— Вспоминай, — пожал плечами Фэб. — Ты, попавший в этот портал, вышел из длительной комы и выжил с тремя опухолями мозга. Скрипач, подхвативший клещевой энцефалит, отделался, считай, легким испугом. Кир, который был тяжело ранен в портале Ри, сумел вытянуть, причем несколько человек с аналогичными травмами, полученными там же, погибли. Ну и вы, двое, раненные в твоем портале, сумели встать на ноги после травм, несовместимых с жизнью в принципе.
— Берта заболела здесь раком, — беззвучно произнес Ит. — И…
— И осталась в живых, потому что, во-первых, её качественно лечили, и, во-вторых, внезапно нашелся выход из безвыходной ситуации. Совершенно безвыходной, заметь. Это изменение реальности, родной, причем на высочайшем уровне.
— Но приборы… Мы сто раз тут, в институте, делали пробы … — начал было Ит, и осекся.
Приборы? Пробы? В институте? Они ни разу не собирали здесь, в этом самом доме, рабочие схемы. Ни разу. Только фрагменты. Сбор всех схем происходил на точках, включения тоже.
— Видит горы и леса, облака и небеса, — усмехнулся Фэб. — А Маден поняла. Она, кстати, совсем немного меня опередила. Где-то на месяц.
— А границы? — спросил Ит.
— Потом покажу. Я уже посмотрел, погулял, — Фэб улыбнулся. — Здорово, правда? И никто не знает.
Ит покачала головой. Отхлебнул чая.
— Берте ты ведь пока не говорил? — спросил он с тревогой.
— Когда? — вопросом ответил Фэб. — Свою кофту я получил только вчера. Рыжий тоже. И Кир. Я просто потихоньку спросил каждого про Сод… и получил положительные ответы. Твой ответ был последним, и он же стал для меня окончательным подтверждением моих догадок. Берта, как знаешь, свою кофту пока что не надевала.
— И не надо, — решительно сказал Ит. — Только после того, как родится Даша. Фэб, ей такой стресс совсем не нужен.
— Абсолютно с тобой согласен, — кивнул Фэб. — Именно поэтому я и решил сказать тебе первому. Рыжий и Кир… рыжий эмоционален, а Кир слишком прямолинеен, и не любит секретов. Конечно, они не сказали бы, но…
— Но она бы по их поведению о чем-то могла догадаться, — добавил Ит. — А мы с тобой старые хитрые лисы, скъ’хара. И молчать умеем. Оба.
— Верно. Ну что? Дренаж?
— Фэб, может не надо, правда? — попросил Ит. — Идти же потом. А оно все ныть будет.
— Попроси еще, — предложил Фэб, вставая. — Обожаю смотреть, как ты что-нибудь канючишь. Так что ты канючь дальше, а я стол пошел ставить. Ну, чего замолчал?
— Гад ты всё-таки, — с отвращением констатировал Ит, тоже вставая. — И совести у тебя нет.
Пока Фэб делал дренаж, пока они спешно собирались и выходили из дома, Ит нет-нет, да пытался почувствовать что-то, ощутить, поймать нечто неуловимое. Увы. Всё было обыденно и обычно, и почему-то не получалось пока что посмотреть на дом и на территорию вокруг него новым взглядом, только по-старому. Разве что совсем мелочи… Чуть ярче желтеющая листва на деревьях, чуть иначе распространятся звук, но того неуловимого ощущения, возникавшего в других порталах, нет. «Мы в него вросли, поэтому и нет, — догадался Ит. — Фэб неправильно сказал про крота, который не видел солнца. Наоборот, солнце всегда светило на нас, даже в самые дождливые и хмурые дни».
— Фэб, а когда ты понял? — вдруг дошло до Ита. — Ведь не вчера, верно? Раньше?
— Где-то через месяц после того, как вы уехали, — спокойно ответил Фэб. — Напряжение стало уходить, я, наконец, хотя бы немножко расслабился. Тут всё налаживается, вы в надежных руках, даже деньги присылаете, — он улыбнулся. — Я как-то задержался в институте, шел поздно, один, Берта и Кир уже давно были дома. Я спускался по улице вниз, и мне на секунду показалось, что… как бы это правильно сказать… что я даже не вижу некую грань, не ощущаю, а словно бы… словно вокруг дома висел какой-то муар, а за этим муаром было светлее. Совершенно нелогично, правда? Свет, который светит за тьмой. Словно полупрозрачный кокон со светом внутри. По идее, кокон должен этот свет приглушать, а ощущение было… Ит, у меня не получается описать. Наоборот. Я еще подумал, что нужно будет как-нибудь потом погулять по городу, поискать похожие места. Ведь я за это время нигде так и не был. До сих пор. И еще долго не буду.
— Ты за три месяца никуда не выходил? — огорчился Ит. — Но почему?
— А когда? — с горечью спросил в ответ Фэб. — Сначала мы сидели. Потом ты болел, я вообще не выезжал никуда. Потом ты снова болел, а мы бегали только в институт. Маршрут один и тот же, я от этого маршрута за всё время отходил только тогда, когда мы искали тебя, и когда провожать и встречать ездили. Ну и в Борки, два раза. Это всё.
— Скъ`хара, давай я еще разок потеряюсь? — предложил Ит.
— Нет уж, спасибо, — покачал головой Фэб. — Давай лучше не надо. Так вот, что я понял. Вы — да, вы действительно привыкли. Но я-то нет! Поэтому и сумел увидеть то, что вы принимали все эти годы, как данность. И как только чувствительность стала восстанавливаться, я начал и чувствовать и, в некотором смысле, видеть. Понимаешь?
Ит кивнул.
— Но Джесс и Ри, они ведь… Но хоть кто-то же должен был еще это почувствовать раньше! — Ит остановился.
— А почему ты решил, что этого никто не чувствует? Чувствуют. Именно поэтому люди и рвутся жить в этот дом, не смотря на все сложности. Высоток много. Хотят сюда. На счет Ри и Джесс… Ит, я не знаю, почему. Может быть, они настолько сильно встроены в вас, что ощущали всё так же как вы.
— А ты не встроен, значит, — подначил Фэба Ит. — Ты же сумел увидеть.
— Тогда я ошибаюсь, и причина в чем-то другом, — пожал плечами Фэб. — Ит, быстрее. Мы уже на полчаса опоздали.
— Подожди, еще минуту, — попросил Ит. — Фэб, тогда, когда я напился… ночью, уже когда врачи сняли частично это поганое состояние… я вспомнил одну важную вещь. И сказал эту вещь Киру.
— О женщине, которую на ваших глазах затолкали в машину? — Ит кивнул. — Но при чем тут…
— Дай я договорю. Это важно. Фэб, смотри. Портал Тлена, единственный, который мы видели, постоянно подзаряжался. Там убивали детей. А в городе — убивали людей, достигших, очевидно, какого-то возраста. Это принцип Апрея. Может быть, этим порталом тоже нужно что-то подобное, и поэтому…
— Я так не думаю. Это было бы слишком просто, родной. Случаи, которые происходили с вами, были единичными, и временной разрыв был существенным. Да и результаты. Они обратны тем, о которых ты говоришь. Порталы — стабильны. Вы — живы.
— Ну… да, — Ит вздохнул. — Ладно, идем. Посмотрим, что для нас придумал Томанов.
В коридоре института царило оживление — к этому Ит не был готов. Он стоял рядом с Фэбом, с удивлением оглядываясь, и не понимая, что происходит. Тут и там стояли какие-то коробки, ящики, валялась упаковочная бумага. Кто-то тащил что-то большое, пришлось отступить в сторону, пропуская.
— Аппаратуру привезли, — вздохнул Фэб. — Сейчас спрошу, куда нам.
Он активировал браслет, мазнул пальцем по строчке вызова.
— Фэб, вы пришли? — спросил раздраженный голос.
— Да, Федор, мы здесь. Стоим в дверях. Куда нам сегодня?
— Давайте в мой кабинет, — приказал голос. — Долго ходите.
В кабинете тоже царил бедлам. Рядом с окном — три плоских ящика, стоящих на узких сторонах, и подпертых для верности двумя стульями. Возле стола — объемистая белая коробка, на которой Ит с безмерным удивлением увидел знакомый логотип, коробка была с Апрея. Подле двери стояли, прислоненные к стене, упакованные в прозрачные гелевые чехлы блоки памяти — точно такие же блоки, но уже работающие, подключенные, Ит заметил на одной из стен.
— Явились, наконец, — Федор Васильевич развернулся к ним. — Так, хорошо. Садитесь оба и послушайте.
— Доброе утро, — сказал Ит в ответ. — Давно не виделись.
— Угу, доброе, — кивнул Томанов. — Ит, общаться мы с тобой потом будем, а сейчас…
— Федор Васильевич, — Ит сделал ударение на отчество. — Разрешите вам напомнить, что на «ты» мы никогда не переходили. Я бы попросил вас…
Томанов встал из-за стола, подошел к Иту вплотную, и, глядя ему прямо в глаза, произнес:
— Вот когда хоть что-то будет сделано, будет тебе и «вы». Я прикрываю это всё полгода! Ну ладно, меньше, но всё-таки! Я торчу сейчас, как буфер, между вами и официальной, которая сотрет вас в порошок при первой же возможности…
— Ой ли, — прищурился Ит, хотя понял — сейчас Томанов не врет. Это плохо. Сотрет или нет — под большим вопросом, но Томанов уверен, что сотрет.
— Да, ой ли, — Томанов сощурился. — Вы толпа идиотов, ты понял? Сейчас молчи и слушай. Значит так. Сегодня сдашь считку. Любую. Это нужно для отчета, показать, что с тобой мы тоже работаем.
— Федор, аппаратура, которая в коридоре, она… — начал Фэб, но Томанов его перебил:
— Часть остается здесь, часть едет в Питер.
— Но Ри еще в Крыму, — невзначай напомнил Ит.
— Не твоё собачье дело. Фэб, идите оба в комнату восемь, и готовьтесь. Объясни ему, что и как. Ит, за этот год надо сдать еще, как минимум, пять считок, ясно? Я в отчете писал, что ты сдашь восемь.
— Пять считок? — Ит оторопел. — Федор Васильевич, вы меня убить ходите? Вы понимаете, что… я не выдержу. Я открывал раньше, и после каждой приходил в себя по месяцу! Вы что!..
— Спокойно, — Томанов вдруг улыбнулся — почти прежней улыбкой. Ит много лет его не видел, но улыбку эту помнил. — Я же не сказал, что нужно открывать считки из тяжелого периода.
Он хитро глянул на Ита. Тот нахмурился.
— Ит, восемь любых считок, — пояснил Томанов. — Любых. Это нелегко, но отнюдь не смертельно. Даже для вас. И не надо смотреть на меня, как на монстра. Ребята вам не рассказывали ничего, надеюсь?
— Нет, — покачал головой Ит. — Собственно, я и не спрашивал. В общих чертах я понимаю, о чем идет речь, но без подробностей.
— Всё элементарно просто, — Фэб успокаивающе положил Иту руку на плечо. — Сначала считка снимается, это момент не очень приятный. Точнее, не всегда приятный, бывают исключения. Она заводится в блок памяти. Потом делается расшифровка, считка записывается. Причем не о