Александрина зло молчала, и тогда муж как будто прочел ее мысли:
– Я принял ее на работу и могу ее уволить. Но я не в состоянии заставить ее подхалимничать перед тобой.
Александрина хотела именно этого, чтобы Калганова чувствовала себя зависимой, чтобы слегка побаивалась ее и не смела улыбаться ей так, как будто жена шефа – ее, Натальи, подружка. То, что Петр говорил, было правдой, но правдой настолько убийственной и оскорбительной, что Александрина потом несколько дней с ним не разговаривала. Она не только не могла допустить, чтобы он поверил в правоту собственных слов, но и сама не хотела в это верить.
Потом они помирились, конечно. Петр даже просил прощения, что делал всегда очень неохотно.
Они помирились, но очередная обида легла на душу свежей зарубкой. Он должен был всегда принимать сторону ее, своей жены, а оказался на стороне Калгановой.
– Петр Михайлович, можно я пойду домой? – Дарья заглянула в кабинет директора.
– Иди, конечно. Даша! – откликнулся он. – Все нормально. Не переживай. И не вздумай увольняться! Где я еще такого отличного бухгалтера найду?
Дарья вымученно улыбнулась.
Бухгалтером она стала потому, что Герка никак не хотел приспосабливаться к реалиям жизни. Когда давно и окончательно стало ясно, что работа в приборостроительной области ничего не стоит и нужно срочно и бесповоротно что-то менять в своей жизни, когда бывшие однокурсники подались кто в банки, кто еще куда-то, Георгий все торчал на своем заводе. Она тогда сидела с маленьким Олежкой и уговаривала мужа навсегда забыть о бывшей специальности, и злилась, и обижалась на него, и, наверное, тогда впервые начала думать о «другом». О сильном и мужественном мужчине, который никогда не заставит ее считать копейки, с которым ей будут нипочем никакие общественные катаклизмы.
Конечно, Георгий пытался зарабатывать деньги. При заводе тогда организовалось малое предприятие, через которое пропускалась часть договоров, и на жизнь им вполне хватало. Но это были не те деньги. Это были крохи. Дарья отчаянно завидовала всем, кто мог покупать себе шикарные иномарки и строить загородные дома, она завидовала женам новоявленных «бизнесменов», хотела отдыхать на лучших курортах и покупать одежду в дорогих бутиках. И все это было ей недоступно.
Дарья искренне верила, что красивая обеспеченная жизнь совсем рядом, протяни руку – и возьмешь. Просто Георгий не может взять. Или, вернее, не хочет. А вот про то, что заводские трудности кончатся и все наладится, она просто не могла слышать. Она не хотела ждать нормальной жизни ни десятилетия, ни годы, ни месяцы. Она хотела жить сейчас. Они не находили общего языка и постепенно стали разговаривать только об Олежке, о том, что нужно купить на ужин да когда поехать на дачу: в эти выходные или в следующие.
Тогда она и пошла на курсы бухгалтеров. Маму ее при очередном сокращении уволили, слава богу, что успела до пенсии доработать. Дарья спихнула Олежку на нее, окончила курсы и пошла работать.
Герка очень за нее боялся. Дотошно выспрашивал, какие документы она подписывает, и даже купил себе учебник по бухгалтерскому учету. Может быть, именно из-за этого его страха Дарья исключительно ответственно относилась к своей работе, каждый финансовый документ тщательно изучала и меняла фирму за фирмой, потому что деньги, которые ей платили, ощутимо пахли тюремным сроком. Тогда она вынуждена была признать, что муж в чем-то прав – честного бизнеса не бывает.
Она до сих пор благодарила судьбу, что в конце концов та свела ее с Петром Михайловичем. Теперь она знала: честный бизнес бывает. Ну, почти честный.
С тех пор денег в семье всегда хватало. На все. Дарья могла позволить себе одеваться очень дорого и отдыхать на любых курортах. Только с тех пор, как Олег подрос, на курорты она не ездила: одной скучно, а ни муж, ни сын никуда ехать не хотели, проводили время на даче, которую Дарья терпеть не могла. И одежду она покупала в ближайшем торговом центре, потому что ходить по бутикам не было ни времени, ни желания.
Если бы муж у нее был другой, если бы она имела возможность не работать, тогда – другое дело. Тогда она с удовольствием ходила бы по магазинам, днем бы гуляла в парке, а вечером встречала своих мужчин улыбкой, а не плохо скрытым раздражением. Невозможность вести единственно правильный, по ее мнению, образ жизни перерастала в постоянную обиду на мужа. Дарья все чаще себя жалела и все больше убеждалась, что с мужем ей не повезло.
Только сейчас, идя домой по мокрой и грязной от постоянного ненастья улице, она подумала вдруг, что не хочет никакого другого мужчину. У нее есть муж, и она всегда может на него положиться. А этого, пожалуй, вполне достаточно для полного счастья. Во всяком случае, ей достаточно.
Решить, что нужно предупредить «второго» – крепкого незнакомого парня в коричневой куртке, было проще, чем сделать. Сидя в стареньком «Опеле» Стаса у озерцовского подъезда, Наташа абсолютно не представляла, где они станут искать Борькиного дружка-подельника.
– Ладно, пошли, – вздохнул Стас.
– Подожди, – испугалась Наташа, – а если у Борьки родители дома, что мы им скажем?
Представить, что придется объявлять чьим-то родителям о смерти их сына, она просто не могла.
– Пошли, – уже твердо велел Стас, – вылезай. Что-нибудь придумаем. По обстоятельствам.
Нужная дверь оказалась шикарной, темного дерева, с немыслимой, похожей на произведение искусства, кнопкой звонка. Дверь никто не открывал, было ясно, что дома никого нет, но Наташа и Стас все не уходили, пока за соседней дверью не раздался мощный лай.
Неизвестная собака лаяла яростно, потом послышался невнятный голос, дверь зашуршала замками, и на площадку выглянула симпатичная пожилая женщина. А собака, которую Наташа сначала приняла за волкодава, оказалась небольшой, похожей на бульдога и очень веселой.
– Простите, вы не скажете, где нам Бориса найти? – развернулся к старушке Стас.
– Позвоните ему и узнаете, – усмехнулась та. – Телефон я вам могу продиктовать.
– Спасибо. Телефон мы знаем, только он не отвечает.
– Ну, значит, позвоните попозже.
Уже было ясно, что бабка знает, где искать Борьку, и также ясно, что им она ничего не скажет. И кстати, правильно сделает. В полном соответствии с рекомендациями полиции – ничего и никогда не сообщать неизвестным.
– Мы с его работы, – Стас зачем-то достал пластиковую карточку-пропуск и сунул соседке под нос.
Как ни странно, бдительная бабка пропуск внимательно изучила, даже сравнила фотографию с оригиналом и, уже сдаваясь, проговорила:
– Он же уволился.
– Уволился, – подтвердил Стас, – только программы свои недоработал, а мы теперь расхлебываем.
Соседка молчала, раздумывая, и Морошин махнул рукой:
– Ну ладно. Передайте ему, пожалуйста, что приходили Стас и Наташа. Мы очень просим его позвонить.
– Скорее всего, он в гаражах, – сдалась старушка. – Со слесарями. Выйдите из подъезда и налево.
– Со слесарями? – удивился Стас. Озерцов совсем не походил на рубаху-парня, проводящего время в гаражах. В фирме он всегда держался с большим апломбом.
Старушка улыбнулась:
– У него школьный приятель там работает, Максим. Они с самого детства неразлейвода.
– Спасибо, – поблагодарила Наташа, – спасибо большое.
Гаражи они нашли сразу. Хлипкие железные сарайчики стояли плотно ровными рядами. Они казались вымершими, даже охрана отсутствовала, и, поплутав по дорожкам, они поплелись к выходу. Парня в коричневой куртке, неожиданно появившегося из распахнутых ворот, Наташа узнала сразу. И он их узнал, потому что замедлил шаг – Наташа даже решила, что он сейчас развернется и убежит, но тот опять зашагал им навстречу. Приближался он с чуть заметной наглой ухмылкой, но, несмотря на это, почему-то казался испуганным.
– Максим? – подался вперед Стас.
Парень молча остановился, потому что они загораживали ему дорогу.
– Борьку убили, – ровно произнес Стас.
– Что? – Казалось, что Максим просто не расслышал.
Наташа кивнула – подтвердила.
– Не может быть. Этого не может быть! – Похоже, парень искренне не мог в это поверить.
– Его машину в Яузу столкнули, – подтвердил Стас, – я сам видел.
– А… кто? – все так же с недоверием спросил Максим. Он все еще не мог поверить и казался совсем испуганным.
– Тебе нужно где-то спрятаться, – решительно сказала Наташа. – Есть где?
Максим молча побрел дальше по дороге, а Наташа со Стасом за ним.
– Я не буду прятаться. – Он остановился у одного из гаражей и стал отпирать навесной замок.
– Ты что? – ахнула Наташа. – Не понимаешь, что тебя тоже могут… убить?
– Понимаю, – кивнул тот.
– Слушай, если тебе негде жить, поживи у меня. – Она ожидала чего угодно, но только не того, что его придется уговаривать.
– Мне есть где жить, но скрываться я не стану. – Максим со скрипом открыл железную дверь. В гараже стояла полуразобранная «семерка».
– Ну, тебе видней, – Стас взял Наташу за локоть, – пойдем отсюда.
– Вообще-то про тебя никто не знает. – Ей было страшно оставлять парня одного.
Максим посмотрел на нее и усмехнулся – мол, кому надо знать, узнают.
– Когда это… случилось? – повернулся он к Стасу.
– Часа два назад. Может, два с половиной.
– Мать… знает? – Теперь Максим смотрел на Наташу.
– Мы сказали только тебе. – Она пожала плечами.
– Он у нее один. У нее больше никого нет, – задумчиво объяснил Максим.
– Надо было о другой матери подумать! – взорвался Стас. – Ребенка похитить – это уж совсем… уродство! Пойдем, Наташ!
Стас потянул ее за руку, и Максим неожиданно позвал:
– Подожди! Тут… вот еще что… Вчера Борьке Хорек ваш звонил…
– Какой Хорек? – не поняла Наташа.
– Выдрин, – объяснил Стас, – его почти все Хорьком зовут. Ты что, не знала?
Она покачала головой. Не знала.
– Хотел, чтобы мы тебя слегка огрели чем-нибудь… Несильно. Ну, вроде как ограбление. Чтобы ты на работу несколько дней не ходила.