. Пустое, постепенно наполняется. Клокочет и бурлит. Мутное, постепенно очищается. Встанет между небом и землей и наполнит все пространство; ляжет между четырьмя морями и заполнит всю ширь. Раздает и не иссякает. Нет для него ни утра, ни вечера[16]. Растянутое – покрывает шесть сторон[17]. Свернутое – не заполнит и ладони[18]. Сжатое – способно расправляться, темное – способно быть светлым, слабое – способно быть сильным, мягкое[19] – способно быть твердым. Натягивает четыре шнура[20], таит во рту инь-ян[21]. Связывает пространство и время, сообщает свет трем светилам[22]. Предельно разжиженное, оно как кашица[23]; предельно тонкое[24], оно едва уловимо. Горы благодаря ему высоки, пучины благодаря ему глубоки, звери благодаря ему бегают, птицы благодаря ему летают, солнце и луна благодаря ему светят, звездный хоровод благодаря ему движется, линь благодаря ему бродит, феникс благодаря ему парит[25].
В глубокой древности два государя[26] овладели рукоятью дао и воцарились в центре. Разум[27] сопутствовал изменениям[28], и четыре стороны света пребывали в мире. Вот почему небо может вращаться, а земля – стоять в покое.
Колесо крутится, не прерываясь; вода течет, не останавливаясь[29], начинаясь и кончаясь с тьмой вещей. Поднимается ветер, сгущаются облака, и ничто не остается безответным[30]. Грохочет гром, падает дождь. Одно другому//откликается бесконечно, [незримо], как явление духов, [мгновенно], как молния. Поднимаются драконы, слетаются луани[31]. Движется по кругу форма[32], вращается ступица. Один оборот сменяет другой. Отграненное и отшлифованное вновь возвращается в необделанное[33].
[В природе] все и без насилия согласно с дао[34], и без уговоров проникнуто благом[35], [каждая вещь] в спокойной радости[36], не зная гордыни[37], обретает гармонию[38]. Вся тьма существующих неподобий находит для себя соответствующее в своей природе[39]. На разум опирается и кончик осенней паутинки, и целостность всего огромного космоса[40]. Его [дао] благо приводит в согласие небо и землю, в гармонию инь и ян, сочленяет четыре времени года, согласует пять первоэлементов[41]. Оберегает и пестует – и тьма вещей во множестве рождается. Оно напаивает деревья и травы, напитывает металлы и камни. Вырастают большими птицы и звери, умащивается их подшерсток и шерсть, крепнут перья и крылья, у оленей отрастают рога. У зверей нет выкидышей, у птиц – яиц-болтунов, отцы не знают печали утраты сына, старшие братья не плачут по младшим, дети не остаются сиротами, жены – вдовами. Радуга[42]не показывается, зловещие небесные знамения не являются. Это достигается тем, что во всем содержится благо.
Высшее дао рождает тьму вещей, но ею не владеет; творит многообразные изменения, но над ними не господствует[43]. Те, что бегают и дышат, летают и пресмыкаются, – наступает время[44] – и рождаются, но не из-за его благоволения; наступает время – и умирают, но не из-за его вражды[45]. Приобретая с пользой, оно не может быть восхваляемо; тратя и терпя убыток, оно не может быть порицаемо. Делает раздачи и одаряет, а не скудеет. Вращается, и вращению этому нет конца. Тончайшее, мельчайшее, оно не знает устали. Громозди его – оно не станет выше; обрушивай его – оно не станет ниже; прибавляй к нему – оно не умножится; отнимай у него – оно не уменьшится; обтесывай его – оно не отслаивается; руби его – оно не разрубается; буравь его – оно не просверливается; засыпай его – оно не мелеет.
Древние возничие Фэн И и Да Бин[50], // всходя на облачную колесницу, входили в облака и радугу, плыли в легком тумане, неслись в неясном, смутном, дальше созвездий, выше бескрайней выси – в беспредельное[51]. Пересекали заиндевелые снега и не оставляли следов. Освещались солнцем и не оставляли тени[52]. Подхваченные смерчем, крутясь, взвивались ввысь[53]. Пересекали горы, проходили потоки, стопой попирали Кунь-лунь[54]. Распахивали ворота Чанхэ, проскальзывали в Небесные врата[55]. А теперешние возничие, хоть и есть у них легкая колесница и добрые кони, крепкая плетка и острые удила, но не могут они соперничать с теми. Великий муж[56] спокойно бездумен, покойно беззаботен. Небо служит ему балдахином, земля – основанием колесницы, четыре времени года – конями, инь-ян – возничим. Оседлав облако, поднявшись над туманами, следует творящему изменения[57]. Ослабив волю, расправив суставы, в стремительном движении несется через пространство. Гд е можно шагом – там шагом, где вскачь – там вскачь. Повелевает богу дождя (Юй-ши) оросить дороги, посылает бога ветра (Фэнбо) смести пыль. Молния служит ему плеткой, гром – колесами колесницы. Поднимается вверх и странствует в занебесном пространстве. Спускается вниз и выходит из ворот безграничного. Внимательно все осматривает и обозревает, возвращая всему полноту[58]. Приводит в порядок все четыре предела и возвращается в центр. Та к как небо для него – балдахин, то нет ничего, что бы он ни покрывал. Та к как земля для него – основание колесницы, то нет ничего, что бы он ни поддерживал[59]. Т а к как четыре времени года его кони, то нет ничего, что не могло бы ему служить. Та к как инь-ян его возница, то нет ничего, что было бы не предусмотрено. Стремителен, но недвижен[60], мчится далеко, а не ведает усталости. Четыре конечности неподвижны, слух и зрение не истощаются[61]. Откуда же знает он границы восьми пределов и девяти сторон[62] света? В руках у него рукоять дао[63], и потому он способен странствовать в беспредельном.
Поэтому дела Поднебесной не нуждаются в управлении – они идут, следуя своей естественности. Превращения тьмы вещей непостижимы – они свершаются, следуя собственной необходимости. Когда вещи отражаются в зеркале (воде) [64], то, несмотря ни на какие ухищрения, квадратное, круглое, // прямое, кривое не могут избегнуть точного отображения. Та к и эхо не произвольно откликается, и тень – не постоянна. Крик отзывается подобием, но само по себе [эхо] безмолвно[65].
Человек при рождении покоен – это его природное свойство. Начинает чувствовать и действовать – и тем наносит вред своей природе. Вещь приближается, и разум откликается – это пришло в движение знание. Знание и вещь приходят в соприкосновение – и рождаются любовь и ненависть (страсти). Когда любовь и ненависть обретают форму, то знание устремляется вовне и уже не может вернуться назад, а природный закон [внутреннего соответствия] оказывается нарушенным[66].
Поэтому тот, кто постиг дао, не меняет природного на человеческое[67]. Вовне с вещами изменяется, внутри сохраняет [ясность] ощущений[68]. Стремится к небытию, а удовлетворяет все потребности[69]. Время мчится, но и оно нуждается в остановках. Малое и большое, длинное и короткое – все обретает свою завершенность