— Убери, иначе не удержусь и выброшу, а без защиты нас сожрут.
Ресан забрал магическую вещь и осторожно уложил в сумку. Посмотрел на мельтешащие тени хищников — всё там же. Ни один кхарг не посмел подойти ближе чем на десять шагов. Злые голодные глаза, зловещее рычание, но и только. Не прыгнут, не загрызут, не напьются человеческой крови…
— Венд, — впервые за все время пути осмелился спросить юноша, — Тонгил тебе не просто враг. Что вас связывает?
Тот устало вздохнул.
— Много лет назад мы были лучшими друзьями. Тонгил скрывал тогда свой Темный Дар. Поверишь ли, сумел убедить всех, будто он — подмастерье Светлого мага, лекаря и травника. Даже спас у меня на глазах несколько раненых. Только много позднее я узнал, что Темные умеют не только убивать, но и лечить.
Ресан вздрогнул: Темные, способные лечить… Даже звучало это кощунственно. Но Венд не убеждал его ни в чем, просто рассказывал свою историю, и оттого приходилось верить.
— Наши пути разошлись, — продолжал воин глухо. — Мне приходилось слышать о Темном маге Тонгиле, убившем Великого Неркаса, подминающем под себя одну провинцию за другой. Но Тонгил — не такое уж редкое родовое имя. Только когда я увидел его, то понял, с кем в юности водил дружбу. А некоторое время спустя он уничтожил деревню, где жила моя семья. Понятно теперь, что нас связывает?
Ресан кивнул:
— Долг крови.
— На самом деле, — тихо сказал Венд, — за тот прежний обман я ненавижу его так же сильно, как за смерть родителей. Мы ведь смешали кровь как побратимы, но под маской друга, человека, за которого я готов был умереть, скрывалось чудовище.
Интерлюдия 3
Мир не обрел правильность. Иногда в глубине души Существо начинало сомневаться, случится ли это вообще. Мир вел себя не так, как должно. И маленькие двуногие, которых Существо увидело, тоже повели себя не так.
Нет, сперва Существо обрадовалось, встретив их. Они выглядели почти как те, что служили Существу в Просторной Пещере, принося вкусную еду. У каждого — две руки и ноги, круглая голова со смешным мехом на макушке и маленький рот с крохотными зубами, непригодными для настоящей пищи. Слабые бесчешуйчатые тела закутаны в ненастоящую кожу, ведь собственная кожа маленьких двуногих слишком тонка для внешнего мира. Существо даже вспомнило название этой ненастоящей кожи — одежда.
Но найденные Существом двуногие не умели говорить. Они издавали невнятные звуки, пронзительные и резкие, и не захотели исправиться, даже когда Существо обратилось к ним на правильном языке.
Едва увидев Существо, они повскакали со своих насестов вокруг огня и заметались по поляне, их голоса зазвучали еще громче, еще пронзительней, еще неприятней. Существо расстроилось. Оно что-то сделало не так?
А потом глупые двуногие стали кидать в Существо палки! Сперва длинные и тяжелые, потом маленькие и острые. Это было не больно, но очень и очень обидно.
Существо рассердилось. Это чувство оказалось неприятным, и поэтому Существо рассердилось еще сильнее. Оно поднялось на дыбы, увеличилось в размере и, распрямив кольца Своего тела, обрушило на неправильных двуногих. Те бросились врассыпную. Существо, осознав ошибку, для второго удара прицелилось точнее, выбрав самого громкого двуногого… И услышало слова на правильном языке:
«Прошу Тебя, остановись!»
Существо извернулось в середине прыжка и посмотрело в ту сторону, откуда донесся голос. Там стоял такой же двуногий, как и эти неправильные, только мех на его голове казался совсем белый. И он говорил!
«Они плохие, — пожаловалось Существо. — Они кидали в меня палки!»
«Они глупы, — сказал правильный двуногий. — Они будут наказаны. — И добавил: — Я пришел за Тобой».
«Я хочу вернуться в Просторную Пещеру, — возразило Существо. — Я хочу правильных маленьких двуногих, говорящих на правильном языке, которые станут ухаживать за мной. Я никуда не хочу идти».
«Понимаю, — проговорил правильный двуногий. — Но для этого требуется время. Идем со мной, я позабочусь, чтобы за Тобой ухаживали правильно».
Существо заколебалось. Оно помнило понятие «Времени». Для самого Существа оно не имело значения, но двуногие наделяли «Время» силой и властью. Даже самые правильные двуногие, которые заботились о Нем. Они говорили о Времени, когда Существо спрашивало, отчего черный мех на их головах становится белым, отчего те двуногие, которых Существо научилось узнавать среди прочих, вдруг переставали приходить к Нему. В первую очередь двуногие служили Времени, и Существо ничего не могло с этим поделать.
«Я пойду с тобой, — решило Существо. — Я буду ждать. Но не очень долго. Я не хочу ждать долго».
Правильный двуногий почтительно поклонился, открыл Врата и ждал, когда Существо, уменьшив размер, скользнет под золотую дугу…
Но мир так и не обрел правильность. Вместо Просторной Пещеры двуногий с белым мехом поселил Существо в пещеру маленькую — он назвал ее «комнатой», где в Своем обычном облике Существо едва бы поместилось. Так что Существу постоянно, даже во сне, приходилось контролировать размер тела.
Он приставил к Существу служителей, но те оказались глупы и бестолковы. Они не умели говорить, они не знали, как правильно чистить чешую, не понимали, какая пища вкусная, а какая нет. Они постоянно вздрагивали и часто роняли подносы с едой, а их рты издавали пронзительные бессмысленные звуки.
Каждый день правильный двуногий приходил к Существу и убеждал подождать еще немного. Вот только Существо уже начало сомневаться, действительно ли этот двуногий с белым мехом — правильный.
Глава 15
Радога радовала хорошей погодой.
Пока это оставалось единственным, чем она радовала, поскольку колючие взгляды местных жителей, обилие вооруженных отрядов и многочисленные слухи, предрекавшие войны и смуты, Венду не понравились.
Воин потрепал по холке гнедую, доставшуюся ему благодаря капризу Тонгила, скормил ей остатки творожной ватрушки, сбереженной с обеда, и вышел из конюшни. В город они с Ресаном приехали вчера под вечер и первым делом нашли гостиный двор подешевле.
Спутник Венда отсыпался.
К обеду юноша спустился, но потом, пробормотав что-то об утомительном путешествии, вернулся в комнату. Венд, поднявшийся в номер позднее, застал Ресана уткнувшимся носом в подушку. Будить не стал.
Храм Солнечного, расположенный на главной площади, сиял, как положено, и белизной стен и золотом куполов. У ступеней толпился народ; кто-то входил, кто-то выходил, кто-то просил подаяние, именем бога благословляя щедрых и пугая скупых. Не обращая внимания на профессиональных побирушек, Венд поднялся в храм. Мужчина обошел несколько кающихся грешников, распростертых на каменном полу, и подошел к восточной стене, где за широкой колонной находилась арка. Подобный проход, как он знал, существовал во всех храмах Солнечного, из века в век строившихся по одному плану.
— Да воссияет во Тьме Солнце! — Молодой жрец, сидевший в алькове, отложил книгу и поднялся.
Венд поклонился в ответ:
— Да воссияет.
— Что привело тебя, воин? — Жрец смотрел с легким любопытством. Должно быть, немногие ищущие спасения заглядывали сюда, предпочитая просить бога напрямую.
— На мне проклятие, — тяжело проговорил Венд, не имея сил для долгих предисловий. — Проклятие Темного мага.
Проклятие — это не грех, требующий лишь молитвы и искупления. Проклятие — это серьезно. Это может перекинуться и на помогающих про́клятому.
Жрец заметно вздрогнул.
— Подожди здесь, воин, — велел он. — Я позову отца настоятеля. Сам я лишь недавно прошел посвящение и помочь не могу.
Венд кивнул и остался в одиночестве. Чувствовал он себя почти как в позабытой юности, перед самой первой битвой. Как и тогда, бешено колотилось сердце, к горлу подкатывал ком. Скоро станет известно, как маг решил ему отомстить. Отчего-то вспомнилось: перед той первой битвой Арон находился рядом и пытался подбодрить, рассказывал забавные истории из жизни своего чудаковатого учителя-травника… Но даже в этом воспоминании пряталась ложь. Настоящий учитель Арона, как позднее узнал Венд, был Темным магом, известным вспышками безумия и садистскими наклонностями…
— Кто проклял тебя, воин? — Голос старого жреца вырвал его из размышлений.
— Тонгил, — ответил Венд, — Арон Тонгил, наместник севера.
На самом деле нужды в уточнении не было, других Темных с таким родовым именем в империи не водилось.
Жрец заговорил не сразу. Сперва оглядел Венда с ног до головы. Выискивал признаки проклятия, видимые лишь служителям богов? Нашел или нет, не сказал, лишь спросил:
— В чем оно заключается?
— Я не знаю.
По лицу старика скользнуло недоумение, и воин добавил:
— Это длинная история…
— Где ты был? — сонно пробормотал Ресан, когда Венд вошел в комнату.
Воин устало вздохнул.
— У жрецов.
— А-а-а… — Юноша натянул одеяло на плечи, готовый вновь провалиться в сон.
— Ты так и провел здесь целый день? — Мужчина нахмурился и на всякий случай потрогал лоб Ресана. Не лихорадка, наоборот — кожа под пальцами оказалась практически ледяной.
— Ты жжешься! — Ресан отдернул голову.
— Парень, с тобой неладно.
— Отстань.
— Ты куда-то ходил сегодня?
— Не твое дело!
— Не мое? Ты скоро околеешь, но это не мое дело?! — Венду доводилось слышать, что означает такой холод тела и немотивированная злость. Имелись и другие признаки…
Воин резким движением сдернул с парня одеяло, не обращая внимания на ругань и попытку забрать его обратно. Мальчишка был в широких холщовых штанах и прямой, до середины бедер, рубахе с короткими рукавами. Единственными обнаженными участками тела оказались руки до локтей. Этого хватило.
— Ты на свои руки посмотри! Или это нормально?
Ресан прошипел сквозь зубы очередное проклятие, но совету последовал. Замолчал. Медленно протянул одну руку запястьем вверх, потом вторую. Сглотнул, потер ярко-синий узор вен, проступивший под лишившейся цвета кожей. Если его ладони еще оставались обычными, то выше все казалось созданным из мутного хрусталя.