– Может, дело и не в этом, хотя, как я объяснила, сейчас такое не редкость. Если Джулию похитили, в ваших силах мне помочь.
В глазах Фишера стояли слезы, и он смахнул их рукавом:
– Как?
– Для начала избегайте контактов с прессой. Зачастую подобные дела можно решить без шумихи, которая напугает похитителя, – ответила Рафаэла.
Служащий консульства поднял руку, раскрыв ладонь:
– Она права. Здесь очень важна осторожность.
– Если мы последуем вашим советам, нам вернут Джулию? – допытывался Джон.
– Обещать не могу, это было бы нечестно. Но шансы, безусловно, возрастут, – заверила его.
Мистер Фишер низко опустил голову и взял жену за руку:
– Мы понимаем.
Выехав за территорию отеля, Рафаэла остановилась. Она могла сказать Фишерам, где и с кем в последний раз видели их дочь. Могла сказать и это, и другое. Хотелось бы ей знать правду на их месте? Да, несомненно. По какому же праву она скрыла ее от этих людей? По какому праву взяла решение на себя?
Слишком много вопросов. Интересно, а режиссеры этих преступлений просчитывают каждый свой шаг? Ничего подобного, они просто выполняют намеченное!
Карчарон собралась повернуть ключ зажигания, но в последний момент остановилась. Надо же, чуть не забыла о том, что давно вошло в привычку! Она распахнула водительскую дверь, взяла зеркало, которое держала на заднем сиденье, и заглянула под машину.
Муж Рафаэлы погиб четыре года назад, когда картели резко активизировались. Под его машину заложили бомбу. Он был спецкором газеты, специализировался на криминальных новостях и поначалу писал о картелях практически безнаказанно. Волна насилия и неспособность политиков и правительства ее обуздать вызвали мощный общественный протест. Картели, в свою очередь, стали острее реагировать на пиар. Словно напористые знаменитости, они хотели использовать СМИ себе в угоду. Мужу Рафаэлы угрожали дважды, а на третий раз исполнили обещание и подорвали его. Карчарон знала, кто заложил бомбу, но, как она сказала Локу, знать недостаточно, особенно если у фигуранта есть власть и связи.
Бомбы под ее автомобилем, к счастью, не оказалось. Женщина села за руль, завела мотор и поехала прочь от отеля и от горя Фишеров. «Хватит вопросов, – решила она. – Их время прошло».
44
Они встретились в частном обеденном зале в глубине ресторана. Первым явился Габриэль Сапатеро, шеф местной полиции. Он скользнул за стол и тотчас заказал виски, который испарился, едва его принесли. Та же участь постигла и вторую порцию, потом третью…
Через пять минут приехал Мануэль Манагуа. Профессиональный политик до мозга костей тепло поприветствовал официантку – расцеловал в обе щеки и пожал руку, – а потом стал изучать меню, глядя поверх очков в роговой оправе. Сапатеро частенько представлял, как Манагуа за завтраком пожимает руки своим детям и сулит им печенье в обмен на поддержку. Тем не менее на их маленьких праздниках Мануэль появлялся с завидной регулярностью. Хотя если о его участии в них просочится хоть какая-то информация – его политической карьере конец.
Сапатеро удивлялся поведению Манагуа, пока Федерико, его друг детства, не объяснил, что многие политики балуются саморазрушением, а то и играют в опасные игры. Мануэль баловался совершенно беззастенчиво, но Федерико заметил, что так кажется лишь в данный исторический момент. По сравнению с Римской империей при Калигуле или с Римско-католической церковью при Борджиа ничего страшного в его делишках нет. Богатых всегда привлекали греховные удовольствия, так что удивляться нечему.
Пока Манагуа разбирался с меню, в сопровождении двух телохранителей прибыл и Федерико Тибиалис, босс всех боссов. Разумеется, официально его сопровождающие назывались охранниками, однако этого человека охраняли по-особому. Близкие шутили, что, проснувшись ночью, он видит рядом не жену или любовницу, а телохранителя. Тибиалис сел, отпустив своих спутников – один теперь встанет у двери в закрытый обеденный зал, а другой – во внутреннем дворе. Официантки забрали меню, приняли заказы и налили вино, а когда они удалились, Манагуа снял очки и протер стекла. Сапатеро проверял почту на «Блэкберри», пока не перехватил выразительный взгляд Федерико. Конец связи: по негласному правилу на время встреч сотовые отключались.
– В газетах пишут, что пропала молодая американка, – начал наконец Тибиалис, скользнув взглядом по присутствующим и остановив его на стене из беленого камня.
Начальник полиции откашлялся, периодически поглядывая на отключенный «Блэкберри».
– Дело ведет мой лучший детектив, женщина. Семью пропавшей и американское правительство уже успокоили, – доложил он.
– Господи, куда мир катится? – вздохнул Федерико.
– Нельзя ли фотографию той американки? – спросил Мануэль, снова надев очки.
– Федерико, ты позволишь? – Сапатеро покосился на свой «Блэкберри».
Тибиалис кивнул, не сдержав улыбки. Все знали: Манагуа ни одной юбки не пропустит, настоящий Билл Клинтон!
Шеф полиции включил «Блэкберри», открыл электронную почту, вывел на дисплей фото девушки и передал смартфон политику.
– Хорошенькая, – отметил тот, присмотревшись. – Надеюсь, она еще жива.
– Еще жива, – задумчиво повторил Сапатеро. – Я тоже надеюсь, что она жива, хотя доподлинно мне ничего не известно. – Он взглянул на Федерико, который пристально смотрел на столовые приборы.
Манагуа отложил смартфон. Теперь девушка с фотографии смотрела на Сапатеро, но тот повернулся к своему старому другу. Что решит босс? Что поднимет, нож или вилку? Если нож, девушке позволят жить, по крайней мере, какое-то время и, разумеется, утолить аппетит Манагуа. Если вилку, американке конец.
Федерико барабанил пальцами по столу: большой палец его правой руки был рядом с вилкой, а мизинец – около ножа. Он глотнул красного вина, упиваясь вниманием присутствующих и ролью судьи, решающего, кому жить, а кому умереть. «Вот в чем суть», – подумал Сапатеро. Мануэль в их компании утолял свой волчий аппетит, но коноводил тут Тибиалис. Это он притащил первую девчонку, и он выпустил ситуацию из-под контроля, когда она захотела сбежать из спальни. Он мог в любую минуту сказать: «Хорош», но не сказал: власть вскружила ему голову.
– Думаю, девушку вернут родителям, – изрек босс всех боссов, чуть заметно шевельнув пальцами.
– Живой или мертвой? – спросил Сапатеро, не выдержав напряжения. Ему ведь еще Гектора в известность ставить!
45
Сгустились сумерки. За весь день они увидели только садовника и несколько нечетких силуэтов в задней части дома. Звонила Рафаэла: она проверила два других объекта и обнаружила то же, что они, – ничего. Никаких следов девушки или Чарли Мендеса. Еще она сообщила напарникам, что босс назначил ее ответственной за поиски Джулии.
Лок надел парусиновую куртку, Тай вытащил из сумки радиопередатчик и кинул ему. Райан поймал его одной рукой.
– Уверен, что затея стоящая? – спросил Джонсон.
– Не-а, но это лучше, чем смотреть, как в бассейне тонут опавшие листья.
– Пойти с тобой? – предложил чернокожий охранник, ерзая на своем месте.
– Появишься по моему сигналу. – Райан надел бейсболку, пониже опустил козырек, проверил пистолет, настроил громкость передатчика и вышел из квартиры.
Он перепрыгивал через две ступеньки, стремясь отойти подальше от наблюдательного пункта прежде, чем его увидят. Но переживал он зря. Абсолютную пустоту лестницы и подъезда нарушали только несколько мешков с гниющим мусором у одной из дверей. Райан захватил мешки и, изображая добропорядочного жильца, двинулся на улицу.
Там тоже царила тишина. Под деревом затаился пес, поглядывая на пожарную колонку, что стояла у дома. Ясно, собака не знает, что делать, какое принять решение. Лок хорошо понимал, каково это.
Высокая стена вокруг особняка теперь была слева от него. С мешками мусора в руках Райан зашагал параллельно ей, но по другой стороне улицы, которая упиралась в узенький переулок. Там стояли мусорные баки. Телохранитель швырнул в них мешки и, вытирая руки о джинсы, украдкой посмотрел на передний фасад дома. Стена здесь сменялась металлической оградой, длиной футов восемьдесят, а потом начиналась снова, поворачивала на девяносто градусов и опоясывала дом.
У ворот скучал вооруженный охранник в черных брюках и черной футболке с эмблемой местной компании. Он, казалось, витал в облаках и даже не заметил присутствие чужака. Других охранников, видимо, не было. Райан зашагал обратно. Сумерки сменялись темнотой. С последними солнечными лучами таяло терпение Лока.
Что ж, кое-что интересное разведывательная вылазка принесла. Особняк было не разглядеть с улицы, но и из дома не просматривались ни улица, ни внешняя сторона стены. Камеры у ворот следили за въезжающими и выезжающими, зато остальные снимали исключительно внутреннюю территорию.
Райан отправил радиосигнал. Через две минуты из многоэтажки появился Тай. Он подсадил друга на стену и вернулся на наблюдательный пункт, откуда мог предупредить его об опасности.
Со стены Лок осмотрел двор, заросший изумрудной травой. Задний фасад дома оказался неожиданно близко. Свет в окнах не горел. Американец огляделся в поисках следящих устройств. Неподвижную камеру направили на бассейн, а к дому прикрепили два световых датчика движения. Похоже, балконная дверь была единственным входом в дом с заднего фасада.
Лок медленно сползал в кустарник, стараясь не делать резких движений и в то же время не оставлять надолго спину незащищенной. Приземлился он с тихим стуком, который показался ему оглушительным, хотя мягче не смогла бы спрыгнуть и кошка. Райан замер, прячась в кустарнике, и прислушался.
Футах в двадцати от него кто-то шаркал ногами. Телохранитель присел на корточки и машинально сжал рукоять «Зиг-Зауэра-226». Из-за угла показался мексиканец с автоматом Калашникова на ремне. Нормальные люди так борсетки носят! Лок мог следить за ним по огоньку сигариллы. Фунтов пятьдесят лишнего веса охранника не оставляли сомнений: он целиком полагается на автомат.