– Как всегда, ты очень наблюдателен. Вчера вечером кое-что действительно произошло, – сказала она и запнулась.
– Ты хочешь со мной поделиться произошедшим или не хочешь, чтобы мы об этом говорили?
Даск понимала: он задаёт вопрос, потому что чувствует её напряжение. Если кому-то она и может довериться, то только ему.
– Спасибо. Тебя никогда не напрягало заниматься своей работой?
– Ты поэтому спросила, не забыл ли я, что являюсь биоинженером Империи?
Даск кивнула. Иторианец посмотрел в огонь, а потом ответил:
– Да, иногда мне приходится пересиливать себя. Мне так хотелось увидеть Мать-Джунгли во всех её воплощениях, именно поэтому я покинул свой корабль и отправился к звёздам. А по пути меня <завербовали>, если хочешь, на службу Империи. Сначала всё не казалось так плохо.
Даск кивнула:
– А сейчас?
Теперь вздохнул уже Тендо:
– Сейчас всё по-другому.
– А почему именно сейчас? – Даск надеялась, что его ответ её на что-то выведет.
– Я думал, что Империя оставит нас в покое. Мне казалось, что нельзя вмешиваться в природу. Но после битвы при Явине-4 мы уже не могли остаться в стороне. Империя решила разместить на Иторе постоянный гарнизон. Как и на других планетах, она превратилась в язву на нашем теле. Тогда мои глаза и открылись.
Он посмотрел в огонь и надолго замолк.
– Я верю в Мать-Джунгли, – продолжил Тендо. – Болезнь – часть её тайны. Она служит какой-то цели, как голод и борьба за территорию обитания. На всё это неприятно смотреть, но оно является неотъемлемой частью огромного процесса. Однако когда кто-то начинает вмешиваться в природу, болезнь не отступает, а наоборот усиливается. Мне кажется, что Империя выводит галактику из равновесия, хотя долг каждого – поддерживать баланс. Поэтому я и ответил, что я биолог и работаю на Империю. Однако не знаю, долго ли это продолжится. Я ответил на твой вопрос?
Даск немного помолчала. Она взвешивала его слова на весах своих чувств.
– А что нужно, чтобы галактика вернулась к равновесию? – спросила она.
– Дитя моё, я не знаю, – улыбнулся иторианец. – Каждый должен выстрадать свой ответ на этот вопрос. Даже если наши цели совпадают, пути могут быть различными.
Даск прижала колени к груди и обхватила их руками, хотя уже и не чувствовала холода:
– А как мы узнаем, что это наш путь?
Тендо погладил её по волосам. Даск на мгновение вспомнила отца – только он так проявлял любовь к своей единственной дочке. Но тут же нахлынуло былое отвращение к родному дому, и она прогнала воспоминания.
– Ты сама это поймёшь, – мягко ответил он, – со временем.
– Вчера вечером я встретила одного человека, – призналась Даск под влиянием момента.
Иторианец не ответил, только кивнул.
– Он сказал, что работает на Альянс, – она понизила голос, хотя вокруг больше никого не было. – И что ему нужна моя помощь, – она умоляюще посмотрела на Тендо. – Он: ему многое было обо мне известно.
– Даск, в галактике трудно что-то утаить. Ты должна это знать, – мрачно кивнул он. – Ведь наша работа тоже заключается в том, чтобы раскрывать тайны на генетическом уровне. Все мы как будто находимся на приборном стекле микроскопа. Обо всех нас кому-то что-то известно.
Она недовольно поёжилась.
– Мне показалось, что на меня буквально навели радар. А всегда казалось, что никто меня не замечает. То есть, меня ведь никто не воспринимает всерьёз в лабораториях. Я привыкла считать себя невидимкой. Иногда мне даже нравится, что все смотрят сквозь меня.
– Жить, как тень: Тут есть и моя вина. Я поставил свои желания превыше нужд других. А тебя не замечают из страха. Виллель боится, что вскоре ты превзойдёшь его.
– Так что же мне делать?
– Решай сама, с чем ты можешь смириться, а с чем нет.
– Так ты об этом думал? Мне показалось, ты прошлым вечером говорил с кем-то необычным, – она вдруг почувствовала себя виноватой, что следила за ним.
Однако иторианец, по-видимому, не обиделся:
– Дитя моё, мы сами решаем, что делать и с чем жить дальше. Однако природу нужно поддерживать в равновесии. Всё неестественное нужно удалять, иначе наступит хаос.
Даск поняла, что он закончил и больше ей ничего не скажет. Он и так ясно выразился, что выбор – за каждым в отдельности. Она закидала костер грязью, чтобы притушить пламя, и мысленно выругала себя за покорность. Конечно, она доверяет Тендо, но неужели он должен говорить ей, что делать? Или она настолько привыкла подчиняться приказам коллег-мужчин, что боится проявить самостоятельность? Даск покачала головой.
Когда она надевала на плечи рюкзак, иторианец помог ей без лишних просьб. Она улыбнулась, несмотря на внутреннюю борьбу.
– Спасибо, – она удержала его взгляд. – За всё.
– Дитя моё, придёт время, и твой путь засияет перед тобой, как маяк. Поверь.
– Я верю.
– Ну, коли уж мы всё обсудили, можно поискать и тех летучих мышей, – сказал он, и они углубились в лес.
Сначала биологи легко находили дорогу среди деревьев. Но это продолжалось недолго, скоро им пришлось прорубать себе путь сквозь густые лианы и ветви. Серое небо скрылось за кронами деревьев, и Даск стало жутко. Ни один луч не пробивался вниз, путники с трудом видели друг друга. Даск шла впереди и прокладывала дорогу для Тендо. От ветра становилось всё холоднее, а влажным воздухом дышалось всё труднее. Каждый вздох давался с усилием, вскоре оба обессилели. Чтобы ещё более усложнить положение, следуя по координатам, они угодили в непролазное болото.
Дороги в обход не нашлось, и пришлось идти напрямик. Даск шагала впереди, удерживая руки над водой. Тендо шёл следом, по-видимому, не ощущая неудобств.
– Терпеть не могу мокнуть, – пробормотала девушка.
Солнце зашло, но от этого почти ничего не изменилось. Даск увидела огоньки, танцующие над водой, и улыбнулась, даже несмотря на жалкое состояние. Оказалось, около сотни светлячков сверкали над болотом. Даск остановилась, заворожённая настолько, что потеряла чувство времени. Вспомнив, что Тендо ничего о них не сказал, она обернулась, чтобы выяснить причину. И тут-то она поняла, что его нигде не видно.
– Тендо, – позвала она ещё раз, неловко обернувшись, увязшая в водорослях. С учащённо бьющимся сердцем она выхватили тви'леккский кинжал и полоснула по растениям. Вырвавшись, она пошла вперёд, вспугнув целое облако светлячков.
– Тендо! – позвала она опять, опасаясь худшего.
– Я здесь! – услышала она слабый голос слева.
Она поплелась к кучке сплетённых деревьев в надежде обрести более твёрдую опору под ногами. Едва она успела ухватиться за корень, чтобы вынырнуть, как сильная рука схватила её за запястье и вытащила из мутной воды.
– Кажется, я нашёл их логово, – шепнул Тендо. – Во всяком случае, оно подходит под описание забрачки.
Он повёл её за собой. Над берегом, в холме показалась пещера. Даск удивилась, как коллега нашёл это логово при всей естественной маскировке и скудном освещении:
– Глазастый! Я так увлеклась светлячками, что даже не заметила, как ты исчез. Извини, – испуганно сказала она.
– Не беспокойся. Если бы я действительно попал в переделку, ты бы обязательно меня нашла.
Даск включила небольшой галогенный фонарь. Луч высвечивал небольшой круг в грязи перед ней. Она кивнула Тендо, и они подошли к входу в пещеру.
Он был широк и мог вместить нескольких групп животных. При внимательном рассмотрении путники ничего не нашли, хотя Даск остановилась, чтобы на всякий случай исследовать чавкающую под ногами землю. Кивнув Тендо, она вошла в логово. Иторианец следовал сзади.
Первый отсек логова был похож на пещеру, со сводчатым потолком, с которого свисало несколько сталактитов. Под внезапно налетевшим ветерком Даск инстинктивно обхватила себя руками. Вдали была слышна тихая капель да эхо камнепада. Следов жизни не обнаруживалось. В свете фонаря они увидели несколько туннелей, каждый из которых уходил в свою сторону. Даск выбрала тот, из которого шёл ветерок. Она подала Тендо знак рукой (на первом же совместном задании они разработали свой язык жестов), и они спустились в темноту.
Из-за хорошей слышимости в пещере трудно скрыться от местных обитателей. К счастью, Даск, обутая в сапоги, изготовленные из мягчайшей кожи с крепкими подошвами, двигалась так тихо, как будто шла босая. Хотя иторианцу было далеко до её способностей, он тоже шёл тихо. В пещере было так темно, что даже в свете фонаря Даск приходилось держаться рукой за стену, чтобы не потеряться. Камни стен были столь непримечательными и тёмными, что даже зрительно было трудно ориентироваться. От этого просто кружилась голова.
По мере спуска Даск всё больше овладевала паника. Вокруг она видела лишь камни и туннели. Она уже хотела предложить Тендо повернуть обратно, как услышала странный звук дальше слева. Даск вскинула руку, призывая иторианца остановиться и прислушаться. Он склонил голову и, после краткого раздумья кивнул. Потом поднял руку и помахал пальцами. На их языке это означало <крылья>.
Даск медленно свернула за угол, Тендо – за ней. В слабом свете фонаря она увидела, как на высоте десяти метров парит какой-то зверь. В темноте Даск с трудом разглядела, что размах крыльев у него примерно равен её росту, а на голове имеется довольно опасный клюв. Зверь кружил над небольшим холмиком. Даск и Тендо стояли и смотрели, как животное спикировало на холм, село и опять взлетело. Повторив последовательность несколько раз, зверь скрылся в туннелях. Полагая, что в ближайшее время животное уже не вернётся, Даск и Тендо подошли к оставленному холмику.
Даск опустилась на колени. Холмик оказался остатками сквола – небольшого, покрытого мехом млекопитающего с длинными ушами и подпрыгивающей походкой, чужого для Рори. Труп, лежащий в туннеле, видимо, служил летучей мыши пищей. Проведя рукой по корпусу сквола, Даск нащупала нечто мокрое и скользкое у шеи. Она отдёрнула руку и поднесла её к свету галогенного фонаря. Рука была вся красная – кровь. Это уже интересно: кровь была на шее, но не на земле вокруг погибшего зверя. Это наводило на мысль, что боргл, убивший этого сквола, не только хищник, но и кровосос. Да