— Что нового в Риме?
Пока Папа приходит в себя от полученного шока и пытается что-то ответить, архиепископ поворачивается к красивой молодой девушке в белом бикини:
— Мэри, посмотри, кто к нам приехал!
Папа в оцепенении, с трудом выговаривая слова, спрашивает:
— Кто... кто... кто эта женщина?
— О, — отвечает архиепископ, — это матушка-настоятельница монастыря Святого Сердца!
Все меняется, мистер Томато. Ваше устаревшее представление о небесах существует лишь в ваших писаниях, в вашей голове. Такого рая больше нет. Я готовлю моих людей к небесам, используя самые современные методы. Они будут первыми в очереди.
Три монашки умерли и встретились у райских ворот.
Выходит Святой Петр и говорит:
— Ну что, девочки! Прежде чем вы войдете, я должен задать вам один вопрос. Для чего при жизни вы использовали свою «киску»?
— Только чтобы писать, — отвечает первая монашка.
— Хорошо, ну а ты? — спрашивает Петр вторую женщину.
— Чтобы писать, больше ни для чего, — отвечает она.
— Прекрасно, — говорит Петр и поворачивается к третьей монашке.
— Ну... — говорит она нерешительно, — ээ... ну... знаете... я встретила симпатичного молодого священника, и... он был таким милым, что... ну... я не смогла устоять, я отдала ему свою «киску»!
— Хорошо, — говорит Святой Петр последней монашке, — ты можешь войти. А вы двое, извините, вам нельзя!
— Но почему? — спрашивают глубоко обиженные монашки.
— Здесь вам не туалет! — отвечает Петр.
Достаточно на сегодня.
Глава 7Я слышал
Высокочтимый Мастер сказал:
Раскрытие ума ведет человека к неизменной истине.
В неизменном спокойствии неизменные чистота и покой.
Тот, кто достигает чистоты и спокойствия, входит в неизменное Дао.
Того, кто вошел в неизменное Дао, называют обладателем Дао.
И хотя его называют обладателем Дао, он знает, что он им не обладает.
Только когда он сможет преобразовать все живые вещи на земле, его можно будет назвать истинным обладателем Дао.
Тот, кто способен это понять, может вести других к священному Дао.
Сутра Ко Суана начинается чрезвычайно важным утверждением:
Высокочтимый Мастер сказал...
Перевод кажется верным, но он не точен по отношению к духу самой сутры. Все буддийские сутры начинаются так же, с одним лишь небольшим отличием, но это небольшое отличие меняет многое. Буддийские сутры начинаются так: «Я слышал, мастер сказал...» Вы можете видеть разницу. Мастер, возможно, сказал это по другой причине. Мастер, возможно, имел в виду нечто тотально иное. Мастер существует на другом плане бытия, он говорит с вершины, с предельной вершины сознания. Ученик слышит из темной долины своего существования. В тот момент, когда слова доходят до ученика, их смысл искажается, они приобретают оттенки, которыми наделяет их ученик, которые проецирует на них ученик.
Мне кажется, Ко Суан не мог совершить такой ошибки. Скорее всего, это переводчик упустил смысл, ведь смысл здесь едва различимый. Обычному уму покажется, что разницы нет вообще, если сказать: «Я слышал, мастер сказал..» или «Высокочтимый мастер сказал». Но когда вы говорите «Высокочтимый мастер сказал», вы делаете абсолютно четкое заявление, будто можете передать его слова доподлинно. Но это невозможно. Вы можете передать лишь то, что вы слышали.
Сейчас и здесь вы слушаете меня, примерно три тысячи саньясинов. Каждый из вас воспринимает мои слова согласно его собственной обусловленности, согласно его собственному состоянию ума, согласно собственным предубеждениям, теориям, идеологиям, философиям, согласно собственному прошлому. Если за вами нет никакого прошлого, если вы превзошли все теории, идеологии, философии и религии, если вы больше не в уме, тогда вы сможете услышать в точности то, что я говорю. Но тогда уже нет необходимости слушать это, тогда вы сами уже будете это знать. Ко Суан не стал бы говорить «Высокочтимый мастер сказал», он просто перешел бы к сутре. Тогда это был бы его собственный опыт. Он чрезвычайно близок к вершине. В конце концов, он достиг вершины, однако эти записи были сделаны еще до того, как он сам стал просветленным мастером. Это записи ученика, и об этом нужно помнить.
Каждый раз, когда будете ссылаться на меня, не забывайте, что вы это всего лишь слышали. Вы не можете быть уверены, было это сказано именно так, как вы слышали, или нет.
В Италии в автобусах на кабине водителя написано: «Не разговаривайте с водителем».
В Германии: «Разговаривать с водителем запрещено».
В Англии: «Разговаривать с водителем невежливо».
В Шотландии: «Что вам даст разговор с водителем?»
В тот момент, когда мастер что-то говорит, его слова исходят из самой его сокровенной сути. Когда вы слышите это, вы слышите, находясь на периферии. К тому времени, когда его слова достигают вашего сокровенного центра (если им посчастливилось проникнуть в глубину вашего существа), значение не останется прежним. Оно не может остаться прежним, это не в природе вещей. Оно уже изменилось: возможно, где-то исказилось; возможно, что-то утратило; возможно, добавил что-то ваш ум.
Совсем недавно ученые пришли к выводу... До сих пор думали, что ум и чувства существуют только для того, чтобы связывать нас с окружающей действительностью. Но последние исследования показали, что чувства и ум выполняют две функции. Первая так и есть — связь с миром, но гораздо более важной является вторая функция — не пропустить то, что может нас потревожить. Они выступают в роли защитных фильтров нашего ума, наших установок, нашего образа жизни, нашей обусловленности. Только двум процентам реальности позволено попадать внутрь, остальные девяносто восемь задерживаются снаружи, у ворот, потому что если мы впустим в себя все, что доступно, то впадем в неистовство, мы не сможем с этим справиться.
Только в абсолютной медитативности человек способен тотально расслабиться и впустить в себя реальность, быть безусловно восприимчивым, доступным существованию без привязанностей.
Я бы хотел изменить это утверждение, я бы хотел, чтобы оно начиналось именно так, как начинаются буддийские сутры. Они написаны ближайшим учеником Будды Анандой. Он прожил с Буддой сорок два года, он не покидал Будду ни на мгновение. День за днем, год за годом он следовал за Буддой словно тень. Даже тень иногда уходит от вас, но он не оставлял Будду ни на мгновение. Он слышал все, что говорил Будда, но, когда его просили рассказывать об этом уже после смерти Будды, он начинал так: «Я слышал, Будда сказал...» Каждая сутра начинается с этих слов: «Я слышал...» В этом заложен великий смысл.
Ко Суан не мог этого сделать, он не мог сказать: «Высокочтимый мастер сказал». Он мог лишь сказать: «Я слышал...» Переводчик, должно быть, изменил текст, чтобы слова звучали более уверенно, более категорично, более выразительно, более рельефно, более логично. Но просветленные мастера — мистики, их слова таинственны, а не логичны. Они могут иметь множество значений, и каждый слышит их в соответствии со своими возможностями.
Эгоист услышит те же слова, но не уловит то же значение. Человек, у которого нет эго, услышит те же слова, но у него они приобретут тотально иное значение, они отзовутся в нем тотально иной мелодией. Когда идет дождь, он идет в горах, он идет в долине, он идет везде. Но горы остаются сухими, они и так уже полны. А когда дождь идет в долине, она превращается в озеро. Долины пусты, они могут вбирать в себя, они могут удерживать. Долины обладают женским началом; горы слишком мужественны. Горы слишком эгоистичны; долины скромны.
Когда мастер говорит, его слушают совершенно разные категории людей. Первая категория — любопытные. Они приехали сюда из любопытства. Они услышат лишь нечто совершенно обычное, нечто абсолютно несущественное, нечто бессмысленное, и это станет для них самым важным. Мотив, приведший их сюда, неправильный. Они соберут множество самых разных фактов, но все они будут исключительно поверхностны.
Затем идут студенты, которые приезжают, чтобы получить знания, получить информацию. Они услышат немного больше, чем первая категория людей, чем любопытные, но, тем не менее, их интерес все еще лежит в сфере информации. Они не готовы к трансформации, они не готовы меняться, они не готовы зайти настолько далеко. У них есть определенные границы, за пределы которых они не выйдут ни на сантиметр. Они уедут отсюда, зная немногим больше, полагая, что теперь знают много. Но они не знают ничего, они стали немногим более информированными, а информация не является внутренним знанием. Трансформация — вот единственное знание, настоящее знание. Информация — это псевдознание.
Затем идут ученики, которые слушают глубже, чем первые две категории. Они слушают не для того, чтобы накопить знания, они хотят измениться, однако у них есть определенное представление о том, что значит измениться. Они хотят выйти за пределы, но лишь в определенном направлении, в соответствии с выводами, которые они уже для себя сделали. Они приезжают сюда с готовым решением, с заранее сформированным представлением о переходе. Они открыты, но только с одной стороны, только в одном направлении.
Здесь есть люди, которые пишут: «Мы хотели бы, чтобы ты больше говорил о возлюбленных Бога — о Мире, Чайтанье, Кабире. Когда ты говоришь о Кабире, Мире или Чайтанье, это трогает наши души, из глаз текут слезы радости, блаженства, мы потрясены до самой глубины нашего существа. Но когда ты говоришь о буддийских сутрах... они кажутся сухими, логичными, они обращаются, скорее, к разуму, чем к чувствам». Они открыты только с одной стороны.
Когда я говорю о Мире, Кабире, Руми, то те, кто любит Будду, начинают писать мне записки: «Это прекрасные слова, но они не настолько глубоки, как буддийские сутры. Каждая сутра обладает немыслимой глубиной! Вы можете погружаться и погружаться в нее, но так и не достигнете дна». Они тоже открыты лишь с одной стороны.