, но о том, чтобы избавить свою душу от потусторонних мучений и обеспечить ей райские кущи: это означает для него «спасение».
Согласно тайному учению, все вещи находятся в разном положении: проблема состоит не в том, какое именно бессмертие выбрать, а в том, чтобы обрести его вообще. Альтернатива состоит в обретении бессмертия и в его отсутствии, бессмертие рассматривается здесь не как данное и гарантированное состояние, а как просто необычная возможность. Согласно учению даосизма, почти все люди были прежде записаны в Книге Смерти; только в исключительных случаях Повелитель Судьбы исключается из этой книги и вписывается в Книгу Жизни, то есть пополняет ряды бессмертных. Вместе с тем, легко обнаружить соответствие этой антидемократической идеи бессмертия содержанию мифов в других традициях – достаточно было бы напомнить о понятии двойной судьбы «героев», занявших свои места на Олимпе, рядом с бессмертными богами в Древней Греции. Однако в эзотерическом даосизме, отдельно от основного учения, говорится о совокупности техник, выполняемых ради обретения дара бессмертия, вызывая тем самым изменение своего состояния, т. е. «трансформацию», о которой уже было сказано выше.
Во втором пункте проявляются отличия от религиозного экзотеризма[88], согласно которому душа становится бессмертной, отрываясь от тела, в даосизме, напротив, развивается кажущаяся на первый взгляд странной идея о том, что бессмертие вырабатывается ещё при жизни тела и с целью его трансформации. Такая идея равным образом присутствует в других тайных и мистериальных учениях, в дальневосточной метафизике она тоже нашла своё место. В действительности, та же самая метафизика, начиная с первых комментариев в И цзин, игнорировала дуализм души и тела, духа и материи. Как уже было сказано, здесь рождение интерпретируется как переход существа из невидимого и бесформенного состояния в видимое и оформленное, а телесность воспринимается просто как существование внутри формы, или как внешнее существование. Это также объясняется застыванием или связыванием духовного начала, посредством такого изменения состояния также формируются символические телесные образы сосредоточения или фиксации духов и дуновений, или застывание тонкой бестелесной субстанции (ци). В более глубоком смысле фиксация это, тем не менее, идентификация, или отождествление существа в оформленном существовании. Внешнее, оформленное существование воспринимается как погружение в поток трансформаций, следовательно, оно переживает кризис при каждом изменении состояния, выход из одного состояния (смерть) и переход в следующее. Представляется естественным, что для принявшего ту или иную форму, то есть пребывающего в телесном состоянии, этот кризис может стать губительным. Не сохранив, утратив или расточив Единство, или Сущность, он не сможет выжить в собственном смысле слова, постоянно «заходя» и «выходя» из потока изменений, где ничего не остаётся неизменным. Согласно даосизму, это индивидуальное существо дробится, расщепляется; утратив незамутнённую ясность метафизического начала, достигнув предела, различные силы (изображаемые в виде разнообразных сущностей, присутствующих в теле), временно существовавшие вместе в телесной оболочке и, в целом, в человеческой личности, освобождаются, переставая поддерживать сознание и обеспечивать непрерывность индивидуального «я».
На этом фоне, без всякого налёта фантастики, напротив, довольно реалистично разворачивается эзотерическая доктрина бессмертия, вырабатывающегося в человеческом теле в течение жизни (преждевременная смерть, таким образом, считается крайне нежелательной и предосудительной) на основе онтологической и экзистенциальной трансформации в условиях оформленного существования: бессмертие не означает спасение от физической смерти, а скорее избавление от кризиса, который обычный человек переживает при трансформации, или изменении состояния, хуа.[89] Как сказал легендарный правитель Жань-Сян: «Он только оставался неизменным во всеобщем изменении». Чжуан-цзы так говорил о «настоящем человеке»: «Ни жизнь, ни смерть не могут вызвать в нем ни малейшего изменения: он хранит молчание об очагах губительного влияния».[90]
Отрывок из Дао де цзин в стиле «хаотичного письма» (луаншу) современного каллиграфа Ван Дуньлиня, 2018 г.
Здесь не место останавливаться на деталях. Отметим только, что описанные техники имели свой целью сдерживание экстравертной тенденции уподобления в жизни и расточения сущности в жизни (в Дао дэ цзин содержатся многочисленные максимы на эту тему), создание и взращивание того, что называлось «бессмертным эмбрионом», или «таинственным эмбрионом», освобождение от привязанности к оформленному существованию. Можно было бы выразить это посредством дуалистичного языка западной науки, говоря, что «тело» превращается в «дух», или что «тело» и «дух» становятся единым целым, чтобы слиться с Началом. Можно процитировать отрывок из текста Юньцзи цицянь, приведённый Масперо[91]:
«Тело проникнуто Дао и становится единым целым с духом; того, в ком тело и дух едины, называют божественным человеком (шэнь-жэнь). Тогда природа духа становится пуста и возвышенна, его субстанция не уничтожается при трансформации».
«Тело, будучи во всём подобным жизни, не будет более ни жизнью, ни смертью… продолжать или закончить это зависит только от него; он выходит и входит безостановочно».
И ещё:
«Трансформированное материальное тело идентично духу; расплавленный дух становится тонким и соединяется с Дао» (там же, с. 40).
«Расплавленный», «плавление» – это технический термин, используемый в действующем даосизме (в том же смысле, в каком металл переходит из твёрдого состояния в жидкое под воздействием огня, то есть в процессе плавления).
Таким образом преодолевается жёсткость формы, из-за которой смерть может означать нечто иное, помимо простого изменения состояния, не сдерживающего проявление сущности. Всё существо оживает в потоке первоначального витального флюида Ци, с которым оно соединяется.
Остаётся добавить, что всё это не мыслилось в абстрактных духовных терминах. При «плавлении» многие силы психофизической структуры, которые в ином случае диссоциировались и высвободились бы, интегрируются и соединяются с сущностным Единым. Отсюда специфически даосское понятие «плавления», часто встречающееся в различных «биографиях настоящих людей, воплотивших Дао», или «растворения» трупа, ши цзе: адепт даосизма, умирая, не оставляет тела; в его могиле нет ничего, кроме меча или палки, как символа. Это знак «людей Дао» высшего уровня, называемых «бессмертными».
Они таковы – повторяем это – не потому что будут жить вечно в физическом теле, а потому, что их смерть носит только внешний характер, поскольку они без остатка слились с высшим первоначалом, который превосходит и жизнь, и смерть. Таким образом, истинное значение даосского «телесного бессмертия» состоит в том, что форма существования, интегрированная в доформенном (или бесформенном), переходит в первоначальное состояние, не проявленное вовне, она настолько свободна от потока модификаций и изменений, что позволяет подумать, по аналогии, о «бессмертном теле». При желании здесь можно также говорить о «чистых формах» в смысле, аналогичном тому, в каком этот термин употребляется в схоластике. Профаны и недоучки, не способные верно понять метафизические и эзотерические термины, восприняли это учение в вульгарном и искажённом виде, представляя его себе в качестве набора рекомендаций, позволяющих избегнуть старости и болезней, и бесконечно продлить своё бренное физическое существование. Двусмысленность, неизбежно переходящая в форму явного суеверия, не была преодолена и продолжала существовать под различными вывесками, спекулируя на паранормальных возможностях человеческого существования, которые стали культивироваться в некоторых школах.
Что касается Запада, то сходная терминология употреблялась там неправильно, поскольку почти всегда использовалось понятие чан-шэн, буквально означающее «длинная жизнь», которое на самом деле относится к жизни, которая не имеет конца, к постоянной жизни, даже к бессмертию (мы уже указывали, что точно так же в Китае обозначалась «старость», определение «старый» относилось к божеству и к самому Лао-цзы): в таком случае легко можно было поверить, что великие Учителя имели в виду исключительно долголетие и рецепт изготовления эликсира вечной жизни. Наконец, произошло ещё более тяжёлое искажение: это случилось в Китае, в религии даосизма, где упомянутая эзотерическая доктрина уступила место мифу о верующем, который после смерти вновь обрёл тело и поднялся из могилы, чтобы присоединиться к сонму бессмертных. Эта фальсификация в точности соответствует грубой экзотерической христианской концепции «воскрешения плоти», возникшей сходным образом, то есть в ходе истолкования некоторыми исследователями таинственных рассказов, восходящих к векам первоначального христианства и возрождённой в понятии «славного тела» или «воскресшего тела». «Воскрешение плоти» это не фантастическое событие, которое случится в конце времен, а скорее упомянутая выше тайная «переплавка» тела или его формы.
Волнующий даосский образ человека, который оставаясь целым и невредимым проходит через любое изменение своего состояния, это образ «летающего бессмертного», Фэй Сянь. Наконец, встречается также иерархическое, связанное с посвящением различение «земного бессмертного» и «небесного бессмертного», различение, которое возвращает нас к представлению о двух уровнях в изменении состояния, тому, который соответствует человеческому состоянию, и другим, высшим состояниям бытия. Об этом также можно прочесть у Чжуан-Цзы:
«Среди созданий некоторые кажутся исчезнувшими, или продолжают существовать; другие, утратив тело (физическое), становятся трансцендентными».