Еще раз переместившись, Согрин короткими очередями начал обстреливать правый фланг. Там два лже-«дракона». А когда противника не видишь за кустами, вероятность попасть в двоих больше, чем в одного слева, в два раза. И верность такой теории подтвердилась сразу, потому что из кустов раздался сначала вскрик, потом громкий мат и отчаянная стрельба. Очереди слишком длинные и поспешные, чтобы быть прицельными. Эту стрельбу можно расценивать как откровенное прикрытие озлобленного человека. С озлобленностью все понятно. А для чего выполняется прикрытие? Естественно, чтобы кому-то отойти. Значит, лже-«дракон» не убит, а только ранен. Раненый и товарищу мешает идти в темпе отрыва. Следовательно, он для настоящего спецназа в текущий момент более выгоден, нежели убитый.
Сверху стрельба пошла более интенсивная, чем ожидалась.
– Я – «Рапсодия». Четыре лже-«дракона» прорвались через вас и вышли на меня. Одного убил, второго ранил. Веду бой, стараюсь прилипнуть, чтобы не упустить. Что у вас?
– Я – «Друг». Мы завязли… Их оказалось больше, чем мы думали… Хрен с ними, с прорвавшимися… Отрывайся, иди на соединение с нами. Сможешь сам или послать кого-то в помощь?
– Есть возможность?
– Честно говоря… У меня двое легко ранены…
– Понятно… Попробую справиться сам… И… Где мои? Не встречались?.. «Бандит», «Прыгун», слышите меня? «Бандит»… «Прыгун»…
Подполковники не отозвались. И привыкший к их поддержке полковник вынужден был вести бой в одиночестве. Впрочем, это его не сильно смутило, а оценивать ситуацию он всегда умел реально и правильно.
Статичность в такой ситуации смерти подобна. Согрин это понимал хорошо. Понимали это и боевики. Тот, что оказался слева, постоянно менял место, откуда вел стрельбу. И попасть в него можно было только при стрельбе на опережение – встречной очередью, пока он не закончил стрелять и срываемая очередью листва и хвоя показывают точку, откуда стрельба ведется. Та пара, что оказалась справа, из-за раненого подвижность потеряла. Пусть они и бандиты, пусть и нет между ними дружбы, но все лже-«драконы» прошли в свое время хорошую школу спецназа ГРУ. Все они прошли, судя по полученным данным, Афган и знают законы войны. Своих раненых они не бросают и будут стараться вытащить их до тех пор, пока это возможно. Здесь работает одно из правил спецназа, прочно засевшее в головы и характеры тех, кто повоевал.
– Я – «Друг». «Рапсодия», как у тебя дела?
– Без изменений… – Согрин дал две короткие очереди влево, вынуждая и противника отстреливаться, и переместился на пять шагов в сторону, готовый ответить на очередь лже-«дракона» встречной очередью. – Постреливаю…
– Через нас прорвалось еще несколько человек. Среди них и чеченцы… Настоящие боевики, бородатые и матерые… Осторожнее, могут выйти тебе в спину. Снимаемся за ними. Движемся в твою сторону…
Согрин поймал-таки момент начала стрельбы лже-«дракона», занявшего позицию слева, и засек точку. Его короткая, в три патрона, очередь прервала стрельбу боевика. Раздался треск ломаемых кустов. Должно быть, склон в том месте, где был лже-«дракон», оказался крутым, настолько крутым, что деревья на нем не росли, а только кусты. Они-то и затрещали, когда по ним с высоты скатилось тело.
– Я понял… – ответил Согрин командиру «драконов». – На ту сторону сопки никто не отступил?
– Не знаю. Мы не дошли до вершины.
– Там дорога открыта. Почему они не отступили в ту сторону?
– Не понимаю… Может, подумали, что мы загоняем их в ловушку?
– Едва ли. Они имели возможность осмотреться. Не один час на сопке сидели… И информации у них больше, чем у нас. Скорее, они знают наш численный состав… И решили прорваться к какой-то своей цели… Может быть, соединиться с боевиками, что ждут внизу…
– Я – «Бандит». «Рапсодия», слышишь?
Согрин дал еще две очереди в правую, опасную сейчас сторону и на всякий случай в сторону и вверх по склону, где, как ему показалось, зашевелились кусты. Там мог спускаться с сопки кто-то из тех, что прорвались сквозь заслон Клишина.
– Я – «Рапсодия». Где вы?
– Сняли пулеметную точку. Там обошлось без лже-«драконов». Обычные «волки». Идем к тебе… Продержишься?
– Осторожнее… Они прорываются…
– Мы объятия приготовили… Где «Друг»?.. Пусть даст ориентир…
– Я – «Друг». Карту держишь?
– Под носом…
– Примерно так… Квадрат «шестнадцать», точка – «шестнадцать и четыре на двадцать четыре и шесть». Мы сконцентрировались… Если что…
– Понял… Именно – «что»… Если от вас смотреть прямо в сторону села – склон возвышается… За него не суйтесь… Мы его обработаем…
– Там боевики…
– Вот-вот, мы их и видим…
И в продолжение речи подполковника Сохно заговорил крупнокалиберный пулемет… Его громкий глухой голос эхом загулял среди деревьев, внушая не очень приятные мысли тому, кто попал в сектор обстрела. Все, и спецназовцы, и боевики, хорошо знают, что пуля крупнокалиберного пулемета при попадании способна оторвать человеку конечности, а то и голову.
– Трофеи следует использовать… – сказал в эфир Кордебалет. – Вот и используем…
– Я – «Друг». Они пошли в прорыв… Господи! Откуда там столько этого сброда… «Рапсодия», осторожнее… Могут задеть тебя по касательной… Почти в твою сторону двинули…
– Лже-«драконов» мало… – сказал капитан Трошин. – В основном боевики… Я не понимаю, почему они не идут на нас… Трое, считай, на каждого…
– Если не больше… – уточнил Клишин.
– Да… – спокойно добавил капитан Анчаров. – Если они захотят, могут нас просто окружить и уничтожить… Если только «краповые» не придут к нам на помощь… У них идет бой… Слышите?..
На минуту в эфире зависла тишина. Бой точно шел где-то в стороне, и даже близкая стрельба не мешала услышать стрельбу слегка отдаленную.
– Господа «драконы»… – хрипло сказал Сохно. – А вам не кажется, что вас просто заманивают для того, чтобы захватить и устроить над вами шариатский суд?
– Вполне возможно и это… – добавил полковник Согрин. – Боевики в течение всего дня крутятся по окрестностям, имея значительный перевес в силах, несут потери, но не предпринимают никаких серьезных мер. Это не в привычках боевиков… Что-то они замыслили. Я считаю, следует выходить на РОШ и просить подкрепление. Лучше, если это будут наши части… Если есть такие под рукой…
– У нас нет связи… – возразил подполковник Клишин, не слишком рвущийся «сдаваться» на милость следственной бригады.
– «Друг», у меня спутниковый телефон. Продвигайся ближе… Бочком… Позвоним… – и автомат полковника Согрина разродился несколькими новыми очередями. – Кажется, я покончил со своей четверкой… Но не думаю, что остальные опасаются нас при четырехкратном превосходстве… Что-то здесь не так…
– Я – «Анчар»… Здесь многое не так… Пленных нет…
– Каких пленных?
– Тех, которых мы связывали… Они их развязали… Значит…
– Что?
– Чтобы развязать, надо подойти сзади… С этой стороны никто не прорывался… И теперь у нас нет ни одного живого свидетеля… Но и это не все…
– И что?
– Мы в полном окружении, но нас в плен не берут… За что нас щадят?
– «Рапсодия»… – решился Клишин. – Оставайся на месте. Иду к тебе…
Выучкой спецназ МВД вполне в состоянии потягаться со спецназом ГРУ, разве что как более молодому подразделению ему традиций не хватает. Но натаскивали ребят по полной программе, в том числе и в горных условиях на недавно созданном полигоне в Краснодарском крае. И даже в ситуации незапланированного, неподготовленного, скоротечно возникшего боя никто из «краповых» не растерялся и не засуетился. В отряде все бойцы проверенные, во многих сложных операциях участвовали. И к противнику относиться умеют правильно – уважают его силу, но не уважают его принципы. И сами под пули зря не лезут, чтобы показать не всегда уместное личное геройство, и противника за подобное наказывают по полной программе – смертью. Бой возник быстро и начал развиваться стремительно. И задачи для всех групп определились сразу. Группа лейтенанта Пономарева, которую догнал старший лейтенант Романов, чтобы лично попытаться выручить попавшего в беду лейтенанта Луспекаева с товарищами, взяла на себя задачу не только отбиться от автоматчиков, обстреливающих село, а полностью уничтожить противника.
От забора к забору, от угла одного дома до угла другого дома передвигались бойцы. И все с предельной аккуратностью, используя каждую неровность почвы, хорошо еще, что она в этих местах гладкостью не отличается…
Наблюдая за действиями бойцов, Романов убрал переговорное устройство в нагрудный карман «разгрузки» включенным. И разговоры других слышит, и сам, когда следует, может чуть-чуть голову склонить и отдать команду. Единственная неприятность, антенна «переговорки» так торчит, что можно глазом напороться.
– Луспекаев… Отзовись…
Тишина…
– Луспекаев! – зовет и лейтенант Пономарев.
И вдруг:
– Он тебя зовет… – голос с грубым акцентом, простуженный, наглый. – Плачет и зовет… Больно ему и страшно… Приходи… Говорить будем, как мужчина с мужчиной… Мы тебя ждем… И твоя голова будет хорошо на моем заборе смотреться…
Пауза длилась недолго.
– Я – старший лейтенант спецназа МВД Романов. Давай-ка познакомимся…
– Мы с тобой познакомимся… Я тебе обещаю… Приходи…
Пугает… Попугать они любят, хотя на самом деле вовсе не такие страшные, какими желают показаться. И, когда старший лейтенант Романов со своими «краповыми» бойцами подойдет ближе, боевики будут спасаться бегством, забыв про свое хвастовство. Такое уже не раз бывало. А если село рядом оказывалось, то в селе прячутся, за женские юбки, под которые законы Востока заглядывать не позволяют даже спецназу. Такой народ…
Но очень плохо, что переговорное устройство Луспекаева в руках врага. Значит, боевики слышит все, о чем говорится. Можно было бы и «дезу» гнать, но сейчас не до того… «Деза» всегда продумана должна быть, заранее заготовлена.
– Место специально для тебя отыскали хорошее, двигай вперед… – смеется боевик. – Поле – в футбол и