Это то самое безумие, когда Ты думаешь, что временами бываешь внутри, а временами — снаружи. Как в сексе — то «ты» внутри, то снаружи.
Когда «ты» внутри, то ощущаешь себя хорошо, а когда снаружи — то снова хочешь вернуться внутрь. В этих специфических обстоятельствах, когда «ты» якобы проникаешь в То, чем являешься, «тебе» кажется, что «ты» «внутри». А когда оказываешься снаружи: «У-у-у! Скорей обратно внутрь!»
Но это всего лишь две стороны медали, которая есть Ты. У этой медали есть дружелюбная, гармоничная сторона и дисгармоничная. Гармония и дисгармония. Внутри всего этого присутствует harm (страдание).
Ты не можешь быть одним, не будучи другим. Иначе Тебе пришлось бы постоянно отрезать одну сторону. То есть одну сторону Себя, которая «тебе» не подходит: «Мне это не подходит, поэтому мне сейчас требуется випассана. Wie passa mer, чтобы всё мне подходило».
Випассана — это буддийская техника упражнения внимания. Я из этого делаю «wie passa mer», «как мне это подходит». Ты ведь, собственно говоря, всегда хочешь подогнать это под «себя». Вот в чём штука.
60. Если нет «двух»
Если нет «двух», которые могут
повреждать друг друга,
Обретается соединение и возвращение.
В глубоком сне ты не знаешь, что существуешь
В глубоком сне Ты не знаешь, что существуешь. Не в смысле интеллектуального знания. Не в смысле языка, образов и чувственных впечатлений. Да и зачем? Тебя это интересует только тогда, когда присутствует «сомневающийся». Где в глубоком сне «сомневающийся»? Где в глубоком сне этот трус, которым, как Тебе кажется, Ты являешься сейчас? Есть там трус? Ты испытываешь страх в глубоком сне?
Нет? Ну вот. Тогда Ты можешь сказать, что Твоя (истинная) природа — это свобода от страха. Её ничто и никто кнутом не подстёгивает.
Вопрошающий: Но ведь я совершенно не могу быть уверен в этом. Откуда мне знать, испытываю ли я страх в глубоком сне, если я не осознаю ничего?
Карл: Это Я и говорю: это никого не волнует. Волнующегося это волнует только сейчас, потому что он бодрствует. Как только волнующийся просыпается, его начинает что-то волновать. Он волнуется о том, каков он, волнующийся, есть ли волнующийся в глубоком сне и так далее, и тому подобное. Но это волнует волнующегося только тогда, когда он бодрствует. А так его нет. Ничто не волнуется о том, что «тебя» нет, когда нет никакого волнующегося. Всё понятно? Нет? Не имеет значения. Мне тоже.
Свобода непостижима. Её невозможно контролировать. Ни одна мысль не может прикоснуться к ней. Как и ни одно чувство. Ни одна попытка восприятия. В ней просто нет ничего для восприятия. Она есть и останется абсолютно непостижимой. Это есть Ты: совершенная непостижимость.
Это же великолепно: радость быть Тем, что непостижимо.
Если бы Ты действительно был постижим, то был бы контролируем. И это было бы тюрьмой. Тебе стоило бы сразу убить Себя. Но, слава тебе, Господи, Ты не только непостижим, но и необусловлен и неубиваем. Одно только представление о том, что Ты способен постичь Себя, — уже ад. А эта Твоя невоспринимаемость и ненаходимость — абсолютное расслабление.
Попробуй-ка поймать время! Ты не найдёшь его. Время — это идея двойственности: того, что переживающий отделён от переживаемого, — это называется временем, отделённостью. Так называемая отделённость видящего от видимого. Это та самая змея: идея существования того, кто может быть отягощён или соблазнён чем-то другим. Это та самая ноша, которую Ты постоянно таскаешь с «собой»: идея того, что Ты отличен от мира. Что Ты уязвим.
Когда Ты познаёшь, что Ты есть То, чем является видящий, видение и видимое, то остаётся Бытие. То, чем являешься Ты, чем является жизнь, которое испытывает переживания Себя в качестве всего этого, никогда не сможет быть повреждено тем, в качестве чего Оно проявляется. Опасности не существует. Для Того, что Ты есть, царит совершенная безопасность. Опасность никогда не чревата опасностью.
61. Самка всегда посредством покоя побеждает самца
Самка всегда посредством покоя
побеждает самца —
Посредством своего покоя
находится «внизу».
«Насыщенность» — другое слово для Я
Красота медитации в том, что «ты», пока твои глаза закрыты, по меньшей мере не можешь выкинуть какую-нибудь глупость. Поэтому Я считаю, что медитировать — это замечательно. Хоть какой-то покой, пусть временный.
Любой вид медитации — это своего рода наркотик; всё, что Ты пробуешь, и всё, что Ты ешь, — это всегда по сути наркотик. Любой вид стимуляции — это всегда своего рода отвлечение. Даже когда Тебе хочется насытиться и поэтому Ты что-то съедаешь, для Тебя это сродни наркотику, потому что Ты достигаешь насыщения. Психотропный наркотик просто позволяет достичь другого насыщения. Но он не может сделать Тебя насыщенностью. Насыщенность — это Я, «насыщенность» — это другое слово для Я. То, чем Ты являешься, никогда не достигнет насыщенности, потому что Оно уже сама насыщенность.
Разве же Ты способен не медитировать хотя бы одну секунду своей Бытийности?
Ты — это Сознание. Ты — То, чем является медитация, большее невозможно. Не существует ничего, кроме медитации. Назови это «сидением» или «пребыванием в покое», это всего лишь один из способов медитации. Медитация — это действие Сознания без намерения, без ожидания результата. Это есть здесь и сейчас, и так было всегда, и так будет всегда.
И здесь и сейчас есть Сознание как абсолютное Действующее и Реагирующее на само Себя. Это — медитация Сознания о самом Себе. И это никогда не закончится. Так что лучше наслаждайся, поскольку это никогда не кончится.
62. Дао — сокровенное всей тьмы вещей
Дао — сокровенное всей тьмы вещей.
Красивые слова могут уважаться на рынке.
Действия могут вызывать одобрение у людей.
Внутри — это снаружи, а снаружи — это внутри
В Америке в аэропортах по громкоговорителю можно услышать объявление: «Don't try to be funny in front of an officer. You may end up in a place you don't want to be». (He пытайтесь шутить в присутствии должностного лица. Вы рискуете оказаться там, где не хотите быть.) По-немецки это что-то вроде: «Не пытайся пошутить, говоря, например: „Да у вас здесь такое веселье — просто бомба“[17], когда стоишь перед должностным лицом. Иначе можешь попасть туда, куда тебе совершенно не нужно». Так и не заметишь, как окажешься в смирительной рубашке.
Хотя в ней Ты окажешься по-любому. Ведь Ты безумен. Как только Ты проснулся, безумие уже тут. Тебе не выбраться из безумия. «Психушка» начинается там, где начинается Психе: с едва уловимой души. Это Атман, Душа, Прадуша. Прадуша реализует себя. И сразу начинается психиатрия и с ней неврозы… или старые розы[18]. Но ведь всем хочется новых роз, la vie en rose![19]
Не существует выхода из психиатрии. Внутри — это снаружи, а снаружи — это внутри. Не существует пути, выводящего из чего-либо. И ни одного шанса куда-то попасть. Рамана называл это самоотдаванием самоотдавания, то есть отказом от отказа.
Это тот самый абсолютный отказ от идеи того, что однажды «ты» сумеешь выйти из Того, которым «ты» являешься; никакое отречение ничего не даст, как и ни одно самоотдавание. Потому как, кто отдаёт отдающегося? Ведь «ты» же его хочешь отдать; но кто отдаёт отдающегося? Кто или что пакует его чемодан?
63. Ощущать вкус безвкусного
Действовать недеянием, служить
неслужением,
Ощущать вкус безвкусного,
[Видеть] большое в малом
и многое в немногом.
Каждую ночь двойственность заканчивается
Многие носятся с этим представлением о «тёмной ночи души»: сначала я должен пройти через глубочайшее страдание, чтобы насытиться им по горло, полностью сдаться и наконец-то обрести покой. И если это случится подобным образом, то это случится подобным образом. Возможно всё.
Но есть путь попроще. Просто будь Тем, что Ты есть. Этим Ты всё равно не можешь не быть. Так просто будь Им.
Для Того, что Ты есть, не существует тёмной ночи души. Что бы Ты Себе ни представлял, существует только в Твоём представлении. А проходит ли фантом через тёмную ночь души, страдает он или не страдает, имеет значение только для фантома. И только фантом может быть просветлённым. Однако кого волнует просветлённость какого-то фантома? Только этого фантома и других фантомов.
Каждый вечер раскладной стул снова складывается. И каждую ночь двойственность заканчивается. В каждый момент, в котором исчезает переживающий и Ты существуешь просто без восприятия, Ты просто существуешь.
И каждое утро он снова раскрывается. Только этот раскладной стул хочет знать, есть ли у него преимущество, нужно ли ему подождать или нет. И тогда начинается ожидание Годо. Ожидание чего? Бога. Типа, когда придёт Бог? Бог не придёт никогда. Бог уже здесь. В том-то и проблема. Бог не может прийти, потому что больше Бога, чем уже есть, быть не может. Как не может быть и меньше. И куда это Бог должен прийти?
Здесь и сейчас, со страдающим или без страдающего или беспокоящегося, Ты есть То, что Ты есть: Бог.
Слава Богу.
64. Не достигает — поэтому и не утрачивает
Тот, кто «делает», терпит поражение в Этом.
Тот, кто «достигает», теряет Это.
Поэтому совершенномудрый недеяет —
Посему нет поражения.
Не достигает — поэтому и не утрачивает.
Аруначала: даже этот свет — всё ещё сон
Вневременный момент абсолютного отрезвления произошёл на горе Аруначала. И, возможно, поэтому здесь присутствует эта благодарность за то, что не нужно быть никому благодарным, чтобы быть Тем, что Я есть. Даже горе. Или Луису Тренкеру. Никому. Я есть То, что Я есть.