— Есть два провода высокого напряжения, выходящие за пределы вашей панели управления. Или должны быть.
Абу кивнул. — Да, были, — согласился он. — Мы провели их в последний отсек. Мы не понимали их назначения.
Он повел их по коридору и сдвинул серую панель на ее гладких полозьях. Флеминг уставился на безобидные на вид металлические фигурки. Ненавистные воспоминания теснились в его мозгу. Он повернулся к Андре, но, к его облегчению, она казалась спокойной и не проявляла никакого интереса.
— Доктор Нилсон считал, что они предназначены для сенсорной связи с цепями памяти, — сказал Абу. — Чтобы оператор мог иметь прямой контакт с вычислителем компьютера. Он решил, что это должно быть сделано визуально с помощью этого дисплея. — Он кивнул в сторону батареи электронно-лучевых экранов с алюминиевым напылением, расположенных над клеммами.
— Я помню!
Флеминг обернулся на звук голоса Андре.
Ее глаза горели от возбуждения. Флеминга внезапно затошнило. Казалось, все безжалостно и неизбежно выходит из-под контроля.
Он придвинулся к ней поближе. — Ты знаешь, что это такое? — прошептал он.
— Это то, от чего мы убегали.
Она не повернулась к нему. Она казалась взволнованной, и ее глаза оставались на панели управления. — Не бойся, — прошептала она. Флеминг никак не мог решить, с кем она разговаривает.
Он резко повернулся к Гамбуль. — Просто взорвите все это. Сейчас же.
Она посмотрела на Андре, а затем на Флеминга. Она начала улыбаться, не скрывая своего презрения. — Уничтожить его? — воскликнула она.
— Мы будем контролировать это, — ее тон изменился. — А теперь я покажу вам ваши покои. Они очень удобные. Ваш старый коллега профессор Дауни очень хочет встретиться с вами.
Она вывела их из компьютерного корпуса на жестокую жару снаружи. Солдат немедленно вышел вперед и, повинуясь нескольким словам Гамбуль по-арабски, сопроводил Флеминга и Андре к ряду бунгало, затененных несколькими пальмами. Андре все еще был ошеломлен и шел молча.
Мадлен Дауни сидела в шезлонге на крошечном побуревшем клочке травы. Ее лицо уже загорело, хотя в своей тропической одежде она выглядела изможденной и худой. Она приветствовала их обоих с неподдельной радостью.
— Моя дорогая, — сказала она, взяв обе руки Андре в свои, — я так рада тебя видеть. Вашей служанке было точно сказано, как за вами ухаживать, — она повернулась к Джону. — Значит, ты здесь.
Он не поздоровался с ней. — Я здесь, потому что меня похитили, — тихо сказал он. Профессор, я еще некоторое время не буду пытаться выбраться из-за того, что мне только что показали. Но что касается тебя, Мадлен, будь я проклят, если понимаю, как ты можешь добровольно работать на эту компанию.
Дауни не стала обижаться. — Нет смысла наклеивать на них ярлыки, мой дорогой. Обстоятельства настолько разные. Должна сказать, что сначала я была встревожена. Я подозреваю, что Салим накачал меня наркотиками в Лондоне. Я не знаю, почему.
— Чтобы узнать, где я был. Вы были единственным человеком, которому я сказал, и они немедленно появились.
Она была глубоко расстроена. — Прости, — сказала она несчастным голосом, — я понятия не имела.
— Как они тебя поймали? — спросил Флеминг.
— Вежливо попросив меня. У них очень интересная сельскохозяйственная проблема. Они хотят обеспечивать себя едой. Они испробовали все обычные способы удобрения бесплодной земли. Но они понимают, что им нужна действительно новая, полностью научная концепция. Я надеюсь… я думаю… что смогу помочь.
Ее безоговорочная вера в доброту науки всегда беспокоила его. Их непринужденные дружеские отношения были натянутыми, когда она не видела никакого риска в первом успехе своих экспериментов по синтезу жизни. Теперь она была охвачена тем же неуравновешенным энтузиазмом.
— Мадлен, — мягко сказал он, — если мы не можем выбраться из этого места, не закончив внезапно смертью, то, конечно, я могу, по крайней мере, предупредить…
Она посмотрела на Андре, тихо сидевшую рядом с ними и мечтавшую в уютной пятнистой тени пальм. — Кого ты можешь предупредить, Джон? — спросила она. — Кто будет слушать тебя теперь, когда они знают, что ты сделал в Торнессе?
— Значит, мы просто останемся здесь и будем делать эту грязную работу? — с горечью спросил он.
Она нахмурилась. — Моя работа не грязная. Я пытаюсь помочь обычным смертным людям, многие из которых в данный момент голодают. Салим может быть безжалостен, но его мотивы благие. Он хочет что-то сделать для своей страны.
Флеминг потянулся за пачкой сигарет, которую санитар молча положил на столик рядом с его креслом вместе с фруктами со льдом. Обслуживание, как и обещал Гамбуль, было очень хорошим. Он закурил сигарету, а затем задумчиво наблюдал, как дым спиралью поднимается от светящегося конца. — Есть одна возможность, — сказал он наконец. — Я, вероятно, смогу довольно легко разобраться в схеме. Нилсон, очевидно, проделал довольно хорошую работу, и молодой Абу Зеки знает свое дело. Компьютер будет работать, но это будет частично зависеть от информации, которую мы в него вводим. Если я заставлю его думать, что я за это…. Он сделал паузу, чтобы сделать глоток своего напитка. — В прошлый раз это была моя ошибка.
Я атаковал его, но на самом деле не смог победить. Но если я сообщу его схемам памяти, что они — «Интель» и компания — действительно против этого, его логические процессы придумают что-нибудь, чтобы победить их.
— Возможно, уничтожив их — и всю страну?"— предположила Дауни.
Флеминг кивнул. — Это было бы лучше, чем альтернатива.
Что означало бы, что это установило бы закон оптом через Гамбуль, Салима и остальных мошенников, на которых они работают.
Дауни задумчиво посмотрела на Андре, которая расслабилась в полусне, погруженная в дневные грезы. Она выглядела очень милой и женственной.
— А девушка? — спросила она.
— Я перестал думать о ней как о ком-то, ну, за пределами этой планеты. Она практически нормальный образец человеческой химии. Опасность заключается в том, что машина получает ее и использует. Я хочу прекратить это, что бы я ни делал или не сделал. Я довольно сильно привязался к ней.
— Не говори так грустно об этом! — рассмеялась Дауни.
Он оглянулся, чтобы убедиться, что Андре не слушает. — Дело не только в этом. Ее координация ухудшается. Она проводит слишком много времени так, как сейчас. И когда она двигается, она дергается, как при легком спазме. Сначала я подумал, что это шок или последствия ее переживаний, физические последствия ее травм. Но становится все хуже. Что-то не так с тем, как она была сделана.
— Ты хочешь сказать, что я совершила ошибку…
— Не обязательно ты, — заверил он ее. — Что-то не так с программой.
Он замолчал. Андре открыла глаза, лениво потянулась и села. — Какое великолепное солнце, — сказала она, улыбаясь.
Она вышла, довольно резко, из тени и начала осматриваться. Флеминг и Дауни видели, как она подошла к дверям компьютерного корпуса. Часовой, прислонившийся к стене, шагнул вперед, передумал и пропустил ее внутрь.
Флеминг вскочил со стула. — Почему они ее не остановят?
Он хотел пойти за ней, но Дауни протянула руку, чтобы остановить его.
— С ней все будет в порядке.
— С этим? — спросил ее Флеминг. — Ты сумасшедшая.
— Я не сержусь. Оставь ее там.
Флеминг неохотно остался. Они ждали напряженные и настороженные, пока шли минуты.
Внезапно неясный вибрационный гул, который все время доносился из здания, стал громче, и раздался ритмичный щелчок.
— Что это, черт возьми? — крикнул Флеминг, вскакивая на ноги.
Восклицание Дауни — Это компьютер, он работает — было излишним. Они оба бросились к вращающимся дверям и дальше по коридору.
Абу Зеки подбежал к ним. — Что случилось? — спросил его Флеминг.
— Я не могу сказать, доктор Флеминг, — ответил Абу. — Молодая женщина вошла, постояла, оглядываясь, а затем села перед панелью управления в сенсорном отсеке.
Флеминг протиснулся мимо него. Главный экран дрожал от волнистых полос света; сумасшедшие геометрические узоры перемещались, исчезали и меняли свои формы.
В кресле за пультом сидела Андре.
— Андре, — позвал Флеминг, остановившись перед лицом какой-то силы, которую он не понимал, но которая, казалось, парализовала его ноги. Она не обернулась. — Андромеда, — крикнул он.
Очень медленно она повернула голову. Ее бледное лицо светилось радостью.
— Он говорит со мной, — воскликнула она. — Он говорит!
— Боже мой, — простонал Флеминг.
Абу кашлянул. — Я должен пойти и сообщить мамзель Гамбуль о том, что произошло, — сказал он.
Глава 6 Циклон
Флеминг с опаской наблюдал за преображением, произошедшим с Андре. Вялость и почти детская невинность исчезли. Она была настороже и жаждала деятельности, но все же казалась невозмутимой. Флеминг знал, что изменения произошли из-за компьютера, но это была другая Андре, отличная от робота Торнесса — изменения были неопределимы, но, тем не менее, они были.
Его немного успокоили откровенность и доверие, которые она проявила по отношению к нему. Он думал об этом всю ночь, попеременно то лежа на своей узкой удобной кровати, то расхаживая по маленькой, опрятной комнате с кондиционером, которую ему выделили. К утру он принял решение.
Если он хотел уничтожить зло, которое он чувствовал в машине, он должен был каким-то образом заставить ее работать так, как он хотел. Это он уже решил сделать — это был его единственный возможный союзник против его хозяев. Но он не мог обмануть ее, если это действовало через Андре; он не мог обмануть ее. Ему тоже пришлось рискнуть, сделав из нее союзника. Утром он рассказал ей все, что чувствовал по этому поводу.
Когда он закончил, она почти весело рассмеялась. — Это очень просто, — уверяла она. — Мы должны сказать ему, что делать.
Он не разделял ее уверенности. Я не понимаю, насколько это правильная политика.