Рагонг наклонился ко мне и поцеловал. У нас было много поцелуев, но такой горький и мучительный – впервые. Сумасшествие! Ничего в жизни мне не хотелось сильнее, чем продлить этот поцелуй. Пусть мы бы обратились в каменное изваяние и навсегда застыли в объятиях друг друга. Навсегда вместе…
Но Рагонг осторожно отступил на шаг, заканчивая эту пытку для обоих, и не спеша мы вернулись к остальным. Я видела, как мать обняла улыбавшегося Августа и по ее щекам покатились слезы. Она боялась, я тоже боялась. Мордау положил руку на плечо брата, Иритан сделал то же самое, и они молча стояли напротив друг друга. Спокойным выглядел лишь Келдрик, точнее, сосредоточенным. Он первым шагнул в портал, за ним Велад со своим воспитанником и его матерью. После и Иритан с братом удалились через свои порталы.
Рагонг взял мою руку и начертил на ней рисунок из рун, которые тут же вспыхнули и погасли, оставаясь тонкой линией на коже.
– Не трать магию понапрасну, она тебе пригодится, – хотела остановить его, но он не послушал.
– Это заклинание откроет портал ко мне, где бы я ни находился, если мы окажемся разделены. Воспользуйся им сразу после того, как ритуал будет завершен.
Мы последними покинули кабинет и через портал вышли на поляну. Уже смеркалось, в небе загорались первые звезды. Поляна была совершенно обыкновенной: высокая нескошенная трава, полевые цветы, протоптанная посередине тропинка. Вокруг темный лес. Единственное, что здесь было необычного, – огромный черный валун, символизировавший центр Людеи. Я приблизилась к камню и прочитала на нем выгравированную надпись: «Тут пять братьев – Самогет, Минол, Кроуг, Потав и Монахан разделили свою силу, кровь и землю».
Теперь я взглянула на поляну по-другому. Уникальность этого места в том, что отсюда начинается земля каждого из пяти княжеств. А в центре этот большой камень.
Около Рагонга сверкнуло послание, он прочитал его и, нахмурившись, сказал:
– Надо торопиться, воины начинают отступать, наши силы на пределе. Если не уничтожить тварей, они перекинутся на мирных жителей.
Велад принялся чертить разделенный на пять ровных частей круг вокруг камня. В нижнем углу каждой части был выведен рисунок руны.
– Мы должны встать ровно в том порядке, в котором располагаются княжества, – сказал телепат и первым вступил в круг, за его спиной начинались земли Минолы. Следующим по кругу, против часовой стрелки, встал Рагонг: там, где была земля Кроуги. Следом я, за мной – Август и последний, между мальчиком и Келдриком, на своей земле встал Иритан.
Велад подошел в Августу и аккуратно разрезал ему палец маленьким ножом. Пара капель упала под ноги мальчика, отчего в углу его треугольника загорелась руна Турисаз – главная руна касты жизни. Затем нож взял Иритан, зажигая в своем треугольнике руну Хагалаз, после Келдрик зажег своей кровью Манназ, Рагон зажег руну, которую знает и любит любой арканник – руну воина Тейваз. А мне досталась тринадцатая руна – Эйваз, руна смерти. Это натолкнуло на мысль о том, что руны, которые мы зажигаем, самые сильные в касте своей магии и именно этой магией владеет наследник ветви. Рагонг, истинный арканник, зажег руну воина – без сомнения, главную руну арканной магии. Келдрик, как и Эруан, оба могут быть наследниками и оба телепаты – их руна Манназ, каста разума. Август, наследник Монаханы, зажег руну жизни. Не знаю, какой магией владеет Иритан, но готова спорить, что природной, потому что его руна Хагалаз – мощь природы.
Получается, ветвь Кроуги – это сила, то есть арканная магия. Самогета – ветвь природной магии, наследник Минолы одарен магией разума. Монахана – магия жизни, именно ею владеет Август. Из всего этого логичного объяснения выбивалась я. По этой логике Потава – это магия смерти, но моя магия точно не этой касты. Ритуал не примет меня, я не наследница ветви Потавы.
Рагонг передал нож мне, и я немного помедлила, чем заслужила еле слышный смешок воина в капюшоне, единственного, кто раздражал меня на этой поляне. Думает, я испугалась. Невысокого он мнения о женщинах, видимо. Я кольнула палец острием и выдавила пару капель с уверенностью, что руна смерти не зажжется от моей крови, но она подчинилась. В этот момент все пять частей круга начали загораться по очереди разными цветами. Часть Августа озарилась ярким белым светом, часть Иритана – зеленым, там, где стоял Келдрик, все залилось фиолетовым, отрезок Рагонга – синим. Я посмотрела под ноги – там расползалась чернота.
Велад одобрительно кивнул и начертил в воздухе длинное заклинание из рун.
– Вы должны одновременно зажечь это заклинание, в конце каждый из вас добавит ту руну, которая светится у вас под ногами, – скомандовал дворф.
Не сговариваясь, мы подняли руки перед собой, готовые выводить руническое заклинание. Стоявшие за кругом Велад, мама Августа и Мордау отошли назад.
И мы начертили руны, как велел дворф. Заклинание зависло перед нашими лицами. Пару мгновений ничего не происходило. Затем камень в середине круга дрогнул, а наши руки, уже не подчиняясь нам, поднялись в воздух и составили круг. Мои ладони почти касались рук Ра-гонга и Августа, между которыми я стояла. В расстоянии меньше половины локтя, которого не хватало, чтобы наши ладони соприкоснулись, появилась красная линия. Она выходила из ладони одного наследника и доходила до следующего. Линия Акарана, поняла я, теперь мы впятером замкнули цепь.
И вдруг фиолетовый отрезок Келдрика погас, его невидимой силой вытолкнуло за круг, и он полетел на траву. Но линия Акарана не прервалась, красная ниточка заполнила пробел, где только что стоял Келдрик, и теперь растянулась от ладони Иритана до Рагонга.
Келдрик не наследник, ритуал не принял его. Подсознательно я приготовилась, все еще уверенная, что крови наследника Потавы во мне нет. Если выкинет и меня, вливать силу за всех придется оставшимся Ра-гонгу и Иритану.
Все стояли молча, замерев в ожидании, но круг больше никого не вытолкнул. Я удивленно хмыкнула, отчего Велад, словно очнувшись, произнес:
– Линия Акарана возродилась. Чтобы она расширилась, наследники должны начать вливать магию.
– Август, Амидера, выходите из круга, – приказал Рагонг.
– Сначала Август, – ответила я, продолжая стоять с разведенными в сторону руками.
Мальчик послушно опустил руки и шагнул назад, спокойно покинув круг. Его часть, горевшая белым светом, не погасла, как Келдрика. Значит, ритуал признал его наследником, и граница укроет и Монахану. Теперь красная линия соединяла мои ладони с князьями. Нас осталось трое.
– Выходи, – потребовал Рагонг.
– Если она выйдет, вы останетесь вдвоем, – с нажимом произнес Мор, стоявший за спиной брата.
Думаю, его фраза была сказана для меня. Он не мог не заметить наши близкие отношения с Рагонгом и играл на моих чувствах, убеждая не покидать круг, спасая мужа и заодно его брата. Мы с Рагонгом, конечно, интересовали его в последнюю очередь, но мое решение скажется и на Иритане.
Позади меня встал Келдрик и мягко добавил, уговаривая:
– Амидера, тебе нужно опустить руки и выйти, они справятся.
– Выходи! – еще раз повторил Рагонг, но уже с металлом в голосе.
Вот кого точно не волновало, что их останется всего двое, так это Рагонга. Но решать не ему.
Я уже приняла решение и потянулась к своему сосуду, легко перекачивая свою силу в ниточку, соединявшую наши ладони. Линия Акарана, принимая мой дар, еле слышно зазвенела, натянулась и начала утолщаться. Меня оторвало от земли, словно перышко, и понесло спиной вперед высоко над землей. Линия разрасталась, а с ней и граница, преграда для врагов.
Иритан, похоже, проделал то же самое, и его понесло от камня в противоположную от меня сторону. Что сделал Рагонг, увидеть я не успела, так как отнесло меня уже далеко и разглядеть происходящее на поляне было невозможно. Но я почувствовала натяжение красной линии, исходившей из моих ладоней, значит, он присоединился. Если я правильно поняла, как работает эта магия, то я отдаю силу за границу над Потавой и еще за опустевшее место Августа. Скорее даже, мы делим вливание за Монахану с Иританом на двоих, так как он следующий по кругу. Над Минолой границы не будет, ведь ее наследник не отдал за свою землю кровь.
Меня несло назад все быстрее, линия, соединявшая наши ладони, удлинялась и натягивалась. Настораживало лишь одно: чем дальше я летела, тем сильнее начинало ломить тело, накатывала усталость и неприятно крутило низ живота. Лоб покрылся испариной. Поразительно, но я не ощущала расход своей силы, только тяжесть и тянущую боль в животе. Подо мной пролетали деревни, города, леса, поля. Где-то на земле периодически вспыхивали яркие маленькие огни, похожие на искорки. Я не сразу поняла, что это магические заклинания воинов, сражавшихся в этот момент с тварями. Хотелось запомнить места, где искр магии было больше всего, ведь, вероятно, там требуется помощь, но с высоты моего полета понять, где я, было практически невозможно. Я не знала, как далеко уже улетела от камня, когда вдруг сильная резкая боль заставила меня схватиться за живот. Инстинктивно я опустила руки, и меня начало плавно опускать на землю. Я выругалась, понимая, что нечаянно разорвала линию, снова развела руки в сторону, но никакого эффекта не последовало. От мучительной рези в животе и обиды на свою глупость на глазах выступили слезы. Неприятное жжение в животе лишь усиливалось, я так и осталась стоять на коленях, тяжело дыша, опустившись на землю где-то в лесу. Следующий приступ был еще хуже предыдущего, и от невыносимой боли я потеряла сознание.
Очнулась от прикосновения чьих-то прохладных рук.
– Амидера, очнись, – это был встревоженный голос Келдрика. – Ты вся в крови, надо скорее перенести тебя к Веладу, – почти ласково, чтобы не пугать, сказал он.
Я открыла глаза. Совсем стемнело, свет исходил только от красной, словно краской проведенной по земле линии прямо за мной. Он собрался поднять меня на руки, но я не позволила. Медленно перевернулась на спину, все еще держась за живот. Келдрик оказался прав, я лежала в луже крови.