еперь, волею судьбы, он оказался замешан в самой гуще страстей, которые, только начав проявляться, уже грозили превратиться в ураган. И это только сейчас, а что будет дальше? Размышляя обо всем этом, Ропу хотелось уйти, и именно на эту черту его характера надеялся Рупник, надеявшийся забрать все лавры себе.
Однозначно все сходились лишь в одном — до поры до времени никто, кроме восьмерых присутствующих, не должен знать о беременности Дануты. Любые намеки или случайные оговорки недопустимы. Тайна, переставшая быть таковой, перестает делать своих носителей людьми особого круга, а им так не хотелось быстро лишаться подобной привилегии. Было решено, что Дамьян Рупник добьется встречи с президентом республики, где сделает пространный доклад, а уже на основании ответа высшего должностного лица будет понятно, что делать дальше. Все, кроме Ропа, решали какие-то собственные задачи, желая, если не обратить ситуацию лично в свою пользу, то постараться выцарапать из нее хоть что-то стоящее. Шаткое состояние союза столь разных людей, несмотря на все заверения и общую цель, было столь очевидным, что уже в тот момент, когда все расходились, Роп сделал попытку о чем-то поговорить с Данутой. Однако затем, уже придержав ее за руку, он внезапно передумал и вместо слов ободряюще кивнул.
— Что? — Данута недоумевающе посмотрела на него.
— Ничего, все нормально.
— До свиданья?
— До свиданья!
В половине второго ночи Дануту разбудил звонок. Сначала она не хотела брать трубку, но абонент на другом конце был настойчив и через минуту Дануте пришлось сдаться. Звонил Алойз Роп.
— Я слушаю, доктор.
— Данута, простите, что так поздно, но я не могу не… нет, вернее, я должен сказать. Обязан!
— Рядом с вами есть Горан?
— Нет, он у себя дома.
— Отлично! Данута, что вы думаете о происходящем?
— Послушайте, а другого времени, чтобы задать этот вопрос, у вас не нашлось? — Данута широко зевнула. — Позвоните мне утром.
— Нет, не вешайте трубку! Пожалуйста, ответьте — мне это очень важно.
— Что именно вы хотите узнать?
— Конкретно — верите ли вы всем тем людям, с которыми вам пришлось познакомиться за последние двое суток?
— Верю. У них общие интересы.
— А что вы сами хотите делать?
— Когда?
— После того, как будет получен ответ президента.
— Я никому не позволю распоряжаться собой, но все, что необходимо для медицины, я сделаю. Они все забывают, что главная здесь я, а если кто-то захочет что-то через меня получить, то в первую очередь это буду я сама.
На том конце возникла небольшая пауза, после которой Роп со вздохом спросил:
— А Горан что думает?
— Точно так же думает.
— Это он вам все объяснил?
— Какая разница?
— Понятно. Так вот, Данута, дорогая, сейчас вопрос не в том, кто что хочет, а в том, кто вас продаст первым.
— Вы думаете…
— Я думаю, что уже сейчас кто-то из этих шести начал торговлю.
— Мы же вчера договаривались о молчании.? Все согласились.
— Данута, не будьте такой наивной! Происходит событие мирового масштаба, а для обычного человека, чтобы у него закружилась голова, достаточно гораздо меньшего повода. Я считаю, что вам необходимо самой начать действовать.
— Но как?
— Поезжайте в Любляну и обратитесь сразу в приемную парламента. Это должно помочь избежать…
— Доктор, — Данута мягко, но настойчиво прервала его, — давайте подождем еще один денек, а потом я подумаю о вашем предложении. А сейчас я просто хочу спать, уж извините.
— Конечно, Данута, извините. Пусть будет по вашему, но помните, что вооружен тот, кто предупрежден. Спокойной ночи!
— И вам того же! — Данута отложила аппарат в сторону, еще раз посмотрела на часы и мгновенно уснула.
Глава десятая. Бойня. 14 мая
Утром Данута, как ни в чем не бывало, отправилась в колледж. Никто, даже родная бабушка, не мог увидеть в ее поведении нечто, отличавшееся от обычного. Со знакомыми она была весела и общительна, и только Горану была открыта невидимая часть ее души. Несмотря на то, что в этот день он неожиданно уехал в Любляну, как он сказал — по просьбе отца, Данута постоянно поддерживала с ним связь короткими сообщениями и очень расстраивалась, когда долго не приходил ответ. Несколько раз звонил Рупник, который сначала доложился, что едет в администрацию президента, а позже таинственным голосом сообщил, что у него есть для нее потрясающее известие, но нужно дождаться следующего утра. Роп тоже отметился — во время обеда от него пришло сообщение, что он поддерживает связь с Дамьяном Рупником, и что тот не только побывал у президента, но и скоро вылетает в Берн на частном джете, который арендовало для него правительство.
Дело шло, и шло обещанным путем развития, но по мере того, как Данута получала новые известия, ей становилось не по себе. Ее жизнь, такая налаженная и счастливая, рушилась как карточный домик, а что будет впереди — неизвестно. С одной стороны, для девушки было приятно осознавать, что вскоре на нее обратится внимание всего мира, а с другой ей вовсе не хотелось подобной публичности. Если бы ее можно было избежать, она согласилась бы остаться в тени, но в мире, опутанном коммуникациями связи, это было невозможно.
Дануте очень хотелось поговорить с кем-нибудь, прижаться к родному плечу, и в тот момент, когда она, направляясь к автостоянке колледжа, уже была готова расплакаться, появился Горан. Ожидая ее, он припарковал машину неподалеку и теперь шел навстречу, держа в руках огромный букет алых роз. Это было столько неожиданно и прекрасно, что Данута, разом позабыв об охватившей ее печали, с радостным визгом бросилась навстречу к любимому. Горан сам пребывал в отличном настроении и молодая пара прекрасно провела время в уютном ресторанчике на берегу Савы Долинской. Естественно, по большей части разговор шел о положении, в котором они оказались, но Горан сумел нарисовать для Дануты такую блестящую картину их будущего, что постепенно она начала видеть в происходящем исключительно светлые стороны. Горан клялся, что будет следовать за ней всю жизнь, будет ее ангелом-хранителем и защитником. Он рассказывал, как они будут жить в собственном большом доме, расположенном в самом райском уголке земного шара, у них будет несколько детишек, а сама Данута станет настоящей богиней для всех людей планет. Несколько раз он даже намекал, что уже сделал кое-что для осуществления своих планов, но очарованная Данута ничего не замечала.
Домой они приехали, когда уже было совсем темно. Бабушка, предупрежденная о том, что ребята находятся в ресторане, не обременяла себя приготовлением ужина и после нескольких, ничего не значащих, фраз, ушла к себе в комнату смотреть телевизор. Следующий день обещал выдаться богатым на события, да и вставать надо было рано, а потому Данута и Горан, вместе приняв душ, выпили чаю с кексом и ушли в спальню.
В три часа ночи Данута неожиданно проснулась. Ей приснился сон, будто в дом проникает доктор Роп и начинает уговаривать ее отказаться от всех планов. Он умоляет Дануту бросить Горана, отдать себя целиком науке, обещая сейчас же отвезти ее к президенту. Ох уж этот доктор, со всеми своими сомнениями и ночными звонками! Данута даже рассердилась на него, что уже вторую ночь он мешает ей спать, вторгаясь в ее личную жизнь. Вот приснится же — Роп, как заправский домушник, пробирается в дом, несмотря на закрытые двери! Или не приснилось? Данута затаила дыхание… да, так и есть. С улицы явственно слышалось какое-то шуршание, вперемешку с легким металлическим звоном. Что это может быть? Неужели воры? Или какой-нибудь пьяница забрел не на свою территорию? Такое уже бывало.
— Горан! — Данута потрясла его за плечо. — Горан, проснись!
— А? Что? — тот, находясь еще в полусне, резко вскочил. — Что случилось?
— Там кто-то скребется у двери.
— У какой?
— У входа.
— Сейчас я посмотрю, — Горан нащупал рукой штаны, встал и прислушался. — Да, ты права.
— Надо включить свет.
— Пожалуй… ну, что ты там делаешь?
— Не включается!
— Как так?
— А вот так! Электричества нет! — Данута еще несколько раз щелкнула выключателем.
— Так может быть, это ремонтная бригада электриков приехала? — Горан подошел к окну и выглянул наружу. — Домашний компьютер их вызвал сам, а они не могут зайти, потому что звонок не работает? Отсюда я ничего не вижу.
— А постучаться нельзя?!
— Ну, сейчас я им задам! — Горан надел тапки и решительно пошел к двери комнаты. — Это же надо — в три часа ночи!
— Осторожнее! — Данута, тоже надев на себя длинную майку, теперь сидела на кровати, напряженно вытягивая шею.
В ответ Горан только отмахнулся:
— Да ладно!
Он вышел в коридор, спустился по лестнице на первый этаж и остолбенел — из приоткрытой входной двери внутрь проникал луч света от ночного фонаря, висевшего на улице. Встревожившись не на шутку, он замер, но от тишины звенело в ушах и, осторожно подойдя к выходу, он выглянул наружу: Горан прекрасно ориентировался на знакомой местности, но сейчас, обведя цепким взглядом всю территорию, он не заметил ничего подозрительного.
Мы сами забыли закрыть дверь! — внезапно промелькнувшая мысль разом ставила все на свои места, обрывая первоначальный страх. — Вот она и двигалась туда-сюда, создавая шум. Надо сказать Дануте, чтобы лучше следила за собой, когда что-то делает по дому.
Успокоившись, он уверенным движением закрыл дверь, но едва повернулся, чтобы снова идти в спальню, как чьи-то руки крепко схватили его за лицо, не давая произнести ни звука, а затем все тело пронзила нестерпимая боль. Она стремительно заполняла каждую клеточку его организма, не давая возникнуть даже мысли о возможном сопротивлении, а потом все закончилось и наступила тишина… Некоторое время Горан Копитар еще висел на ноже, вспоровшем его от позвоночника до самого сердца. Трое крупных мужчин, с головы до ног одетых во все черное, замерли, прислушиваясь, а затем тот, кто удерживал Горана, медленно опустил тело на пол, вытер окровавленное лезвие о его штаны и вставил нож в специальных чехол, закрепленный на бедре. Общаясь только короткими, выверенными движениями, рук, теперь вся тройка направилась на второй этаж, двигаясь мягкими, кошачьими движениями. Данута, продолжавшая сидеть на кровати, так и не услышала ни единого нового звука до тех пор, пока на пороге ее комнаты не возникла черная фигура. Ее глаза достаточно привыкли к темноте, чтобы увидеть, как мужчина приложил палец к губам, призывая к молчанию, но уже в следующую секунду она закричала так, что жители соседних домой еще долго помнили этот крик, которому они в тот момент, не придали должного значения, каждый списав его на собственный сон.