождении» в образе сокола. Сокол этот, символизирующий человеческую душу, был пойман охотниками судьбы и заключен в оковы четырех элементов материального мира. Упорхнув из своего плена, он оказывается в пустыне, где встречает старца, рассказывающего соколу о том, как освободиться от оков и вернуться назад, к своему утраченному дому. Идеи Сухраварди и отдельные образы его аллегорического трактата весьма близки к «Хаййю» Ибн Сины, но метафорическая структура текста принципиально иная: теологические конструкции обрели форму образов иранской мифологии.