Вслед за тем он мерной походкой возвратился в дворцовый парк, чтобы продолжить там прерванную прогулку, а Данте в необычайно приподнятом настроении поспешил на родину!
МНИМЫЙ МИРОТВОРЕЦ
Господа из правительства города были счастливы, что теперь им никто не сможет бросить упрека, будто бы они оказались недостаточно предусмотрительными. Нет, они действительно сделали все возможное, чтобы французский принц Карл Валуа неожиданно не злоупотребил взятой на себя миссией миротворца Флоренции и не провозгласил себя властителем свободного города. Из Стаггии Карл прислал во Флоренцию своих посланцев, чтобы договориться относительно его приема. Он собирался прибыть исключительно как миротворец, как друг, который только и думает о том, как примирить с Церковью гвельфов, относящихся к ней с подозрительностью и враждебностью. Посланцы принца потребовали, чтобы их представили Большому Совету, и в этом им нельзя было отказать. Медоточивыми словами они принялись расписывать добрые намерения своего господина и его страстную приверженность миру. Когда они закончили говорить, слово попросили несколько членов Совета. Приоры, питавшие симпатии к белым, не доверяли, однако, Карлу Валуа и не давали выступать сторонникам черных и принца, которые намеревались теперь выставить себя в выгодном свете перед французами. Сразу же по окончании Большого Совета приоры созвали тайное совещание цехов, все из которых, за исключением цеха булочников, не имели, как выяснилось, ничего против прихода Карла.
После этих приготовлений приоры отправили в Стаггию делегацию, чтобы заверить его светлость господина графа, что во Флоренции ему будет оказан достойный прием, если он даст письменные обязательства с приложением собственной печати, что оставит в неприкосновенности юридические основы республики и не присвоит себе незаконных прав, будь то под предлогом наместничества или каким-либо иным способом. На случай отклонения этих условий Карлом делегация имела полномочия перекрыть занятый флорентийскими войсками перевал Поджи-Бонци и отрезать принца от источников поступления продовольствия. Однако эти меры предосторожности оказались излишними: Карл подписал все, что от него требовалось.
В это время Данте Алигьери нанес визит историку Дино Компаньи, который являлся одним из приоров, находившимся при исполнении своих обязанностей. На этот раз в «справедливую синьорию» намеренно не избрали явных сторонников той или иной партии, а просто честных, порядочных, независимых граждан. Компаньи тотчас догадался, какую цель преследовал Данте своим визитом: он собирался побудить приора всеми силами противиться вступлению принца Карла Валуа во Флоренцию.
— Но чего же вы хотите? — удивился Компаньи. — Ведь он вступает в город без оружия!
— И вы верите этому? — возразил Данте, качая головой. — Его оружие у него при себе, оно опаснее любого другого, и он не преминет им воспользоваться в нужное время.
— И что же это, по-вашему, за оружие, хотелось бы знать?
— Это копье предателя Иуды, и этим отравленным оружием Карл Валуа сумеет воспользоваться настолько удачно, что нанесет Флоренции самые тяжкие раны.
Дино Компаньи беспомощно пожал плечами:
— Возможно, вы и правы, но что нам остается делать?
— Прекратить любые сношения с коварным принцем!
— Вам хорошо говорить. Теперь это уже не пройдет. Даже если бы я захотел дать подобный совет, меня просто подняли бы на смех. Мне бы сказали: ты, наверное, сам скрываешь свое коварство, раз подозреваешь в подобном предательстве других! Принц Карл торжественно обязался не только на словах, но и в письменном виде с приложением собственной печати не вмешиваться в дела нашего города, а в качестве внепартийного миротворца заботиться лишь о всеобщем благе. Если объявлять такие клятвенные заверения ложью и обманом, то, получается, слово, данное вельможей, не имеет никакой цены, а понятие о верности вообще исчезло, из нашей жизни!
— А я всегда и считал клятвенные заверения ложью и обманом!
— Я ценю ваше мнение, дорогой Данте, но на этот раз, мне кажется, вы уж слишком преувеличиваете! И, как я уже сказал, сегодня совершенно исключено, чтобы вам удалось обратить нынешних деятелей флорентийского правительства в свою веру.
Данте печально опустил голову.
— Слепцы! Будучи зрячими, ничего не видят! Вы сами пригреваете змею у себя на груди — зазываете в свое жилище поджигателя и униженно просите его стеречь ваш дом!
Честный человек, Компаньи не нашелся, что ответить. Он жалел, что на этот раз не может последовать совету высоко ценимого им Данте Алигьери, но он и представить себе не мог, что страстный прорицатель окажется прав!
Распростившись с хозяином, грустный Данте отправился домой.
Городским властям оставалось решить для себя всего один вопрос: нужно ли встречать принца с привлечением боевой колесницы города Флоренции, изготовленной по миланскому образцу? Те, кто был «за», доказывали, что в 1278 году Флоренция высылала навстречу кардиналу Латино, епископу Остии, посланному Папой Николаем в качестве миротворца, эту колесницу, так что следует оказать подобную честь и брату французского короля. Противники этой акции утверждали, что высылать боевую колесницу навстречу человеку, прибывающему с миротворческой миссией, неудобно! Но за эту точку зрения высказалось меньшинство, так что власти присоединились к желанию населения!
Первого ноября 1301 года, в праздник Всех Святых, члены правительства, духовенство и жители Флоренции вместе с боевой колесницей вышли из городских ворот южного направления навстречу грядущему поборнику мира.
Окрашенную в красный цвет боевую колесницу тянули четыре вола, и когда дети спрашивали, отчего в нее не запрягли гордых коней, отцы отвечали: потому что в самых отчаянных битвах, когда наше дело обстоит хуже, чем хотелось бы, отступление никогда не превращается в бегство. И колесница не имеет права оказаться в руках неприятеля — это был бы несмываемый позор! Да это никогда и не произойдет, потому что она — наша святыня! Она для нас более священна, чем для евреев — ковчег завета! Поэтому перед выступлением на войну на колеснице служат торжественную мессу, и ее сопровождает капеллан. Видите посередине колесницы ствол дерева, окрашенный в красный цвет? На его вершине блестит золотое яблоко, а под ним, между двумя белыми знаменами, полощется знамя города Флоренции. В средней части древесного ствола вы видите изображение нашего благословенного Спасителя! Его распростертые руки благословляют наше сражающееся войско и обеспечивают ему победу. Это известно храбрым воинам, стоящим в передней части колесницы, и они осознают высокую честь, которая им оказана, защищать священное знамя Флоренции!
Там говорили старые, гордые своей свободой горожане, а их молодые сыновья слушали подобные речи, ловя каждое слово, и у них загорались глаза.
Теперь вокруг боевой колесницы выстроились по старшинству и по достоинству представители властей: приоры и советники, закутанные в черные мантии и с черными беретами на головах, судьи в черных кафтанах с белыми воротниками и развевающимися белыми перьями на беретах — городской герольд и двенадцать нунциев в белых шляпах с нашитыми на них белыми лилиями, духовные лица в красном и фиолетовом облачении, а за ними беспокойный народ в разнообразных пестрых одеждах.
Светлые звуки фанфар известили наконец о прибытии того, кого так ждали. Первым показалось облачко пыли, оно рассеялось и стали различимы всадники, — вот и он, желанный поборник мира, брат могущественного французского короля, вот он, Карл Валуа!
Его приветствовали радостными возгласами. Он сдержал слово — все его пять сотен всадников прибыли безоружными!
Глава приоров выступил с приветственной речью. Он сказал, что граждане Флоренции с огромной надеждой ждут своего спасителя, который положит конец раздорам и борьбе между партиями и принесет счастье бедному, исстрадавшемуся народу!
Сидя на своей разукрашенной лошади, бледнолицый принц снисходительно и насмешливо поглядывал сверху вниз на толпившуюся вокруг него массу людей. Когда он заметил боевую колесницу, его губы скривила презрительная улыбка. «Вот глупцы, — подумал он, — как они кичатся своей колесницей! Да мне ничего не стоит заткнуть за пояс и их всех, и их святыню, не пожертвовав даже самым последним из своих копейщиков!»
Большинство флорентийцев воспринимали принца как приветливого, расположенного к людям высокородного молодого господина, который в холодных, безликих выражениях благодарил за радушный прием, причем благодарил чисто формально, не проявляя особых эмоций. Но были и такие, кто не дал себя провести. Арнольфо Альберти недоверчиво взирал на тщедушную фигуру принца и не мог избавиться от одолевавших его сомнений. Как он гарцует на своем скакуне, этот французский принц, и по его лицу видно, что он презирает всю эту Флоренцию вместе с ее населением! И этот человек обещает принести им спасение?!
В ближайшие дни многие жители Флоренции пребывали в состоянии томительного ожидания: несмотря на торжественность праздника Всех Святых, складывалось впечатление, что в любой момент может разразиться буря. На Старом рынке случилась потасовка: один из рода Медичи ранил кинжалом Орландуччо Орланди.
Но подлинное удивление ожидало флорентийцев лишь в воскресенье, пятого ноября.
Все колокола многочисленных церквей Флоренции призывали к себе верующих, однако большая часть Божьих храмов осталась пустой, потому что весь народ устремился сегодня только в один храм — Санта Мария Новелла! Здесь, где тысячу лет назад проповедовал благочестивый епископ Амбросий, на богато украшенном портале красовалась надпись: «Добро пожаловать, миротворец!» Здесь сегодня должен был принести торжественную клятву тот, кто прибыл с миротворческой миссией по воле святого отца, Карл Валуа!
По храму пронесся шелест человеческих голосов. Внимание, он появился! Мягко зазвучал орган. Все присутствующие вытянули шеи, чтобы как следует рассмотреть принца и его блестящую свиту. Хорошо поставленными голосами хор мальчиков запел торжественный гимн во славу мира. В это время представился случай разглядеть пестрое общество — господ в одеждах, расшитых золотом и серебром, великолепных дам с веерами из павлиньих перьев.