Северянин постоял, собираясь с мыслями, потом, гася огонь, повел в воздухе ладонью. На душе было пусто. Умей Арон вспыхивать огненным гневом, стало бы легче, но его злость и ненависть всегда оставались холодными, промораживающими насквозь, делающими мир кристально четким, а дорогу к мести — безусловно ясной. Иногда, как сейчас, эта ясность резала душу ледяными осколками.
Северянин погладил «поводок» — серый браслет на запястье — и потянулся по невидимой нити ко второй части заклинания, к браслету на руке полукровки. Неожиданно споткнулся. Нить выходила за пределы крепости и растворялась в воздухе.
Вот как, стало быть, ощущается барьер, выстроенный шаманской магией! Если бы Мэа-таэль сумел снять «поводок», нить бы не прошла, браслет показался бы пустым. Этого не произошло, поскольку для снятия «поводка» потребовалось найти Темного, по Силе равного Арону Тонгилу. Шаман и не снял, он просто заставил связь между браслетами притвориться несуществующей.
Маг криво усмехнулся. Итак, легкий способ отпадает.
Подошел к шкафу, снял с верхней полки зеркало, положил на стол и послал вызов. Ответ пришел не сразу — то ли клановец уже спал, то ли оказался чем-то занят.
«Господин?» — прошелестело в сознании.
«У меня новое задание для тебя, — слыша, как внутренний холод проникает в голос, и не пытаясь его скрыть, сказал Арон. — Ты знаешь полуэльфа, который служит мне? Его прозывают Митрилом, его настоящее имя Мэа-таэль».
«Да, господин».
«Он оказался предателем. Найди его и доставь мне, живым или мертвым».
«Какая награда, господин?»
«За мертвого — двадцать таланов. За живого — шестьдесят. Живого, способного разговаривать и достаточно целого. За любое промежуточное состояние цена будет соответственно снижена — я не желаю тратить время на его выхаживание перед допросом».
«Это слишком большие деньги за голову не-мага». — В голосе клановца проскользнуло подозрение.
«В семье Таэлей есть могущественные шаманы, один из них проживает здесь, в Радоге. Мэа-таэль не имеет Дара, но искусно пользуется чужими артефактами. Кроме того, он носит амулет личины. — Арон вызвал в памяти образ человека, в которого превращался полукровка, и отправил клановцу. — Возможно, он обратится к своему деду и тот даст ему еще один, мне незнакомый».
«Понимаю, господин», — отозвался клановец.
«Постарайтесь избежать прямой схватки. Он двигается быстрее, чем Вольные, и оружием владеет лучше, чем твои люди».
«Лучше?» — недоверчиво переспросил клановец.
«Лучше, — подтвердил Арон. — Кроме того, из-за его смешанной крови яды и сонные порошки могут действовать слабее или не действовать вовсе».
«Хорошо, господин, я буду иметь это в виду», — сказал собеседник.
«Тогда удачи», — пожелал северянин, прерывая контакт.
Аккуратно убрал зеркало на место, привычно наложив на него иллюзию, и пошел к выходу. Шестьдесят таланов — достаточно большая сумма, чтобы даже союзники Мэля из оборотней, если таковые есть, испытали искушение его выдать.
Следующий день прошел, до краев наполненный заботами. Но слишком уж часто в голове мелькала привычная мысль «нужно спросить Мэля», сменяясь моментальным осознанием: ни спросить, ни просто поговорить уже не получится. Запланированный допрос в подземельях нельзя назвать разговором. Меньше месяца провел северянин в этом перевернутом мире, но казалось порой, будто полжизни, и полукровка успел стать важной ее частью, успел врасти в душу. И теперь приходилось с корнями выдирать остатки дружеских чувств.
Объявление Мэа-таэля предателем и назначение цены за его голову прошло спокойно, последовавшее за этим перераспределение ответственности — тоже. Волновал мага вопрос тайной сети осведомителей. В комнатах полуэльфа никаких записей не нашлось, да Арон не очень на это и рассчитывал. Либо полукровка помнил все наизусть, либо, вероятнее, нужная информация осталась в замке на севере.
Ситуация в Радоге тем временем возвращалась в норму. Последних слуг Гиты, ускользнувших от наемников, выследили оборотни. Храмы Гиты, загоревшиеся одновременно по всему городу, превратились в руины, которые теперь старательно расчищали, освобождая место. Новые члены магистрата в порыве благодарности господину Тонгилу за внеочередные выборы, так удачно поставившие их во главе города, отдали магу территорию разрушенных храмов в безвозмездную аренду на сто лет. Без обложения городским налогом.
Документ о переходе под руку наместника севера подписали в тот же день, тихо и без всякой помпы лишив вольный имперский город его статуса.
Скоро можно будет спокойно вернуться домой, в замок. К Стае, к мрачным лабораториям и книгам по магии, к благополучно забытому каравану из Кирет-града, все еще ожидающему решения своей судьбы, к заложникам…
Последнее, честно сказать, тревожило Арона. И Стая, и стражники-люди были ему верны, но что мог наслушаться Рик от живших в замке молодых нобилей? Особенно северянину не хотелось встречи сына с эльфенком — тот бы многое мог рассказать ученику своего похитителя. И тут уже не скажешь, будто это просто слухи, привычно очерняющие ненавистного многим Темного мага. Значит, от эльфа следовало избавиться прежде, чем везти сына в замок. И от эльфа, и от других мальчишек — Арон представления не имел, кого из них Тонгил-прежний брал в постель, и не горел желанием узнать.
Открытым оставался вопрос с Риеном, так не вовремя обнаружившим в себе Темный Дар. Отправить юношу домой означало подписать ему смертный приговор. Впрочем, это было решаемо.
Еще один момент заставлял северянина неприязненно морщиться: широко известные предпочтения Тонгила-прежнего. Обязательно найдутся умники как среди врагов, так и среди союзников, уверенные, будто новый ученик тоже не избежал его специфического внимания. И слухи эти рано или поздно дойдут до Рика. Как Арон ни ломал голову, на данный момент он нашел только один способ избежать подобного. И этот способ требовал, чтобы он вновь надел личину и отправился в город, оставив мальчика на время в храме.
Интерлюдия 5
Существо размышляло.
Новая пещера, которую подарил Существу Злой, почти равнялась Просторной. Чуть короче тоннели, чуть ниже свод, но не настолько, чтобы пришлось менять тело. Существу понравилось. И служители, приведенные Злым, оказались не так глупы и неуклюжи, как прежние, приходившие в «комнату». Пусть они не умели говорить как до́лжно, но они хотя бы молчали.
Мир еще не обрел правильность, но теперь он менялся в нужном направлении.
Злой оказался совсем не таким, как описывал белоголовый. Злой не был злым, но Существо еще не придумало, как называть его по-другому. Внешне Злой не отличался от прочих двуногих, но он умел ставить воздушные стены, выпускать огненные лучи и говорить на правильном языке. А еще он умел понимать Существо по-настоящему. Никогда прежде Существо не встречало таких интересных двуногих.
Служители в Просторной Пещере лишь восхищались красотой чешуи Существа и нахваливали вкусную еду. На Его редкие вопросы они отвечали так, что спрашивать дальше не хотелось. Злой объяснял понятно и просто и, в отличие от белоголового, выполнял обещания сразу. И не пытался заставить Существо сражаться со своими врагами. Подумав о белоголовом, Существо снова рассердилось. Двуногий, притворявшийся правильным, лгал Ему. Про ложь сказал Злой, и Существо вспомнило суть этого явления…
После встречи со Злым поток воспоминаний усилился. Иногда это оказывались слова, иногда образы, а иногда — мучительное ощущение, как дразнящий, знакомый запах, пока без формы и названия. И даже мысли Существа теперь текли более плавно, собственные чувства воспринимались ярче, внешний мир казался занимательнее, а желание навсегда вернуться в Просторную Пещеру уменьшилось.
Здесь рассуждения Существа споткнулись. Оно больше не хотело возвращаться в Просторную Пещеру? Не хотело вновь и вновь погружаться в долгий сон, а потом выходить к маленьким двуногим, которые принесут Ему вкусную пищу и отшлифуют чешую? Прежняя счастливая жизнь вдруг показалась… неинтересной?
Существо растерялось. Никогда прежде Оно не испытывало раздвоения в желаниях. Еще одна странность, принесенная Злым. Мир становился все более необычным. Но не страшно, Существо продолжит размышлять. Оно будет думать долго и упорно и в конце концов во всем разберется. И тогда мир станет правильнее, чем когда-либо прежде.
Глава 30
— Что случилось потом? — Ресан лежал на соседней кровати, подперев голову рукой.
— Потом корабль загорелся. Мерзкое это дело — кширская смесь, можно погасить только магией. А наш единственный чародей погиб в самом начале битвы — стрела в горло, и все.
— Я слышал, будто магов, как обычных людей, не убьешь, — удивился Ресан. — Для этого требуется то ли специальное оружие, то ли какой-то ритуал.
— И так, и не так… — Венд вздохнул, переворачиваясь на спину, вспоминая свой неудачный поход за местью. — Чем слабее чародей, тем легче его убить, ученика или подмастерье — практически как простого человека. Наш таким недоучкой и оказался. Но придется постараться, если хочешь убить мага в ранге мастера. В первую очередь — пробиться через щиты. Потом, многие маги зачаровывают себя от стали, от железа, от любого существующего металла. Клинок не сможет даже разрезать кожу. Чем старше и могущественнее маг, тем больше защитных ритуалов он провел, тем сложнее его уничтожить.
— Но есть какое-то универсальное оружие? — Глаза Ресана загорелись лихорадочным интересом. — Оружие, гарантированно убивающее колдунов?
— Селин, — после короткой паузы ответил Венд. — Единственный металл, от которого невозможно защититься. Он пробивает всю их поганую магию.
— Селин, — повторил Ресан, словно пробуя слово на вкус. — На что он похож? Как его найти?
— На самом деле ты его знаешь, — заметил Венд, — но только под названием святого серебра.
Ресан резко сел на кровати.