— Видите коричневую дверь в торце? — Умберто указал в самый конец коридора. — Вам туда.
— А вы?
— Я спущусь вниз и буду ждать вызова.
— Он… не страшный? — Данута понизила голос, кивнув на дверь. — Я немного неловко себя чувствую рядом со священниками.
Итальянец рассмеялся:
— Да ну что вы! Это милейший человек, с большой душой, очень умный. Он занимает весьма важный пост и поверьте, не просто так, а именно благодаря своим личным качествам. Идите смело — я думаю, что не будете ощущать никакого напряжения.
— Хорошо. Кстати, а где Себястьян?
— Он там, внизу остался. А что?
— Просто так! — Данута с улыбкой пожала плечами. — Хотелось еще что-нибудь спросить.
— Понятно! Ну идите, идите — дверь там открыта.
Умберто ободряюще кивнул, а затем вновь зашел в лифт, двери закрылись и он исчез. Данута постояла еще немного, слушая, как он остановится этажом ниже, а затем, вздохнув, направилась к коричневой двери.
Глава тринадцатая. Тайна открывается
Несмотря на то, что Умберто сказал ей входить без предупреждения, Данута все же постучала. В ответ из динамика тотчас раздался высокий мужской голос:
— Заходите-заходите, дорогая моя! Я вас уже давно вижу!
Данута открыла дверь и вошла внутрь, сразу оказавшись в небольшой прихожей, служившей раздевалкой, как в самой обычной квартире. Вышедший ей навстречу, хозяин, невысокий мужчина средних лет, одетый в простой домашний костюм, вовсе не напоминал священника.
— Позвольте встретить вас! — сказал он, а затем, расставив руки, обнял Дануту — легко и тепло, так, как это раньше делала ее бабушка. — Здравствуй, дочь моя!
— Здравствуйте, — Данута была несколько ошеломлена подобным приемом.
— Вы красавица, а это радостно вдвойне. Позвольте представиться — Джорджио Брези, архиепископ — митрополит Тренто. Пройдемте ко мне в кабинет — там ничто не помешает разговору. Вы голодны?
Данута покачала головой:
— Мне, знаете ли, пока не до еды. Если меня и мучает голод, то только информационный.
— Понимаю-понимаю, но, думаю, сейчас мы его утолим. Вот, пожалуйте сюда.
Миновав гостиный зал с большим обеденным столом посередине, они оказались перед приоткрытой дверью, за которой был виден кабинет архиепископа. Данута села в предложенное ей кресло, а хозяин разместился напротив, за небольшим письменным столом с причудливо изогнутыми ножками.
— Вы никогда не были в подобных местах? — спросил он, видя, как Данута оглядывается вокруг, рассматривая патриархальную обстановку середины прошлого века.
— Нет, не приходилось.
— А мне, знаете ли, пришлась по душе эта обстановка. Я тоже склоняюсь к более современным мотивам, но в этой квартире все осталось так, как было при прежних ее хозяевах, моих предшественниках. А вам как, нравится?
— Необычно.
— Ну, не настолько уж и необычно, — Брези мягко улыбнулся. — Здесь главное видеть мир не только из экрана телевизора или окна машины, но и лично бывать во многих местах, иметь множество невиртуальных знакомств. Понимаю, что для многих это невозможно, но вам, дорогая, выпал такой шанс. Хотите вы этого или нет, но, видимо, так.
— Что вы имеете ввиду? — сев поудобнее, Данута пожала плечами.
Несколько мгновений Брези оценивающе смотрел на девушку:
— Вам придется попутешествовать, дорогая Данута. Долго или не очень — я не знаю, но тем не менее, ваше движение сейчас есть суть ваша жизнь. Да и не только ваша, но миллионов не родившихся детей. Впрочем, насчет лично вашей жизни я немного утрирую, здесь будет правильнее слово «свобода», но все остальное — правда. Сейчас за вами развертывается настоящая охота, масштаб которой будет только нарастать. То, что произошло с вашими знакомыми и родными, надеюсь, дало представление о ее методах?
Данута грустно кивнула. Она слушала священника внимательно, и ни одно его слово не пропадало втуне.
— Но у меня есть и радостное известие для вас. — Брези надел очки и взял со стола бумажный листок. — Надеюсь, оно придаст вам сил. Ваша бабушка, Вида Берич, жива.
— Что?! — Данута вскрикнула и подалась вперед. — Но мне сказали… Что с ней, как это произошло… а остальные?
— Подождите, — Брези сделал движение рукой, призывая Дануту успокоиться. — Так вот, вашу бабушку только лишь усыпили, а остальные… остальные действительно, к сожалению, мертвы. Вида Берич два часа назад уже дала несколько интервью, пока полиция не отогнала от ее дома всех корреспондентов. Она, конечно, находится в шоке, потому что все произошедшее для нее является полнейшей загадкой. Вы пропали, дом полон убитых: что, почему — неизвестно! Нет сомнений, что именно это незнание её и спасло — у охотников есть свой кодекс чести. Они жестокие и беспринципные люди, но не безголовые убийцы. К Словении сейчас прикованы взгляды всего мира, Данута. Не каждый день в Европе происходят массовые убийства, подобные этому. Имена убитых пытались скрыть, но разве это сейчас возможно?! Так вот, во-первых, это группа медиков — Дамьян Рупник, Алойз Роп, Бланка Иванович, Агата Боровняк, а также Горан Краниец и Михай Слован. Плюс есть еще один человек — Горан Копитар, но он не имеет к этой шестерке, равно как и к медицине, никакого отношения. Наша служба безопасности предоставила мне отчет, который я держу в руках, и по нему я вижу, какую связь имеют между собой эти смерти. Отчет неполный, но и времени прошло слишком мало, однако, прежде чем предоставить вам всю информацию, я хотел для начала выслушать вас, дочь моя. Это очень важно, а каждое слово может оказаться бесценным.
— Что вы хотите узнать? — спросила Данута. Весть о том, что бабушка жива, придала ей сил, и сейчас она начинала чувствовать подступающую злость к тем, кто лишил ее права жить нормальной жизнью. Эти люди должны быть наказаны, а поскольку у нее есть сильные союзники, то глупо что-то утаивать от тех, кто сможет ей помочь отомстить.
— Давайте с самого начала, — Брези откинулся назад в своем кресле, и, скрестив руки на животе, приготовился слушать. — С того самого момента, как вы узнали о том, что беременны.
— Хорошо! — Данута положила ногу на ногу, но затем ее взгляд упал на аппарат с минеральной водой, стоявший в дальнем углу. — Можно попить?
— Что? Ах да, конечно! — Брези проворно встал и, подойдя к аппарату, начал наполнять прозрачный одноразовый стаканчик. — Вам одного хватит?
— Да, спасибо! — Данута приняла стакан и начала пить большими жадными глотками.
— Хотите, у меня еще кола есть? — спросил Брези, с улыбкой наблюдая за ней.
— Да ну! Давайте!
— Сейчас! — он вышел за дверь и вскоре вернулся, неся в руках запотевшую банку. — Вот, пожалуйста. Если еще что-нибудь надо, то только скажите.
— Спасибо за заботу. Но я уже готова говорить.
— Да, конечно — я весь внимание!
За все время, пока Данута продолжала свой рассказ, архиепископ не произнес ни единого слова. Он давал ей возможность выговориться, а она, чувствуя его внимание и искреннюю человеческую поддержку, не утаивала ничего, стараясь не пропустить что-нибудь важное. Фактически, она исповедовалась перед ним. Правда, в отличии от классической исповеди, подразумевающей собой принесение покаяния, каяться ей как раз было и не в чем, но тонкая суть исповеди, как и все, что относится к вопросам схоластики, имеет множество граней. Кому как не Джорджио Брези, поднявшемуся от диакона до архиепископа и уже претендующего на сан кардинала, было не знать, как надо разговаривать с людьми, чтобы достичь их сердца не принуждением, а простым словом, сказанным вовремя и с душой. Данута же, находящаяся в весьма незавидной ситуации, видела в нем свою поддержку и защиту, а потому их духовное сближение произошло быстро и легко.
Закончив свой рассказ, Данута замолчала. Теперь, разом выложив все, она вдруг и сама начала видеть, как невидимая паутина начала опутывать ее сразу после результатов обследования в клинике Любляны. Слова ее собеседников воспринимались уже несколько иначе, а их первоначальный смысл стремительно покрывался налетом обычной полулжи, явственно видимой на сегодняшнем отдалении. Что касается Брези, то он, анализируя услышанное, также не торопился продолжать разговор, а наоборот, закрыв глаза и соединив кончики пальцев у себя на груди, погрузился в размышления. Так они и сидели в полной тишине, где единственным звуком выступало тиканье больших часов, висевших на боковой стене.
— Так, ну что же, теперь моя очередь говорить, — Брези видимо, пришел к какому-то решению. Открыв глаза, он оживленно начал перебирать бумаги на своем столе, а найдя нужный листок, быстро пробежал его глазами и положил перед собой. — После вашего рассказа, дочь моя, многое стало на свои места. Вы очень четко расставили акценты, касаясь тех людей, действия которых за несколько дней изменили вашу судьбу, но, к сожалению, пришли к неправильному знаменателю. Сразу замечу — это не ваша вина, потому что тут все решало время.
— Что вы имеете ввиду? — спросила Данута. — я в ком-то ошиблась?
— К сожалению, это так, но, повторюсь, это не ваша вина. Скажите, вы очень любили Горана?
Данута явно не ожидала услышать такой вопрос, но ответила на него честно и без раздумий:
— Нет, там речи о любви не шло. Нам было комфортно вместе, но не более. Хотя… разве это не самое главное?
Брези кивнул:
— Для определенного момента жизни — несомненно, но в целом это тупиковая ветвь в отношениях. Впрочем, мы сейчас не об этом. Вот вы считаете, что в первую очередь вина в случившемся лежит на докторе Рупнике, так?
— Конечно! Это ведь он разнес известие о моем положении. Президенту, и уж не знаю кому там еще.
Показывая свое сомнение, Брези склонил голову набок:
— В этом своем предположении вы опираетесь исключительно на мнение Алойза Ропа. Да, он был прав, предупреждая вас о том, что может случится, но вышло так, что именно доктор Рупник и спас вас, дорогая. Спас невольно, но тем не менее. Настоящая опасность исходила от другого человека. Конечно, Дамьян Рупник преследовал личные мотивы, сообщая президенту Словении о вас, но президент правильно распорядился полученной информацией. Он сразу оценил все плюсы и минусы, а потому молниеносно принял меры к тому, чтобы о вашем положении узнали те, кто не станет использовать его в корыстных целях. Благодаря этому вы здесь, Данута. Целая, и почти невредимая.