– Здравствуй, – поприветствовал он меня. – Мне сообщили, что ты вела себя благоразумно. Рад.
– Меня уведомили, что у вас есть для меня новости, и у меня нет иного выбора, как только выслушать их.
– Да. Новости есть. Присядь, – предложил он, указав на кресло.
– Я постою, – не шелохнулась я.
– Как будет угодно, – несколько мгновений он рассматривал меня, а потом огорошил: – Мы разыскали твоего отца.
Немая сцена. Я потеряла дар речи и в шоке смотрела на него.
– К-к-какого отца?! Я из детдома, – Горло сдавило, и слова давались с трудом.
– Ты же взрослая девочка и должна понимать, что у каждого ребенка есть не только мать, но и отец.
– О моем мне ничего неизвестно. Как вы его нашли? – Когда-то я залезла в свое личное дело и узнала, что мать отказалась от меня в роддоме, а отец неизвестен. Я не понимала, каким образом они его вычислили.
– По крови. В прошлый раз, когда ты была под действием сока латисара, мы взяли у тебя образец для анализов. Когда провели расследование, разыскивая твоих родных, вышли на него. Провели анализ ДНК, который показал, что Герасимов Сергей Николаевич является твоим отцом.
Он протянул мне бумагу, на которую я взглянула, как на ядовитую змею, и с опаской взяла. От волнения буквы расплывались перед глазами.
– Вы разыскивали моих родных?! – в замешательстве произнесла я.
– Да. Может, присядешь? Я все расскажу.
– Я постою, – упрямо ответила я.
Он бросил на меня короткий взгляд и продолжил:
– Твоя мать, Авдеева Елизавета Васильевна, рассталась с твоим отцом и лишь потом узнала, что беременна. К тому моменту он уже уехал из города в столицу, и она осталась одна. Молодая, без жилья и связей. Сама она была из деревни. Возвращаться домой к родителям посчитала постыдным и, родив тебя, написала отказ.
– Где она сейчас? – помертвевшими губами задала вопрос.
– Мертва. Примерно через год после твоего рождения ее сбила машина. В тот день она узнала, что у нее рак. Неизвестно, было ли это самоубийство или несчастный случай.
Я никогда не знала свою мать, но, узнав о ее смерти, в груди что-то сжалось, и я пошатнулась.
– Сядь! – рыкнул мужчина, и я подчинилась. Просто ноги отказывались держать, и, сделав шаг, я рухнула в кресло.
Подойдя к столу, он налил из графина в стакан воды и протянул мне. Я выпила. Чуть придя в себя, постаралась собраться с мыслями, и у меня возник вопрос:
– Зачем вы разыскивали моих родных?
Подспудно ответ я знала, но хотела услышать от него.
Мужчина молчал, напряженно рассматривая меня и как будто колеблясь.
– Разве ты не желала узнать о своих родителях? – ушел он от ответа.
– А вы захотели меня осчастливить? – язвительно спросила его. Найдя в себе силы, решила узнать все до конца: – Или себя? Он уже подписал контракт?
Ничего не говоря, он подошел к столу и взял бумаги.
– Подписал? – с нажимом повторила вопрос.
– Да.
Меня как будто холодной волной окатило. Я подозревала это, иначе почему бы он так уверенно держался.
Он протянул мне бумаги, но я даже не сделала попытки их взять. В голове билась единственная мысль, наполняющая горечью и рвущая душу на части: «Отец, которого я даже не знала, продал меня за тридцать сребреников!»
А потом пришла ярость. Злая. Колючая. Обжигающая. Меня как будто пружиной подбросило, и я вскочила с места.
– А почему я должна вам верить? Рассказали сказку, нашли актера, состряпали документы… – с вызовом спросила его.
Кажется, дейгасс не ожидал такого поворота разговора, а я продолжила:
– Грош цена всем этим бумагам. Он мне не отец!
– Экспертиза ДНК утверждает обратное.
– Плевать я на нее хотела, с вашими возможностями на них надавить, они что угодно подтвердят.
– Я действую иными методами, – оскорбился он.
– Запугиваете? Угрожаете? Шантажируете? – язвительно перечислила я.
У дейгасса заходили желваки на лице.
– Он здесь, и можешь сама с ним поговорить.
– Не вижу смысла. Верните меня домой!
– Теперь твой дом здесь.
– Это место никогда не станет мне домом! И он не имел права подписывать контракт. Я взрослый, совершеннолетний человек.
– По нашим законам, именно отец или глава семьи имеет на это право, и возраст здесь ни при чем.
– Какой семьи? Человек, который в глаза меня не видел, не имеет права распоряжаться моей судьбой! Даже если предположить, что во мне есть его биологическая часть, это его отцом не делает.
– Он не знал о тебе и хочет с тобой познакомиться.
– Что же он поспешил продать дочурку, даже ее не увидев? – От обиды, помимо воли, у меня защипало в носу, и я поспешила заявить, пока не расклеилась: – Я не признаю данного человека отцом! Я не признаю правомерность действий этого человека. Их можно оспорить. И сами догадайтесь, куда можете засунуть данный контракт. Для меня это просто бумажка. Этот мужчина его подписал – пусть сам и исполняет все пункты договора! Счастливо оставаться!
Резко развернувшись, я пошла к двери.
– Ты даже не встретишься с ним? Он ждет тебя в гостиной, – долетело мне в спину.
– Зачем? Человек, который меня продал, не может быть моим отцом, – не оглядываясь, ответила я и толкнула дверь.
Конечно, я понимала, что без приказа домой меня никто не отправит. Шла, не видя куда, желая как можно дальше удалиться от кабинета. Ко мне подошел слуга и сообщил, что ему приказано сопроводить меня в мою комнату. Сил сопротивляться у меня не осталось, и я пошла за ним, желая хоть где-то укрыться и все обдумать.
Комнату я узнала сразу. Именно в ней я очнулась впервые. Села на кровать, пребывая в оглушенном состоянии. Слишком много информации надо было осознать и принять. Вот я и узнала о своих родителях, только лучше бы ничего не знать! Известие о смерти матери отозвалось в душе тупой болью. Что-то в подобном роде я себе и представляла. Фантазировала, что она была молода, мой отец погиб, а она, не имея денег на мое воспитание, была вынуждена отказаться от меня. Я старалась не копить на нее обиду. Ведь подарила мне жизнь, и на том спасибо.
Как же жестока реальность. На самом деле погибла моя мать, а новоявленный отец поспешил продать свою дочурку, даже не сделав попытки вначале увидеться или поговорить. Наверное, был очарован размером суммы, которую предложил высокородный. Тот для достижения своей цели наверняка не стал мелочиться.
Подтянув колени и обняв их, я начала раскачиваться, чувствуя себя в ловушке. Дейгасс меня не выпустит. Этим контрактом он получил карт-бланш на все свои действия. Он и раньше мог в любой момент меня изнасиловать, но сейчас сделает это на законных основаниях. Стало тошно.
Неожиданно я возненавидела свою любовь к истории. Не имея своих корней, не зная родных и близких, я трепетно относилась к истории вещей. Вот только прошлое ранит. Очень больно. Никогда не могла предположить, что, найдя своих родителей, я стану еще более одинокой, чем до этого.
Высокородный разрушил всю мою жизнь. Прошелся по ней, как бульдозер. Все, что было мне дорого, он растоптал. Мою привычную жизнь… Отношения с Денисом… Нашел Тому, но встреча с ней оставила тяжелый осадок в душе. Отыскал родителей и…
В душе вспыхнула злость, приправленная ненавистью. Одна была огнем, а вторая дровами. Он решил запереть меня здесь для своих утех? Что ж, он разрушил мою жизнь, а я разрушу его. Уничтожу все, что для него дорого! С этим намерением я решительно встала с кровати и вышла из комнаты.
Как тайфун, я шла по комнатам, сметая все на своем пути. Слуги, как тараканы, спешили убраться с дороги. Помешать или остановить меня никто не пытался. Я крушила все, на что падал мой взгляд. Вооружившись ножкой от антикварного столика, безжалостно уничтожала все мало-мальски ценное.
Обидно, но экраны на стенах оказались из какого-то прочного материала, и повредить мне их не удалось. Это я обнаружила на террасе, где мы с ним обедали. Ничего, помня экскурсию по дому и с какой любовью высокородный показывал мне экспонаты, я не обошла их вниманием, уничтожая в первую очередь, выплескивая свою боль, злость, разочарование.
В одной из комнат меня вывел из себя вид беззаботно плавающих пестрых рыб, и я со злости швырнула в стену кресло. Звук бьющегося стекла и вода, заливающая пол, стали сюрпризом, приводя в чувство от охватившего меня безумия. Смотря, как бьются на полу рыбы, задыхаясь, я и себя почувствовала одной из них.
Силы покинули меня. Рухнув на колени, осмотрела руины комнаты и умирающих рыб. Мне показалось это символичным. Так и я находилась на обломках своей жизни, задыхаясь от того, что попала в чужую среду. В этот момент внутри как будто прорвало плотину, и я разрыдалась, оплакивая свою рухнувшую жизнь, мечты и надежды.
– Хозяин, вот… – Через какое-то время услышала я женский голос и, подняв голову, увидела служанку и высокородного.
– Не понравился интерьер? – спросил меня он, спокойно осматривая разрушения, а потом пружинистой походкой хищника подошел ко мне и поднял с пола на руки. – Ничего, купишь все по своему вкусу.
Вглядываясь в его лицо, оказавшееся так близко, со всей искренностью произнесла:
– Ненавижу вас. Ненавижу! Вы отняли у меня все! Растоптали даже саму иллюзию семьи, что я создала… Я простила свою мать за то, что она меня бросила. Старалась не держать зла. И пусть я жила в детдоме, но в душе знала, что я не одна на этом свете. Где-то там есть родные люди, и это давало хоть каплю тепла, спасая от одиночества. И что принесли вы? Известие о смерти матери, предательство отца, который еще раз от меня отказался, даже не желая увидеть… Вы забрали из моей жизни все мало-мальски ценное, не оставив ничего. Забрали даже свободу. Ненавижу!
Его лицо было как будто высечено из камня, без следа эмоций. Он ничего не ответил, а понес меня на выход из комнаты.
– Убрать! – бросил через плечо служанке.
Я ничего не видела за пеленой слез. Не знала, куда он меня несет. В довершение ко всему услышала высокомерный и потрясенный голос его матери: