Весь деловой квартал он размышлял о «Синей птице», которую желал сильнее прочих машин вместе взятых, и даже не заметил, как свернул на улочку, ведущую к Периферия-Сити. По сравнению с проспектом, Периферия-Сити казался особенно приветливым и надежным. Сбавив скорость, Бретт медленно катил по живописному кварталу, любуясь аккуратно подстриженными изгородями, тенистой листвой, стоящими чуть поодаль опрятными гаражами с бетонными, асфальтными, брусчатыми и гравиевыми подъездными дорожками. В кленовой рощице уютно примостилась станция технического самообслуживания.
При виде гаражей плохое настроение как рукой сняло. Вот вариант в колониальном стиле со степенными зелеными насаждениями, доходящими вплоть до двойных дверей эпохи младоамериканцев. Через квартал виднелся гараж в духе ранчо — до того низкий и захламленный, что сверху едва помещалась жилая надстройка. Чаще других попадались двойные гаражи. В Периферия-Сити, где принято иметь два авто на семью, одинарный гараж означал холостого владельца.
На въезде в родной гараж Бретт снова пал духом. Поглощенный невеселыми мыслями, поднялся по узкой лесенке в квартиру и сходу треснулся лбом о притолоку на кухне, что явно не прибавило ему настроения.
Дома он равнодушно проглотил приготовленную быстро-поваром семгу. Впервые за долгое время еда не доставила удовольствия. Все мысли занимала «Синяя птица».
До встречи с Линдой нужно было скоротать два часа. Ехать сейчас кататься — как соль на рану, будешь всю дорогу думать о «Птице». Остается ящик. Закинув остатки обеда в поглотитель, Бретт прошел в маленькую гостиную и, устроившись в расслабляющем кресле, ногой включил тривизор. На экране высветился Инженер-конструктор.
Вместо того, чтобы переключить программу — рефлекс, срабатывающий у всякого автовладельца при виде худого изможденного лица Инженера, Бретт откинулся в кресле, одним глазом косясь на экран. Пусть себе бормочет!
Апатия, впрочем, длилась недолго. Что-то в голосе Инженера завораживало: наверное, потрясающая искренность, с которой тот преподносил бредовые, напрочь лишенные логики идеи, коих было множество.
— …не значит приблизиться к Богу. Нынешняя лже-церковь позаимствовала у настоящей иерархическую номенклатуру, устройство и одеяния, но священней от этого не стала. Ростовщик есть ростовщик, как его не назови. Шпили не делают храм Домом Господним, как сутана не делает человека слугой Его. Экономические потребности ни в коей мере не оправдывают канонизацию металла. Тот факт, что ежегодный оборот автомобилей неотъемлемо связан с финансовым благополучием граждан, — отнюдь не повод провозглашать новую религию. Истинно говорю вам: экономический хаос лучше идеологического, который грядет!
Бретт нервно заерзал в кресле. Инженер нес откровенную чушь, но искренность его тона заставляла в эту чушь поверить. Неудивительно, что Спекулянты так его боятся и всячески пытаются свалить. Особенно усердствовал Спекулянт Сенекского прихода. Наверное, потому что именно при постройке Мемориального трастового фонда «Сенеки» Инженер и ударился в ересь. Год назад он выиграл тендер на строительство и приступил к работе, но сразу после церемонии закладки первого камня бесследно исчез. Поиски не увенчались успехом, и пришлось нанимать нового подрядчика. Спустя полгода Инженер вдруг объявился, купил эфирные часы и стал выступать с анти-пропагандой автомобилей.
Спекулянты и даже сам Финепископ оказались бессильны. При всех нападках на экономику и нравы, Инженер не призывал свергнуть нынешний строй, разве что на религиозном уровне, а значит не мог быть привлечен к ответственности.
Не без труда Бретт вгляделся в лицо Инженера. Совсем старик, хорошо за пятьдесят. Хотя чему удивляться — эта братия машин не водит, потому и живет так долго. Бретт невольно вслушивался в слова:
— Канонизация автопромышленников в 1970 году имела под собой веские основания: тогда вся экономика зависела от оборота автомобилей; четыре колеса стали смыслом бытия рядового гражданина; автоальянсы вовсю экспериментировали со сверхсветовой скоростью, что открывало возможность покорения межзвездного пространства, а главное — завладения столь необходимыми источниками природных ресурсов. Однако канонизация повлекла за собой неслыханные кощунства: новые способы продаж, вытеснение старых названий, стилизацию выставочных павильонов под храмы, создание Церкви Счастливого путника и последующую узурпацию исконной религии в западном полушарии; наконец, подмену зеленых пажитей и тихих вод невнятным понятием Блаженной автострады.
Инженер умолк, точно обессилев от своей горячности.
— Что есть автомобиль? — резко вопросил он и, повернувшись к доске за спиной, нарисовал в правом верхнем углу букву А, а в левом нижнем — Б.
— Автомобиль, — продолжал он, — есть средство перемещения, доставляющее нас из пункта А в пункт Б, или наоборот — из пункта Б в пункт А. Только это и ничего более. Автомобиль — это средство достижения конечной цели, и в этом ключе служит на благо человечеству. Но, если рассматривать автомобиль как самоцель, трагедия неминуема, а последствия…
Бретт поспешно надавил на педаль «Выкл». Бредни Инженера начали действовать на нервы.
Часы показывали ровно пять. Если заехать пропустить пару стаканчиков, то к Линде можно порядочно опоздать, чтобы не возомнила себя королевой автострады.
Спустившись в гараж, Бретт отключил «Полкана» и завел «Сенеку». Свернув наугад в переулок и сделав крюк по проспекту, затормозил у «Подшипника». В сумерках мириады огней бизнес-центров сияющей стеной обрамляли дорогу.
Бретт потягивал «чаровницу» за хромированной стойкой и все гадал, как решить внезапную проблему. Можно продать гараж и внести одну четвертую транша, на которой настаивал Финепископ. Но тогда жить придется в машине и автокопы сцапают его за несостоятельность, к гадалке не ходи. Конечно, можно перезаложить гараж, но ему хватало забот и с выплатами по первому закладу.
После еще трех «чаровниц» Бретт подумал о женитьбе… и сразу отмел этот вариант. Жениться, когда тебе всего двадцать шесть — несоразмерная цена, даже для «Синей птицы». Да и с женщинами у него глухо, если не считать Линды.
А ее считать он точно не намерен!
При одной мысли о девушке сердце забилось сильнее. Бретт глянул на часы в огромном хромированном подшипнике на стене. Без трех минут шесть. Залпом проглотив пятую «чаровницу», он вышел и запрыгнул в «Сенеку». В конце концов, слишком опаздывать не стоит.
Центр-Сити когда-то и впрямь был центром, но по мере миграции населения превратился в изолированную окраину. Возраст некоторых построек исчислялся уже столетиями, а древние улочки состояли сплошь из выбоин и колдобин.
Давным-давно закопченные ныне высотки служили пристанищем для тысяч контор, из которых в эпоху машин сохранилась лишь жалкая кучка, да и те перебрались за сверкающие фасады делового проспекта, а опустевшие здания облюбовали под квартиры «белые воротнички».
Поднимаясь на девятый этаж, лифт в доме номер четырнадцать угрожающе скрипел. Оказавшись в обшарпанном коридоре, Бретт вздохнул с облегчением. Допотопные флуоресцентные лампы тускло освещали грязный пол, придавая мрачный оттенок стенам с облупившейся краской. Вдобавок, отвратительно воняло супом из планктона.
В поисках двенадцатой квартиры Бретт успел десять раз пожалеть, что вообще пришел. Но когда Линда на его стук распахнула потрескавшуюся дверь, сожаления уступили место радости. Застарелые миазмы супа вытеснил аромат цветущего яблоневого сада. Линда сменила ансамбль чирлидерши на платье с бретельками, в котором походила на греческую богиню с детским личиком, сошедшую с небес посмотреть, как живут смертные. У Бретт захватило дух.
— Готова, детка?
В начальной автошколе Бретт, как и прочие ребятишки, любил и с нетерпением ждал уроков под названием «Час грез», когда крутили фильмы-симуляторы, любезно предоставленные школе Сенекой, Онейдой и другими Спекулянтами.
Все фильмы поголовно были про авто, и все школьники поголовно могли хотя б на час почувствовать себя за рулем. Симуляция тогда не достигла нынешних высот, но создавала эффект частичного погружения, особенно у детей.
Самые глубокие впечатления оставил фильм, где парень с девушкой ехали в новенькой «Сенеке». Бретт легко отождествил себя с парнем, своим ровесником, и вскоре по-настоящему ощутил вибрацию машины, ветер в волосах. С того момента он только и мечтал сесть в собственную «Сенеку» и, прихватив подружку, промчаться по Шоссе.
Мечта сбылась и, разумеется, не раз, хотя само Шоссе исчезло, вытесненное более широкой, улучшенной Трассой, но восторг от той симуляции навсегда сохранился в памяти.
— Ты всегда так гоняешь? — спросила Линда.
— Да разве я гоняю? — фыркнул Бретт. — Проехалась бы ты со мной на работу!
Как всегда в воскресный вечер по сияющей Трассе неслись сотни машин. Бретт искусно лавировал в потоке, притормаживая за долю секунды до столкновения. Сбоку засверкали огни Сенекского конвейера.
— Тут собирают наших красавиц, — кивнул Бретт.
— Твоя контора?
— Нет, я обслуживаю плавильную печь.
— А-а…
Просто «А-а…» и все. Малышка, похоже, в ступоре. Еще бы, после трущоб Центр-Сити здесь царил иной, неведомый мир. Вот промелькнул Сенекский штамповочный цех, за ним — сверкающий в серой дымке Сталелитейный завод. Бретт указал на плавильную печь, но та скрылась из виду, едва Линда успела повернуть голову.
— Ты когда-нибудь бывала на космодроме?
— Да, но очень давно.
— Неподалеку есть отличная парковка с видом на корабли. Едем?
— Конечно.
Улучив момент, Брет ловко вырулил из потока автомобилей на неосвещенную проселочную дорогу. В темноте активировались фары «Сенеки», осветив щебневое покрытие. Бретт прекрасно ориентировался в темноте и уверенно гнал машину, лихо заворачивая на всех парах. Такая езда была ему по душе.
На фоне звездного неба замаячили верхушки кораблей. Бретт сбавил скорость. Наконец, справа показался знак «ЧЕРЕП-ХИЛЛ, ОПАСНАЯ ЗОНА».