— Положение полностью стабилизировалось. Будьте добры сообщить об этом в Вену, изложив ход событий. Укажите, что мы взяли власть в свои руки и без труда закрепим ее за собой. Сегодня утром президент созывает совещание своего совета. Бедняга, он очень напуган, но понимает, что выхода у него нет. На этом совещании вы будете представлять «Интель». Вот ваши предложения, — и она протянула ему исписанные листы бумаги. Кауфман начал их внимательно читать. Иногда он одобрительно кивал головой.
— Я всегда делал все, что было в моих силах, — произнес он с чувством. — Можете на меня положиться.
— Прекрасно, — она сухо кивнула ему. — А теперь отправляйтесь в резиденцию президента и проинструктируйте его секретаря.
Флеминг с самого начала прекрасно понимал свое положение. Он знал, что он пленник «Интеля», но только наутро после переворота ему довелось убедиться в этом на практике. Работать он не хотел, так как не сомневался, чего именно от него потребуют. Разговаривать было не с кем — Абу вызвала Гамбуль и он ушел в административный корпус. Повсюду расхаживали патрули. Перед завтраком охранник не впустил Флеминга в лазарет, где лежала теперь Андре. Ему удалось только вызвать ее сиделку, от которой он узнал, что больная чувствует себя хуже, но сейчас спит.
Флеминг отправился завтракать и долго сидел за столом, не прикасаясь к черному хлебу, фруктам и маслинам — их обычному рациону, — и только чашку за чашкой пил крепкий сладкий кофе. Потом он неторопливо пошел к лаборатории Дауни. Охранники подозрительно уставились на него, но пропустили.
Дауни работала за лабораторным столом. Она рассеянно поздоровалась с Флемингом и почти не обратила внимания на его слова, когда он сказал, что его беспокоит состояние Андре.
— Мы ничем не можем ей помочь, — пробормотала она, потянулась к стойке с большими пробирками и взяла одну из них.
— Взгляните-ка, Джон! — потребовала она.
Флеминг посмотрел на пробирку в ее руке. Пробирка была до половины наполнена какой-то сероватой, полупрозрачной массой, которая не сразу отлипала от стекла, когда Дауни ее встряхивала. Содержимое остальных пробирок было на вид точно таким же.
— Что это? — спросил Флеминг.
— Пробы морской воды, которые они мне все-таки доставили. — Дауни невесело усмехнулась. — Надо отдать «Интелю» должное; работа его аппарата хорошо налажена. Они не разрешили мне поехать брать пробы самой, но зато в остальном сделали больше, чем я просила. Здесь у меня пробы не только из Персидского залива, но из Средиземного моря, Индийского океана и даже из Западной Атлантики, доставленные на самолете. Таким образом, у меня есть материал для сравнения.
— Но что тут сравнивать? — спросил Флеминг.
Дауни энергично встряхнула пробирку, и жидкость полностью утратила прозрачность.
— Вы видите? — осведомилась она. — А обычная морская вода бывает вот такой. Как вы могли заметить, она не мутнеет.
Флеминг встряхнул пробирку, которую она ему протягивала. А потом взял со стойки еще несколько. Их содержимое каждый раз мутнело.
— А может, Кауфман вас надул и все пробы взяты в одном месте? — осведомился он с усмешкой.
Дауни покачала головой.
— Ну нет. Он ведь выполнял не мои распоряжения, а приказ «Интеля». А вы знаете, что начальства он слушается беспрекословно. Если бы ему приказали доставить мне воду с берегов Антарктиды, он и это выполнил бы. Но поглядите-ка, что происходит, когда эта мутная морская вода попадает в чистую.
Она взяла пустую пробирку, налила в нее чистой морской воды, а потом добавила две капли белесой мути, Они сразу же растворились и исчезли бесследно. Дауни вставила пробирку в держатель, за которым находился рефлектор.
— Посмотрите, что сейчас произойдет, — сказала она.
Постепенно вода на дне затуманилась и вскоре та же белесая муть заполнила всю пробирку.
— Интересно, как к этому относятся рыбы? — пробормотал Флеминг. — А вы знаете, что это такое?
— Бактерии, — ответила Дауни. — Подойдите сюда.
Он послушно подошел к столу с микроскопом, который она быстро настроила.
— Взгляните на это стеклышко, — распорядилась она.
Флеминг приложил глаз к окуляру и присвистнул. Крохотный шаровидный организм вибрировал. У него на глазах он разделился и вскоре обе половинки достигли прежней величины. Через тридцать секунд разделились и они. Флеминг поднял голову.
— А откуда они взялись?
Дауни ничего не ответила. Она достала из термостата предметное стеклышко и положила его под другой микроскоп.
— Это умерщвленная окрашенная особь. Ни малейшего сходства ни с одной из известных мне групп бактерий. Простейший организм, как сами можете убедиться. И ничем как будто не замечательный, если не считать способности размножаться с фантастической быстротой. Если бы эти бактерии не были заключены в пробирки… Если бы в их распоряжении был весь океан… — она не договорила.
Флеминг вернулся к столу и внимательно прочитал аккуратные этикетки на пробирках.
— Районы, где брались эти пробы, — сказал он, — примерно совпадают с теми, которые теперь постоянно упоминаются в сводках погоды: бури, ураганы и прочие прелести.
— Да, — согласилась Дауни. — И одно из этих мест нам прекрасно известно. Весьма насыщенная смесь.
Она осторожно, словно с каким-то страхом, взяла пробирку, помеченную "Минч".
— Пролив между Шотландией и Гебридскими островами, — пояснила она.
— С Торнессом на востоке, — докончил он. — Ну и что?
— Ведь где-то должна быть исходная точка, — ответила Дауни. — И вода там будет более насыщена бактериями, чем в районах, зараженных позднее.
Флеминг уставился на нее.
— Но какие у вас доказательства, что именно в Минче…
Дауни покачала головой.
— Их у меня пока нет. Когда я получила пробы, вода в пробирках была уже насыщена до предела. А о том, каково было процентное содержание бактерий в воде, когда брались пробы, у меня нет никаких сведений. Для окончательного заключения мне нужно получить точные и подробные данные о местоположении центров всех этих ураганов, а также взятые там и сразу же проанализированные пробы воды. Тогда, возможно, выявится какая-то прямая зависимость между этими крошками и погодой.
— А может быть, и не выявится, — возразил Флеминг с натянутой улыбкой. — Послушайте, Мадлен, нам не следует давать слишком много воли воображению и эмоциям. Накопление материала, отбор фактов, выводы — вот необходимые условия. А мы заперты тут и не в состоянии ничего предпринять, хотя вы, конечно, можете изучить строение своей бактерии. Однако «Интель» доставил вам все эти пробы весьма быстро и аккуратно: несомненно, и они предполагают, что изменения погоды вызваны какой-то необычной причиной. Если вы потребуете еще проб отсюда и до Тимбукту… то есть отовсюду, где только есть море, исполнительный Кауфман тотчас отправит туда своих подчиненных с совочками и ведерками. Нам же с вами остается пока внимательно следить за сводками погоды.
Они договорились, что с этого дня будут слушать все сводки погоды, какие только удастся поймать, и отмечать на карте упоминающиеся в них районы.
На скудость материала они пожаловаться никак не могли. В дневном выпуске новостей сводка погоды занимала центральное место. Впервые за всю историю страны на Англию обрушились ураганы, неся опустошение и гибель по всему побережью от Пензанса до Уика. Рухнули мачты линий высоковольтной передачи. В Ланкашире и восточной АНГЛИИ море затопило обширные пространства. И метеорологи не обещали скорой перемены погоды: такое низкое давление до сих пор еще никогда не наблюдалось вне тропиков.
Флеминг и Дауни слушали эту сводку вместе. Записывать подробности не было нужды, а обсуждать услышанное не хотелось. Но тут со стороны пустыни внезапно налетел бешеный ветер, поднимая маленькие песчаные смерчи, застучали открытые двери, задребезжали стекла, и это произвело на них гораздо более гнетущее впечатление, чем далекий голос лондонского диктора. Ветер был сухим и горячим, но Дауни поежилась, точно от холода.
Флеминг вертел ручку настройки. Возникали и глохли слова на неизвестных языках, музыка, опять слова.
Наконец он нашел то, что искал, — позывные "Голоса Америки".
"…Метеорологическая служба Соединенных Штатов, — говорил диктор, — сообщает, что к восточному побережью США движутся новые ураганы, не уступающие по силе ураганам, которые обрушились на запад Европы этой ночью. По мнению американских ученых, в климате Земли наступают изменения, сравнимые с теми, которыми было ознаменовано начало ледникового периода…"
Флеминг выключил приемник,
Дауни встала.
— Я буду в лаборатории, — сказала она.
Следующие два дня они избегали друг друга. Оба остро ощущали свою беспомощность, но добросовестно слушали сводки погоды и записывали названия районов, в которых ураганы свирепствовали с наибольшей силой.
Особенно интересны были данные о скорости ветра. Утром на третий день, прослушав очередную сводку о новых бедствиях в Англии, Нидерландах, Франции и Испании, Флеминг отправился в лабораторию к Дауни. Он увидел, что эти дни она не сидела сложа руки. На одной из стен была повешена огромная карта северного полушария, утыканная разноцветными булавками. Между Гибралтаром и Оркнейскими островами, а также к востоку от Гебрид они сливались в единое пятно.
— А, Джон! — приветствовала его Дауни. — Как видите, определенная закономерность выявляется достаточно четко. Но это еще не все! — И она подвела его к длинному столу у стены, на котором стояло около полусотни пробирок.
— Кауфман, конечно, не успел доставить мне весь материал, о котором я просила. Но вчера прибыло еще десять проб, взятых в различных точках у берегов Англии, Я распорядилась, чтобы после взятия пробы пробирки сразу же кипятили. Эти бактерии гибнут при температуре сорок градусов, и, таким образом, за время перелета количество их не увеличивалось. — Она постучала пальцем по пробирке. — Вот тут их больше всего. Проба взята у берегов Обаншира. Разумеется, это еще не прямое доказательство, но, я думаю, нам достаточно и его. Сейчас сюда должны привезти Андре.