ду, где обосноваться, а на что жить первое время, у меня уже есть.
Я могу.
И уйти, и начать жизнь с чистого листа, и перечеркнуть прошлое. Была Ветана Тойри, будет Ива Лойри, так, к примеру. Травница, знахарка, лекарка… Я найду себе место. Это несложно. И никаких пугающих перспектив. Ни короля, ни Моринаров, ни барона – ничего. Буду жить, наслаждаться жизнью…
Пока опять не выдам себя.
А с моей силой долго этого ждать не придется. Дар иногда просто диктует свои правила, и я подчиняюсь. Я раскроюсь, рано или поздно. И сколько буду бегать с места на место? Сколько мне прятаться, скрываться, бояться, избегать отношений? Всю жизнь?
Здесь уже что-то определилось, а как будет там?
Я боюсь? Нет, не боюсь. Стараюсь осознанно сделать выбор. Либо Алетар и все, что меня там ждет, либо неизвестность.
Обхватила руками колени и поглядела вниз. Одиночество. Вот ведь беда… Где бы я ни жила, я останусь одинокой. А чтобы быть рядом с кем-то, люди все равно поступаются своей свободой. Иначе-то не получится. Это жизнь. Мне страшно там и страшно здесь. Но… Алетар или другая страна?
Вспомнила город. Жемчужные стены и золотистые лучи солнца.
Вспомнила людей. Всех, кого лечила, к кому успела привязаться.
Вспомнила, как король отдавал все силы, чтобы спасти свою страну.
Рано или поздно мне все равно придется где-то остаться. Почему не в Алетаре? Меня многое к нему привязало…
Приняв решение, откинулась на ветки, безбожно пачкая платье смолой. Да, завтра я возвращаюсь в Алетар.
Рамон Моринар сжал в ладони амулет. Самый простой, на крови, действующий по принципу «горячо-холодно». Приближаешься к человеку – горячо, удаляешься – холодно. Сейчас амулет был теплым. Не горячим, но ладонь приятно грелась, доказывая, что девушка где-то рядом. Интересно где?
Не могла она, как приличная аристократка, дождаться спасения из лап похитителей? Не могла. Когда отряд ворвался в поселок, когда запылали корабли контрабандистов, а в море, направляемые водниками и воздушниками, ринулись черные смерчи, которых боялись, как смерти[9], в сарае никого не оказалось.
На первый взгляд. Потом все же услышали стоны и крики из погреба. Пара солдат слазила туда и достали Бертена Сенара. Хотя опознали его не сразу. Вид лекаря был ужасен. Сломаны рука и нога, так что стоять он не мог, сломаны ребра, так что даже лежа он сильно кособочился… И запах! Ведро с нечистотами на голову – это не розовые лепестки. И по запаху – тоже.
Рамон полюбовался на очаровательную картину. Зажимая нос, выслушал рассказ Бертена и кивнул своим людям.
– Заканчивайте тут. Со мной десяток – будем спасать девушку.
И пришпорил коня.
Амулет в ладони нагревался все сильнее, давая понять, что его кровница – рядом.
Ночью в лесу… страшновато.
Что-то шуршит, сопит, топает, собирается скушать именно тебя и именно сейчас, дерево жесткое, иголки колючие, а мягкое место оказывается вовсе даже плоским и костлявым. Вот когда бы лишний вес-то пригодился! А то я каждую косточку у себя пониже спины уже чувствовала и назвать могла.
А спускаться – страшно. Кто его знает, что там такое? Может, и ежик, слышала я как-то одного зверька. На кухне приютили, так он по ночам топал, словно отряд солдат. Но, может, и не ежик? Я спущусь, а там что-то большое, злое и голодное…
Нет уж. Спасибо, мне такого не надо.
А ноги затекают. Интересно, утром я хоть встать-то смогу? Не то что спуститься, а просто – самостоятельно встать на ноги? Или придется методом удачного падения? М-да, перспектива…
Руки тоже мерзли. Было холодно и промозгло, а под утро еще и роса выпадет… Бр-р-р! Кажется, через пару часов я буду с большой симпатией вспоминать Берта и сарай. Там хотя бы снизу не дуло. А тут – дует. Холодно, страшно, противно, и вообще – очень гадко.
Домой хочу. В уютную кроватку.
А глаза слипаются, а спать не получается, потому как страшно, холодно и неудобно. И страшно холодно, и страшно неудобно тоже. Что я там говорила о свободе? Кажется, такой ценой она мне не сильно и нужна. Хотя Бертен с его поцелуями… Бр-р-р! Не надо о такой гадости ночью думать!
Я передернулась, чудом не свалившись с дерева. Ногу свело, пришлось разминать мышцы. Долго ли я так еще продержусь?
– Ветана!!!
Чей-то голос разорвал шумы и шорохи ночного леса, прорезал их, как нож – бумагу.
– Вета!!! Это Рамон!!! Отзовись!!!
Рамон Моринар? Палач? Темного крабом, я сейчас от счастья заплачу!
Но орать все равно не стала. Мало ли кто там и кем назовется? Так покричишь, потом наплачешься за доверчивость. Все же свобода мне дорога.
Я следила за огнями, мелькающими между деревьями, следила, пока прямо под моим деревом не остановились несколько людей, и один из них замысловато не выругался, почему-то потирая ладонь. Блеснули алым в свете факела седые волосы.
– Рамон, – тихо позвала я со своего насеста.
Рамон Моринар поднял голову и вгляделся в меня.
– Вета? Ты цела?
– Относительно, – честно призналась я. – Ничего непоправимого, но слезть не смогу.
– Почему? – Рамон передал факел одному из сопровождающих и принялся обходить дерево, ища, где поднялась я. – Ты ранена? Что случилось?
– Ноги затекли.
– Тогда сиди смирно, я сейчас…
Тренированному и сильному мужчине взбежать по стволу дерева несложно. А поднять меня на руки и уже опрометью удрать обратно, слыша за собой угрожающее потрескивание – тем более.
И вовремя. Палача даже дерево не выдержало, треснуло в нескольких местах и заметно покривилось. Я проводила его грустным взглядом. Хоть и собиралась с утра в столицу, но как-то все очень быстро получилось…
Ай! Ногу так свело судорогой от изменения положения, что я невольно взвизгнула и вцепилась в Моринара что есть сил.
– Что случилось? – тут же насторожился Палач.
– Судорога, – честно призналась я.
– У мага жизни?
– А что, мы – не люди? – обиделась я.
Можно подумать, маги жизни не спят, не едят и в туалет не хотят!
Рамон вздохнул, уселся на землю и принялся бесцеремонно задирать мне юбку.
– Не дергайтесь, сейчас мы с этим разберемся.
И не собиралась дергаться. Понятно же, что все затеяно не ради… покушения на мою честь, а для помощи. Да и простите, какое покушение в ночном лесу в присутствии отряда свидетелей?
Моринар кивнул и принялся сгибать мне ступню. Спустя минуту судорога отступила, и я смогла вздохнуть. Но руки на этом не остановились. Герцог впился в мышцы так, словно они были тестом, и принялся что есть сил разминать их.
Сначала я взвизгнула от боли, но потом стало легче.
– Спасибо, ваша…
– Вета…
Сказано было тихо, но с достаточной угрозой.
– Спасибо, Рамон, – согласилась я. Пусть меня и не удочерили пока официально, но Моринары уже посчитали меня частью семьи. – Как вы меня так быстро нашли?
Все же вокруг лес, и тут не так легко отыскать человека.
– По амулету с кровью. Ты же с его величеством теперь кровная сестра, – тихо шепнул Рамон.
Теплое дыхание шевелило волосы на виске.
– А почему тогда так поздно пришли?
– Пока обнаружили похищение, пока сделали амулет, пока сюда добрались… К сожалению, быстрее не получилось.
– Ах вот оно что…
Рамон осторожно встал и принялся пристраивать меня на лошадь.
– Все расскажу позже.
– Очень на это надеюсь, – согласилась я.
Позднее, когда мы ехали к городу, Рамон и правда рассказал мне все.
После того как я вылечила канцлера от отравления, его величество хотел разнести к кракену всю лечебницу. Потом остыл, передумал и решил понаблюдать за ее работниками. Виновен, невиновен… Это выяснить легко, но тут как со змеей. Хвост оторвешь, а голова останется. И не факт, что новый не отрастет. Это не дикая природа, среди людей все намного жестче и грязнее.
Убедить в том же Алонсо Моринара было несложно – у канцлера хватало проблем с портом, да и должность такая… Тут быстро отвыкаешь рубить сплеча. Решили понаблюдать за лечебницей. Узнали, что Харни ворует, что Карнеш любит мальчиков… да, именно в том самом смысле… что… Много чего узнали, кроме имени отравителя.
Потом события закрутились. Эпидемия, тиртанцы… Бертену просто повезло – до него не успели добраться. А вот он… Успел, на свою голову.
Мое похищение было несусветной наглостью, потому и сработало. Никто попросту не ожидал, что усыпят и меня и магов, что Бертен со своей сообщницей выберутся из города, увозя мое бесчувственное тело, что поиски начнутся не сразу, что тиртанцы вообще рискнут подойти к нашему берегу.
И рискнули, и подошли, и к настоящему моменту уже горько об этом пожалели.
– Моя охрана?
– Живы. Его величество обещал их отправить на границу.
– Зачем? Не надо…
– Вета, – Рамон сжал челюсти так, что под кожей желваки заходили, – не лезь в это. Ты чудом жива осталась, потому что они расслабились не вовремя.
– Они же не нарочно…
– В работе телохранителя таких ляпов быть не должно. Не ждал, расслабился… Без тебя разберутся!
Я обиделась, но высказывать ничего не стала.
– Попробуй хотя бы подремать!
Рамон поудобнее притянул меня к себе.
Пошлые мысли советую опустить сразу. Просто я с трудом держалась на ногах, и Рамон, видя это, взял меня к себе в седло. А ехать вдвоем на одной лошади сложно. Очень сложно. Это красиво выглядит, но седла на двоих еще не придумали, лошадь с длинной спиной тоже не вывели, так что сидеть на ней можно только очень вплотную друг к другу и в обнимку. Вне зависимости от чувств, которые вы испытываете ко второму наезднику. Или свалишься. Я поудобнее облокотилась о Рамона. Он был большой, уютный и теплый, так что я уткнулась в него носом, повернув поудобнее голову, покрепче обняла и попробовала подремать. И пусть плохо будет тому, кто плохо о нас подумает!