С недоумением я разглядывал крошечную змейку, свернувшуюся у меня на ладони. Змея? Раскроет мой дар? Поможет людям стать духовнее? Но каким образом…
Поток мыслей был прерван незаметно, но решительно. Заскользив по ладони, змейка обвилась вокруг безымянного пальца полоской белого металла. И застыла, скрывая под иллюзией бездушной неорганической плоти очень даже живую суть.
Память об этом важнейшем в моей жизни разговоре возвращалась в виде снов, обрывков воспоминаний о таинственной, запредельной родине, интуитивных прозрений.
И всякий раз после очередного толчка – приятного или расстраивающего события.
Я не сомневался в словах пришельцев ни секунды. Они говорили будто бы из меня самого.
Я ощущал удивительное, невероятное родство с ними, единение, невозможное среди кровных родственников.
Я осознал значение слов «родство душ». Подобного взаимопонимания я не встречал нигде!
Жизнь наполнилась новым смыслом и возросшей силой.
Больше я не общался с собратьями по цивилизации на физическом плане, но чувствовал: они ведут меня. Помогать свершить мою миссию. Раскрыть, познать и применить на пользу человечества мой дар.
Толчки к намерению и действию приходили изнутри в виде желаний и извне, в виде знаков. Следовать знакам может любой человек. Знаки души и знаки мира выстраивают линию судьбы.
И нам доступно, нам дано, этот инструмент коррекции своей жизни вложен в судьбу каждого человека: возможность совершения меньшего количества ошибок, при условии, что мы доверимся восприятию и принятию подсказок Свыше.
Создатель, он один для всех миров и людей.
Смерть с косой в чёрном балахоне вынырнула из-за угла.
Андрей отскочил в сторону, Анна завизжала и присела, а я зачем-то вежливо поздоровался и выронил папку с документами. Сердце ухнуло куда-то в ледяной мрак и там остановилось.
Мгновение показалось мне вечностью.
– Я за тобой, – сказала Смерть, откинув капюшон с лица.
В немом ужасе я таращился в небесно-голубые глаза, лишённые выражения и ресниц.
«Наверное, я попаду на небо», – пронеслась в голове последняя, как я твёрдо уверился в ту секунду, мысль.
– Чего молчишь? Пойдём, – поторопила меня Смерть странно знакомым голосом.
Тяжёлая рука легла мне на плечо.
Поддавшись инстинктивной панике, я рванулся назад и врезался в скорчившуюся на полу певицу.
Не удержал равновесия и под аккомпанемент душераздирающего девичьего визга рухнул прямо на неё.
– Вконец уработался, – насмешливо констатировала Смерть и беззлобно оскалила крупные неровные зубы. Протянула руку, явно желая помочь мне подняться. На одном из пальцев я смутно воспринял сияющую полоску белого, странно знакомого металла.
И тут тиски обречённости внезапно разжались.
– Валерий…!!! – употребление ненормативной лексики случается со мной крайне редко, в момент глубокого душевного потрясения.
Например, как в этот.
Актёр радостно гоготал.
Обретя вертикальное положение, я привёл в подобие некоторого чувства чрезмерно восприимчивую актрису, затем привёл в порядок себя и лишь потом холодно попрощался с хамским шутником.
И отправился дальше.
В, простите, туалетную комнату, в посещении которой регулярно нуждается каждый смертный.
Наверное, есть люди, любящие общественные туалеты. В мире полно чудаков. Но лично я неприкрыто ненавижу места массового сосредоточения низменной материи.
Думать о людях как о воплощённых душах куда приятнее. А посещение этих антисакральных мест торжества материи над духом нагоняет тоску и усталость от жизни.
Я и вправду устал. Иначе как можно объяснить исчезновение кольца-змеи?! Аксессуар плотно сидел на пальце, и потерять его не представлялось возможным. Тем более что я не снимал кольцо никогда. Ел, спал, мылся, да просто жил с этим непостижимым даром древней цивилизации.
Бог с ним, потом разберусь… Не я один страдаю, целый мир подобных страдальцев уж набрался…
Хроническая усталость незримой, но тяжкой тенью волочится за каждым современным человеком. Расплата за информационный перегруз и гонку на выживание…
Пережив ещё одно унизительное напоминание о бренности телесной оболочки, я припустил к выходу.
Пауза между репетициями завершалась, и не хотелось смотреть на злорадные физии актёров.
Мол, вечно гоняешь нас за опоздания, а сам пролетел мимо начала репетиции. А ещё директор и худрук театра!
Режиссёр – позёр…
Быстрым шагом, почти бегом я преодолел расстояние до заветного выхода из мерзкого антихрама бытия и непроизвольно замер.
Ледяная игла кольнула сердце.
Поражённый, я рассматривал прояснившимся внутренним взором совершенно реальную иглу, острую и длинную, не хищную, но изящную и красивую какой-то потусторонней, мёртвой красотой.
Прозрачная, словно выточенная из тысячелетнего арктического льда игла насквозь прошивала моё сердце.
А оно беспомощно трепыхалось на ней, разрываясь между стремлением продолжить привычное биение жизни или отдаться на волю усталости, расслабиться и обрести вечный покой…
«Инфаркт?..» – обмершее сознание откликнулось на фактор боли полувопросом-полуутверждением.
– Ещё рано. Твой срок не настал, – ледяным тоном донеслось из-за спины.
Чудом открывшееся второе дыхание дало мне сил развернуться.
И не упасть.
В принципе, я никогда не пасовал перед жизненными трудностями. Наоборот, с годами я искренне привязался к неизбежности проблем и нахожу кайф в восприятии грядущих неприятностей.
Они мой допинг для упорства в достижении цели.
Но я и не предполагал, что встречусь с препятствием несколько иного рода, чем все познанные мной раньше вызовы бытия. Настолько иного рода, что уж там скрывать…
В зеркале на стене стояла Смерть.
Один в один, какой её принято изображать. Копия недошутника Валерия. Но, судя по реакции моего вмёрзшего в грань миров сердца, являлась явно не им…
Без тени сомнения я знал: передо мной находится не человек.
А самая настоящая Смерть.
Тень ужаса стремительно закутывала душу в саван безысходности. Тело словно отключилось. Я не чувствовал ни рук, ни ног, утратил способность двигаться и говорить. Мысли спутанным в клубок роем вылетели из головы.
Обездвиженный в своём внешнем и внутреннем проявлении, я парадоксальным образом не потерял себя, а нашёл.
Отвлекающие факторы исчезли, и я превратился в одно сплошное осознание. Восприятие и постижение сути воспринятого слились воедино. И мне мгновенно понравилось это новое состояние.
Я вошёл в паузу безусловной гармонии.
– Теперь не боишься. Хорошо, – сказала Смерть.
Почему-то я знал, что она мужского рода.
Мне не требовалось отвечать. Смерть читала меня, как раскрытую книгу.
– Мне кое-что нужно от тебя. Поэтому я приду снова.
Эти слова не вызвали у меня ни страха, ни радости. Не вызвали вообще никаких чувств. Онемевшая душа могла только воспринимать происходящее, никак не реагируя на него.
– И с каждым моим приходом ты будешь приближаться к Черте и переходить через заданную ею границу. И с каждой новой трансформацией ты будешь пересекать следующую Черту. В этом движении состоит суть лично твоей и всецелой, Мирозданческой эволюции.
Мир резко поплыл, картинка общественного сортира неудержимо размывалась.
Всё завертелось вокруг, когда Смерть одним стремительным движением вышла из зеркала и вплотную приблизилась ко мне.
– А сейчас иди, – дохнула мне в лицо запредельная чернота.
Удивительно, но не смрадом ужаса и разложения пахнуло оттуда на меня. Аромат весенних фиалок, нежных, напоённых обновлённым солнцем, свежим ветром и светлыми грёзами овеял, обнял мою душу.
И она отмерла, оттаяла и раскрыла вжатые в землю крылья.
Я жадно, но легко глотнул прежде нехорошего туалетного воздуха. Наполненный касанием запредельного, он благоухал цветущим майским садом…
Вдох принёс силу. Энергия вошла в меня мощной волной.
Подхваченный её напором, я вылетел в коридор.
Вернее, меня туда буквально вынесло.
«Мне кое-что нужно от тебя. Поэтому я приду снова», – эти две фразы виделись мне повсюду. И образ Смерти, парящий на заднем фоне. Он пугал и вдохновлял одновременно. До чего же полон противоречиями наш мир! Наверное, именно они и придают ему гармоничную целостность! Смерть помогала мне жить.
Я чувствовал её неотрывный взгляд. Но он почему-то не пугал меня. Что-то очень своё, почти родное ощущалось в незримом контакте с ней.
Может быть, потому что самый близкий родственник имеющейся у нас жизни – это Смерть?
Тогда я не знал точного ответа на данный вопрос.
Но мне отчаянно хотелось его узнать.
Едва душа достигает определённого уровня развития, тайны Мироздания не пугают, но привлекают её. Знание приобретает статус желанного и превращается в осознанный путь духовного становления. Невозможно расти душой, закрывшись в ограниченном мирке окаменевших от времени представлений и стереотипов.
– Вот трепло! Писатель-фантаст несостоявшийся!
– Ага! Байки травит на ходу!
– На ходу он сказки сочиняет! Слышь, с твоим воображением тебе не в актёры, а в драматурги идти надо было!
Актёрская компания стебалась от души. Они перебрасывались шуточками, ловко жонглировали ироническими комментариями, делая вид, что не замечают породившую сарказм причину.
Посреди веселившейся публики стоял потерянный в толпе и в себе, неприкрыто испуганный мужчина.
Сплочённость мини-группы подчёркивала одиночество личностной непонятости.
Издали я узнал бедолагу.
Только у одного человека в театре имелась столь блестящая внешность, вся суть которой отразилась в безразмерной лысине.
Жертва неудачных игр ДНК. Человек с абсолютным отсутствием какой-либо растительности на теле (лично я не проверял, конечно, но безбровное и безресничное лицо являлось веским тому доказательством).
Валерий Соколов. Да, тот самый недошутник в костюме Смерти.