— За это нужно выпить. Позвони Жаку и попроси его принести шампанское, — услышала она голос Мадлен. — А где Улла? Я думала, она с вами.
— Я здесь, — спокойно сказала она, заставив себя отпрянуть от края пропасти. Просто поразительно, на что способен человеческий дух в трудную минуту… — По какому поводу шум?
— Милая! — устремился к ней Поль. — Ты как раз вовремя. Мы хотим отпраздновать день рождения внука Мадлен и Эме.
— Это замечательно! — Оставалось надеяться, что улыбка, которую ей удалось выдавить, выглядит достаточно искренней. — Поздравляю!
— И я тоже. — Поль обнял ее за плечи и легонько сжал их.
Улла едва не отпрянула. Она с наслаждением ударила бы его по руке, выплеснула ему в лицо содержимое бокала и сказала бы, куда он может катиться со своими проявлениями любви.
Но проделать это на глазах у Мийо, которые так добры к ней? Немыслимо! Она продолжала улыбаться, однако, когда Эме подошел, чтобы снова наполнить ее бокал, вежливо отказалась.
— Спасибо. Было очень приятно увидеть вас снова. Благодарю за чудесный обед, но это торжество семейное. Думаю, нам пора уехать и не мешать вам праздновать.
Мадлен и Эме обменялись взглядами людей, привыкших любить и полностью доверять друг другу.
— Ну что ж, — сказал Эме. — Нам действительно нужно сделать несколько звонков. Вы уверены, что…
— Абсолютно, — ответила Улла и сказала более резким тоном, чем собиралась: — Пойдем, Поль!
Поднятая бровь Поля говорила, что он заметил ее тон и не обрадовался ему. Наверно, в последний раз с ним так разговаривали в детстве… если разговаривали вообще. Но, как истинный джентльмен, он не стал ссориться с ней на глазах у хозяев.
— До встречи, — с чисто испанской любезностью сказал он, поцеловал Мадлен в обе щеки и пожал Эме руку. — Скоро нам тоже будет что отпраздновать.
Много ты знаешь! — мстительно подумала Улла, спускаясь с крыльца.
— Ну что, милая, — спросил Поль, как только машина миновала чугунные ворота, — хорошо провела вечер?
— Спасибо, чудесно.
— По-моему, ты немного устала. Но это почти незаметно.
— Серьезно? — Стараясь избежать его пытливого взгляда, Улла отвернулась и сделала вид, что смотрит в окно. Мийо действительно живут в очень живописном месте.
— Как прошла экскурсия?
— Прекрасно. Мадлен — милейшая женщина.
Поль принялся задумчиво насвистывать какую-то мелодию.
— О чем вы с ней говорили после ухода?
— Ни о чем особенном, — ответила она. — А о чем вы говорили с Эме?
Если он и заметил иронию, то не подал виду.
— Главным образом о делах. Я ценю его советы.
О да, подумала она. Брак со мной — это деловое соглашение. Швырнуть бы его тебе в лицо!
— Ты уже решила, на какое число назначить свадьбу?
— Нет. Я не думала, что это так срочно.
— Милая, но ты же знаешь, что жених у тебя нетерпеливый.
— Тогда придется набраться терпения. За один вечер свадьбы не устраиваются. Мне нужно время, чтобы связаться с родными… с Юлией…
Но Поль и глазом не моргнул. Просто пожал плечами и оставил эту тему. Они молчали до самой виллы, и Улла надеялась, что сумела избежать допроса.
Но не тут-то было. Когда она хотела выйти из машины, Поль протянул руку и мертвой хваткой сжал ее запястье.
— Хватит, милая. Ты никуда не пойдешь, пока не расскажешь, что случилось. Какая муха тебя укусила?
Скорее гадюка, хотелось ответить ей. Но желание немедленно разоблачить его козни быстро исчезло. Улла ненавидела недомолвки, но момент для откровенности был неподходящий. На кону стояло нечто большее, чем ее оскорбленные чувства. А именно будущее ребенка. Улла не собиралась стоять в сторонке и наблюдать, как Хельгу делают пешкой в омерзительной игре под названием «перетягивание каната».
— Улла? — Его тон смягчился. Поль убрал руку, погладил ее по шее и начал играть прядями волос. — Милая, пожалуйста, поговори со мной.
— Не сегодня, — взмолилась она, смертельно испуганная отзывом своего тела. Мозг знал, что перед ней обманщик, сердце болело невыносимо, но тело продолжало жаждать его прикосновений.
Дыхание Поля касалось ее щеки и дразнило ухо.
— Ты устала, а я, бесчувственная скотина, этого не заметил. Всю прошлую ночь мы не спали, встали рано, а сейчас уже почти полночь. Столько всего произошло…
Улла грустно кивнула. Да. Ты сам не представляешь сколько, подумала она.
Поль вышел наружу и открыл ей дверь.
— Отнести тебя наверх?
— Нет!
Вопрос не заслуживал такого резкого ответа. Но выбора у Уллы не было. Если бы она попала в объятия Поля, он очутился бы в ее постели. И чем бы все это кончилось? Отвратительным совокуплением, вот чем! Нет уж. Кроме того, на этот вечер у нее другие планы.
— Ладно, — похоронным тоном сказал Поль. — Как хочешь, любимая. Можно проводить тебя до дверей?
— Конечно, — притворно улыбнулась Улла. — Если бы ты этого не сделал, я была бы разочарована.
Утром Поль сам облегчил ей задачу.
— Меня вызывают в Париж на конференцию. Просят прочитать основной доклад, — сказал он, зайдя в детскую. — Человек, который должен был делать это, в последнюю минуту заболел ангиной. Я заказал билет на завтрашний десятичасовой рейс. Милая, я буду чертовски скучать. Ужасно не хочется оставлять тебя одну.
— Можешь не волноваться, — ответила Улла. — Во-первых, я буду не одна, а во-вторых, у меня куча дел.
— Связанных со свадьбой, да? — Поль прислонился к двери и обнял Уллу за талию. — Поедешь искать подвенечное платье?
— Нет, — сказала она, сопротивляясь физическому влечению. — С этим можно не спешить.
— А жаль. Будь моя воля, мы поженились бы сегодня.
Ничего, когда услышит, что она сделала, у него быстро пропадет охота. Не будет знать, как от нее избавиться…
— Милая, ты все еще выглядишь усталой. Плохо спала?
— Да. — От его нежного тона у Уллы сжалось сердце. Она сама не знала, какое чудо помогло ей сдержаться.
— И я тоже. — Он зарылся лицом в ее шею. — Мне хочется, чтобы ты была рядом.
Улла крепко зажмурилась, пытаясь не дать воли слезам. Черт возьми, у нее есть причины ненавидеть Вальдонне, но она продолжает желать его. Мысль о том, что они больше никогда не займутся любовью, повергала ее в отчаяние.
Поль отпустил ее и отстранился. Его улыбка была не такой уверенной, как прежде, взгляд стал более тревожным.
— Улла, между нами все по-прежнему, верно?
Она с величайшим трудом взяла себя в руки.
— Все осталось так же, как было вчера вечером, — сказала Улла. Как можно дожить до двадцати семи лет и не понять, что правда убивает?
Поль всегда гордился своим умением отделять профессиональное от личного. Но сейчас он то и дело отвлекался от важнейшей экономической проблемы и не мог отделаться от ощущения, что на его семейном фронте не все ладно.
Хотя с виду все осталось прежним, однако что-то изменилось. Произошло маленькое землетрясение, слишком незначительное, чтобы оценивать его по эмоциональной шкале Рихтера. Но все слегка сместилось со своих мест, и интуиция подсказывала Полю, что без разрушений не обошлось. В конце концов он плюнул на последнее заседание, поменял билет и вернулся на виллу в шесть часов вечера.
— Где все? — спросил он Ирен, с которой столкнулся в коридоре.
— В детской. Если у вас есть хоть капля разума, бегите туда со всех ног, — мрачно буркнула она.
Не успел Поль спросить, что это значит, как экономка исчезла на кухне и захлопнула за собой дверь. Но сказанного было достаточно, чтобы подозрения Поля превратились в железную уверенность. Бросив дипломат и спортивную сумку у дверей кабинета, он понесся наверх, шагая через три ступеньки.
Без стука ворвавшись в апартаменты Уллы, он побежал в детскую. Хотя в гостиной все оставалось на своих местах, но комната выглядела по-другому.
— Улла? — Беспокойство Поля усилилось еще больше. Ему хотелось поскорее обнять невесту и самому убедиться, что все в порядке.
Но Уллы там не было. Зато был кое-кто другой. И тут Поль понял, почему стоило войти в дом, как у него волосы встали дыбом.
— Какого черта ты здесь делаешь? — рявкнул он.
— О боже, Поль! Неужели ты не рад мне? — спросила Юлия, мирно качавшаяся в кресле и державшая на руках Хельгу. — Как тебе не стыдно?
— Отвечай на вопрос. Зачем ты приехала?
— Конечно, чтобы забрать дочь.
Наверно, у него отвисла челюсть, потому что Юлия продолжила:
— Милый, не понимаю, почему это стало для тебя таким потрясением. Неужели ты и впрямь думал, что я позволю украсть у меня ребенка?
— Я вообще не думал о тебе, — бесстрастно ответил он. — И не думаю.
— Значит, ты недооцениваешь материнскую любовь. — Юлия улыбнулась, и Поль удивился тому, что когда-то считал ее привлекательной. Она была твердой как гвоздь и бесчувственной как кирпич. — Я слышала, что ты хочешь начать судебный процесс об опеке над ребенком.
— Кто тебе сказал?
— Я, — ответила Улла.
Поль стремительно повернулся и увидел, что она стоит в двери ванной, бледная как смерть.
Прозвучал смех, режущий, как осколки стекла на каменном полу.
— Поздравляю, сестричка! Я не знаю второго человека, который сумел бы так ловко подставить ему ножку!
— Заткни пасть! — прорычал Поль. Мир вокруг рушился, и все же он испытал злорадное удовольствие, когда бывшая жена съежилась в кресле-качалке. Но это чувство быстро прошло. Он повернулся к Улле и задал единственный вопрос, который имел значение. — Почему?
— Потому что ты не оставил мне выбора.
— Выбора? О боже, Улла, я думал, ты любишь меня!
— Если так, то в дураках остались мы оба. Я тоже думала, что ты любишь меня.
Выбитый из колеи Поль только руками развел.
— Не знаю, что я сделал… Почему ты сомневаешься в этом?
— Тогда дай объяснить.
— Не здесь. — Он кивнул в сторону Юлии. — Не при ней. Мы обсудим это с глазу на глаз.
Она пожала плечами и пошла в гостиную. Поль проследовал за ней и вдруг понял, что именно там изменилось. Она собрала вещи. У дверей стояли два чемодана.