Страна, без сомнения, потеряла потрясающую возможность стать современной. Он был современным человеком, он не жил прошлым, он не верил в прошлое! Но что касается его самого, он не мог ожидать лучшей смерти. Подобная смерть стала логическим завершением всей его жизни.
Если смерть в тридцать три года означает лишь преждевременность, то Ади Шанкарачарья тоже умер раньше положенного. Ему было ровно тридцать три. Тогда Христос ушел преждевременно, ему тоже было ровно тридцать три. Долго жить еще ничего не значит. Продолжительность жизни не имеет никакого значения. Имеет значение только то, насколько ваша жизнь была насыщенной. Дело не в количестве, дело в качестве. Не имеет значения, как долго вы жили. Важно, как вы жили, насколько глубоко, насколько тотально, насколько интенсивно, со всей ли страстью — все зависит лишь от этого. А он, конечно, жил тотально, насыщенно, страстно и рисковал ради этого; он никогда не был трусом.
Люди, подобные Санджаю Ганди, обречены на странную смерть. Этой стране нужно больше таких людей. В течение столетий эта страна была страной трусов. Этой стране принадлежат Гималаи — величайшие горы мира, — но на протяжении целых ста лет люди со всего мира приезжали, чтобы покорить девственные вершины Гималаев. Но ни одному индусу это не показалось нужным. Индусы предпочитают безопасность, комфорт. Зачем рисковать? Многие умерли, пытаясь покорить Эверест.
Когда прибыл Эдмунд Хиллари, его спросили: «Вы сумасшедший? Зачем вам это нужно? Что вы от этого выиграете? Даже если вы доберетесь до вершины, там ничего нет! Почему столько людей со всего света пытаются покорить эту вершину?»
Хиллари ответил: «Только потому, что такая вершина существует. Это великий вызов. Стоя там, непокоренная, эта гора представляет собой великий вызов человеческому духу. Она должна быть покорена, дело не в какой-то выгоде. Это вызов человеческому духу...»
Индусам этого не понять. Именно поэтому они две тысячи лет жили в рабстве. Они не станут забираться на гору, они не станут переплывать океан, они не станут парить в небесах. Они будут двигаться очень логично и расчетливо.
Санджай Ганди положил хорошее начало, он был своего рода пионером. Ему всегда нужны были приключения. Он не подходил никакой школе, он не следовал общепринятым нормам жизни. Я любил этого человека.
Нам нужно больше таких людей, которые способны умереть ради приключений. Их смерть возвышает человеческий дух. Если они живут для того, чтобы наполнить эту жизнь новым качеством, новым ароматом, то, когда они умирают, их смерть тоже обладает новым вкусом. Поэтому я не печалюсь о нем. Я, безусловно, печалюсь о стране. Это большое несчастье для страны, великое бедствие, гораздо большее, чем смерть Джавахарлала Неру, деда Санджая Ганди, потому что Джавахарлал прожил свою жизнь, он сделал все, что хотел сделать. Он больше ничего не мог, даже если бы прожил еще десять лет. Он ушел в расцвете. Он был поэтом, а не политиком, он тоже был рискованным человеком. Что-то от него передалось Индире Ганди, его дочери, и что-то от него стало плотью и кровью его внука, Санджая Ганди.
Смерть Санджая Ганди — настоящая катастрофа для страны, потому что он мог очень много для нее сделать. Его бутон только-только начинал раскрываться; он мог бы превратиться в прекрасный цветок. Он обладал колоссальным потенциалом. Конечно, он был бы самым великим премьер-министром этой страны из всех, кто стоял у власти до сих пор. Тому были все предпосылки.
Поэтому, что касается страны, то это настоящая трагедия. Но что касается его самого, он жил красиво и умер красиво. И покой, озарявший его лицо, что казалось чудом для окружающих, не только для Вивек, но и для всех... Все, кто видел его лицо, удивлялись, почему он выглядел таким спокойным, таким умиротворенным, таким безмятежным.
Нужно понимать психологию подобных случаев. Ум хорошо справляется с бытовыми делами, он не прекращает свою болтовню. Останавливается он только в моменты шока, когда происходит что-то, что он не может переварить, что он не способен воспринять. Именно этим привлекательны приключения. Люди, уходящие в горы, знают, в чем настоящая привлекательность. Привлекательность не в том, чтобы карабкаться по прекрасным горам, наслаждаясь живописной панорамой, открывающейся вокруг. Психология подобных походов гораздо глубже. Когда вы забираетесь на гору, вас подстерегает тысяча и одна опасность. Когда опасность таится со всех сторон, ум останавливается. И вдруг вы становитесь осознанным. Вы входите в состояние глубочайшей бдительности и спокойствия. Каждый шаг приходится делать с величайшей осторожностью, очень осознанно. Именно в этом состоит медитация.
В детстве я водил друзей на реку. Там была узенькая тропинка, идущая по самому краю берега. Ходить по ней было чрезвычайно опасно: один бессознательный шаг, и падение в реку неминуемо. Более того, река в этом месте была самой глубокой. Никто туда не ходил, но это было моим любимым местом. И я водил туда всех своих друзей, чтобы вместе пройти по узкому обрыву. Очень немногие отваживались на подобный эксперимент. Но те, у которых хватило смелости, получили прекрасный опыт. Они в один голос говорили: «Так странно — ум остановился!»
Я водил друзей на железнодорожный мост. Мы прыгали с него в реку. Это было опасно, чрезвычайно опасно. Это было запрещено. Там всегда стоял часовой, потому что люди часто совершали на мосту самоубийства. Нам приходилось давать полицейскому взятку и говорить, что мы не собираемся убивать себя, нам просто нравится прыгать. Постепенно он стал нас узнавать, он понял, что на мост приходят одни и те же люди и что они не умирают, а приходят снова и снова, и вовсе не ради самоубийства. На самом деле, мы ему понравились, и он перестал брать взятки. Он сказал: «Можете прыгать, я не буду на вас смотреть. Приходите когда хотите».
Это было опасно. Мост был очень высоким, и прыгать с него... До погружения в воду был момент, промежуток между мостом и рекой, когда ум внезапно останавливался.
То были мои первые проблески медитации. Именно так я стал интересоваться медитацией все больше и больше. Мне стало интересно, как можно достичь такого состояния, не карабкаясь в гору, не прыгая с моста в реку, как можно войти в подобное пространство, никуда при этом не двигаясь, просто закрывая глаза. Как только это начинает получаться, это уже нетрудно.
Санджай Ганди умер красиво. Он родится на гораздо более высоком уровне, потому что он умер в тот момент, когда его ум остановился. Он умер смертью медитирующего человека, не зная, что происходит. Конечно, это неосознанная смерть, но в ней все же есть что-то от медитации. Его следующая жизнь будет более высокого качества. Возможно, в следующей жизни ему будут больше нравиться внутренние приключения. В этой жизни он стремился к приключениям внешним. Он был экстравертом.
Он хотел приехать сюда. Много раз мне сообщали, что он хочет приехать, и в этот раз он видел слайды ашрама. Он провел с Лакшми и с Индирой целых два часа. Они разговаривали. Ему было очень интересно, он хотел приехать.
Но мне кажется, что в этой жизни он был, скорее, экстравертом. Его неожиданная смерть принесет ему трансформацию. В следующей жизни он станет интровертом, и это неизмеримо ценно.
Индира Ганди, должно быть, в великой печали. Она не может понять, почему мы празднуем смерть. Она тоже хочет приехать, она уже много раз намеревалась это сделать. В этот раз встреча была назначена на август, но смерть Санджая, возможно, в очередной раз отодвинет ее визит. Она интересуется медитацией, но она слишком занята мирскими проблемами. А у этой страны столько проблем, их практически невозможно решить.
Эта страна находится в таком положении, что, решая одну проблему, вы немедленно создаете десять новых. Полный хаос! Если вы на самом деле хотите найти выход из положения, люди начнут сопротивляться. Индира сказала Лакшми: «Я абсолютно согласна с Ошо в том, что численность населения нужно снижать, но ее можно снизить только силовыми методами. Мы пытались это сделать, однако у нас ничего не вышло, потому что в нашей стране демократия. Люди становятся врагами, и ты уже не можешь удержать власть». Все, что Индира и Санджай сделали за пять лет, Морарджи Десаи уничтожил за три года. И снова те же проблемы и даже хуже.
Сейчас Китай — самая многочисленная нация в мире, но к концу столетия такой страной станет Индия, потому что в Китае нет демократии, они используют все возможные средства, чтобы остановить прирост населения. И у них получается.
К концу века Индия станет самой густонаселенной страной, и, естественно, это породит колоссальные проблемы, которые практически невозможно будет решить. Их можно решить сейчас, но решать их значит бороться с людьми для их же блага. Они будут сопротивляться. Они против меня по той простой причине, что все, что я говорю, может им помочь, но противоречит их традициям, их обычаям, их ортодоксальному мышлению.
У Санджая в Индии было больше врагов, чем друзей, лишь потому, что он действительно хотел помочь своей стране. Он был гораздо больше заинтересован в ее процветании, чем в том, чтобы стать уважаемым лидером. Если хочешь быть уважаемым лидером, тебе придется стать сторонником твоих сторонников; тебе придется говорить лишь то, что они хотят слышать. У него было больше врагов, чем друзей, он был человеком, которого очень многие ненавидели по той простой причине, что он мечтал действительно помочь Индии. У него было четкое видение того, к чему он шел, и он был на правильном пути.
Все идиоты, живущие в этой стране, в глубине души радуются — «Как хорошо, что он ушел!» Теперь они могут продолжать свою однообразную жизнь среди глупости и суеверий.
Я был потрясен, когда узнал, что на его похоронах распевали ведические мантры. Это было неправильно. Ему бы это не понравилось. Он не принадлежал ни к одной религии. Он, конечно, верил в служение, он верил, что служение — это единственный способ приблизиться к Богу, и он был прав! А они творили все что хотели. Индира была в глубочайшем шоке, она выглядела сломленной и ничего не могла сказать. Индийские священники, индийское духовенство тут же взяло все в свои руки. Они стали петь...