– Мы? – переспросила я.
Рагонг покачал головой, подтверждая, что Келдрик не оговорился, и принялся объяснять.
– Келдрик – незаконнорожденный сын известного вельможи. Его отец, как и дед, любил прихвастнуть, что их род идет от того самого Минолы, одного из братьев. Если учесть, что Келдрик – старший из всех отпрысков покойного отца, то он вполне может быть старшим наследником ветви Минолы.
– Вот заодно и узнаем, был ли любимый папочка прав, – шутливо добавил советник.
– Я всегда думала, что Эруан – наследник ветви.
– Вполне возможно. Его род тоже восходит к первому князю Минолы. В этом княжестве столько раз менялась правящая элита и правители, что уже сам демон не разберет, кто там из них более титулованный, – ответил Рагонг.
– Значит, нам подлинно известны трое наследников: Рагонг, Август, князь Самогеты и еще один потенциальный наследник, то есть Келдрик, – в итоге четверо? – посчитала я.
– Я думаю, нам известен и пятый, – осторожно произнес телепат и пристально посмотрел на меня.
Глава XVIIIЛиния Акарана
Рагонг недовольно сощурил глаза, ему явно не понравилось предположение Келдрика.
– Нет, – твердо сказал мой муж.
– Я проследил всю ее родословную, насколько это было возможно, не нашел точного подтверждения и не могу с уверенностью утверждать, но она точно самый сильный маг, рожденный Потавой, из ныне живущих. А ты знаешь, что магические ветви стремятся возродиться через своих потомков, – принялся убеждать князя Келдрик.
– Это лишь глупое поверье, – с раздражением произнес Рагонг, не желая сдаваться.
Я соображала медленнее, чем они, и только сейчас поняла, к чему ведет Келдрик.
– Ты думаешь, я старшая рода Потавы? А как же мой отец или брат? – удивилась я.
– Они пустые, в них нет силы. Род Потавы, вероятнее всего, идет по линии твоей матери, и ты ее единственный ребенок, – ответил телепат.
– А если ты ошибаешься, и ни я, ни ты не являемся старшими рода?
Келдрик покачал головой, прикидывая варианты.
– Тогда вливать силу и увеличивать территорию границы смогут только Рагонг и Гелиус Самогета. Я не знаю, как много им придется отдать своей магии, чтобы расширить линию, но предположу, что достаточно, если считать, что ритуал рассчитан на пятерых.
– То есть они могут лишиться своей силы навсегда?
Келдрик пожал плечами.
Мы втроем замолчали, каждый думал о своем. Меня в первую очередь волновала угроза для Рагонга. Что станет с его землями и подданными, если он лишится силы, своего рода гаранта безопасности для всего княжества?
– Ты разговаривал с Вильменом об Амидере, узнавал, кто, по его мнению, может являться наследником потавской ветви, помимо его дочери? – прервал молчание Рагонг.
Его, по-видимому, больше занимал вопрос моего происхождения и участия в ритуале, нежели угроза лишиться своей магии.
– Нет, не хотел привлекать ненужное внимание, – ответил князю телепат, качая головой.
– Я напишу письмо Гелиусу Самогете с просьбой о личной встрече как можно скорее. Ты отправляйся в Потаву. Я уже снарядил туда небольшой отряд магов для защиты населения. Передай Вильмену, что, если ему необходима дополнительная сила, пусть немедленно явится ко мне. Я расспрошу его сам.
– А если он откажется? – уточнил Келдрик.
– Приведи его силой, – жестко ответил князь. – Мы не в той ситуации, чтобы тратить время на уговоры и политические реверансы.
Келдрик без промедлений ушел порталом, а я стремительно развернулась к мужу, собираясь уговорить его отказаться от ритуала и найти другой способ. Страшно представить, какую цену, возможно, придется ему заплатить. Но Рагонг опередил меня, притянул к себе.
– Если я попрошу тебя не участвовать в ритуале, ты согласишься? – спросил муж, глядя мне прямо в глаза.
– Нет, – ответила я, почти не задумываясь.
Я не смогу отказаться, если есть хоть малейший шанс, что это поможет не допустить дальнейших смертей и сохранит Рагонгу силу. Я без раздумий отдам свою магию взамен его.
– Может, стоит отказаться от этой идеи вовсе? – предложила я.
– Если бы мне был известен иной, менее рискованный путь, я бы не раздумывал.
Отвела взгляд. Он прав, я не могу требовать от князя Кроуги подождать или вовсе отказаться от обряда, когда на чаше весов невинные жизни жителей его княжества. К тому же я сама безоговорочно согласилась пойти на это. В случае провала я потеряю мужа, но его потеря будет страшнее: лишившись своего княжества, он потеряет себя.
В голове мелькнула еще одна мысль. Рагонг приказал привести моего отца в надежде, что тот укажет на другого наследника Потавы. Он постарается не допустить моего участия в обряде. Но я не позволю ему взять весь удар на себя.
Нас прервал громкий стук в дверь, на пороге возник Вольфган, уже в человеческом обличии. На нем была новая чистая одежда, хотя сам он весь так и остался заляпан кровью. Оборотень прибыл с новыми донесениями. Наблюдая за ними, я отошла в сторону, чтобы не мешать. Вольфган что-то быстро рассказывал князю, эмоционально жестикулируя. Если даже оборотень, обычно отличавшийся невозмутимостью, так себя ведет, видно, дело плохо. Рагонг внимательно выслушал его, отдал новые распоряжения и позвал Велада.
Беседуя с дворфом, муж пересказал суть нашего плана. Я волновалась, не уверенная до конца, что возрождение линии Акарана – хорошая затея и что Велад согласится подвергнуть опасности своего подопечного. Дворф внимательно слушал князя и молча поглаживал бороду. Потом бросил на меня задумчивый взгляд, будто хотел что-то сказать, но передумал и не прощаясь вышел.
Все это время я держалась в стороне, но все же подошла спросить, согласился ли директор.
– Велад ответил, что решение принимать самому Августу и его матери, – передал мне слова дворфа Рагонг.
Вскоре во дворец были доставлены Август и его мама. Мальчишка с радостью подбежал ко мне и с обычным для него любопытством начал расспрашивать, куда я подевалась из Фебраны. В это время Рагонг беседовал с его матерью. Тихая, застенчивая женщина в темном платке, скрывавшем ее волосы, хмурилась. При всем желании невозможно было не заметить ее волнение, и, вероятно, только из-за доверия Веладу она не ответила категоричным отказом сразу же.
Я подошла к ним и услышала обрывок разговора. Женщина требовала, чтобы ей пообещали, что монаханцы не прознают, что Август – истинный наследник мона-ханской ветви. Рагонг дал слово, что лишь необходимое количество лиц узнает об участии мальчика, и монаханцев среди них не будет. Женщина недоверчиво посмотрела на него и с надеждой – на меня, словно ждала и моего ответа. Немудрено, что она не поверила князю, вынужденная прятать своего сына от власти и преследования мужчин ее родного княжества.
– Обещаю, Август будет под моей личной защитой, пока я жива, – поспешила я вмешаться.
Желание защитить его было продиктовано не только тем, что мальчик был нужен для проведения ритуала. До сегодняшнего дня я и не подозревала об угрозе, нависшей над Августом с рождения.
Женщина ничего не ответила, лишь кивнула, принимая мое обещание. Рагонг опустился на колено, чтобы его лицо было на уровне лица мальчика, и начал объяснять, что от него потребуется, повторяя, что не допустит, чтобы с ним случилось что-то дурное. Августу не нужны были эти уверения, он выглядел взволнованным и полным решимости совершать подвиги. Это вызывало гордость за маленького героя и тревогу, ведь мы почти ничего не знаем о предстоявшем обряде и о том, какая опасность может ожидать всех его участников, включая храброго мальчика.
Раздумывая об этом, я заметила Велада, который раскладывал на дубовом столе старые пыльные книги и свитки. Перед тем как отправить маму с мальчиком отдыхать и дожидаться новостей, Рагонг заверил всех нас, что они для начала внимательно изучат любые упоминания о ритуале, прежде чем решатся его провести.
Время от времени дворф подзывал князя, и они что-то обсуждали, склонившись над свитками. На стене кабинета, в котором мы находились, повесили огромную карту Людеи. К князю то и дело приходили воины с донесениями о нападениях, после чего на карте появлялись новые отметки о сражениях. Рагонг отдавал приказы, уходил ненадолго, затем возвращался. Из его разговоров с военачальниками я поняла, что он отправляет переговорщиков к оркам и драгонам, запрашивая подмогу. Дела шли все хуже, поток тварей не прекращался.
Невозможно было усидеть на месте, дожидаясь возвращения Келдрика из Потавы и ответа из Самогеты. Поэтому я в нетерпении расхаживала взад-вперед по кабинету. Мое внимание привлекала карта на стене. Было очевидно: сражения происходят во всех княжествах, кроме одного – Минолы. Означало ли это, что Эруан нас предал и был заодно с нападавшими, я не знала, а отвлекать расспросами Рагонга, который метался между столом Велада со старыми книгами, стеной с картой и военачальниками, не хотелось.
Когда ждать стало уже невыносимо, посреди зала наконец засветился портал, из которого вышел Келдрик. Один. Мне с трудом верилось, что отец отказался от разговора с Рагонгом. Телепат посмотрел на друга, Рагонг сразу прервал разговор с командиром воинов и повернулся к Келдрику. Они оба молчали, глядя друг другу в глаза. Опять общаются без слов, поняла я и решительно направилась в их сторону.
– Что сказал мой отец?
На лице Келдрика появилось сожаление.
– Мне не удалось найти ни твоего отца, ни брата. Либо они хорошо спрятались, либо… – он осекся.
– Либо убиты, – закончила за него я.
Искры вспыхнули на ладонях, по венам потекла густая и темная лава боли. Я развернулась и уставилась в стену, переваривая услышанное. На мои плечи легли теплые, сильные ладони мужа. Как обычно, магия на моих руках погасла, повинуясь ему.
– Это не означает, что они погибли. Твой отец вполне мог укрыться у гномов. Позже мы это выясним. Просто так Келдрик к ним сунуться не может: города гномов находятся под землей, и без приглашения туда непросто попасть.