Взгляд сам собой упал на пакетик с фундуком.
– Призраки едят орешки?
– Что ж теперь, если я давно умерла, мне уже нельзя есть орешки?
Это прозвучало почти возмущенно, хотя Юра понимал, что она снова его дразнит. Он не знал, что на это ответить. Должно быть, он спит. Или еще окончательно не пришел в себя после произошедшего в парке. Девушка ему привиделась. Она всего лишь его странная фантазия. Насмешка над рациональным умом хирурга.
Правда, как объяснить то, что увидел он ее за несколько минут до того, как столкнулся с пьяной компанией?
– Почему я тебя вижу?
– Потому что ты особенный.
Он потер лицо руками, с удивлением отмечая, что ладони теплые, даже горячие, хотя лежали на мерзлой крыше. Должно быть, сердце неплохо разогнало кровь по венам.
– Но что ты делаешь здесь?
Лиза подняла голову, глядя в темно-серое небо, где не было видно ни одной звезды. Над домом не было даже упирающегося в облака света поскольку ни одно его окно по-прежнему не светилось.
– Я не могу уйти, – едва слышно произнесла она. – Я заперта здесь и не могу уйти. – Она на мгновение прикрыла глаза, а потом снова открыла их и посмотрела куда-то в сторону Петроградки. – Но в этом городе есть та, кто поможет мне это сделать.
Глава 16
Рите Марк так ничего и не рассказал. Весь вечер подбирал момент, но так и не выбрал. Он не обманывался тем, что удачного момента не было. Были, целая куча. И когда укладывали Гретхен спать, и когда после вдвоем пили чай на кухне. Нет, он знал, что просто не нашел в себе сил. Что он мог ей сказать? Призрак, которого он видел так давно, что уже успел забыть о нем, неожиданно нашел его спустя столько лет, и теперь хочет забрать ее дар? Вот этого Марк не понимал больше всего: что значит «ей нужен дар Риты»? Каким образом она хочет его забрать? И почему? Потому что Рита им не пользуется? Нет, едва ли. В таком случае забирать дар нужно скорее у Веры Никифоровны. Вот кто им вообще никогда не пользовался. Да и как призрак может забрать дар у живого человека? Значит, не забрать, но что тогда? Мелькнула даже мысль, что он хочет воскресить свое тело, но это было слишком невероятно. Девушка мертва минимум двенадцать лет, а то и больше, за это время от нее остался один скелет, тут уж воскрешать нечего.
В общем, все это было пока слишком непонятно, и Марк не рискнул посвящать Риту. Она только зря перепугается, хватит с нее и того, что уже знает. Сначала ему нужно разобраться самому.
Он бы с удовольствием занялся этим с самого утра и посвятил все свободное время, но после завтрака позвонили из издательства, вежливо напомнив, что работу нужно сдать до Нового года. То есть у него осталось меньше трех дней, поскольку перед праздниками пятница будет сокращенной, а сам Новый год выпал на выходные.
Необходимость обеспечивать не только себя, но и семью, накладывала определенные обязательства, и как-то так неожиданно выяснилось, что написанием картин под вдохновением много не заработаешь. То есть заработаешь, и неплохо, но слишком нерегулярно. Марка это не так уж и волновало, он привык и к менее регулярным заработкам, умел как сорить деньгами, так и перебиваться с хлеба на воду, но была еще Рита, желающая все контролировать и планировать. Чтобы зарабатывать регулярно, нужно писать быстро, на заказ и, самое главное, независимо от вдохновения. Желание заработать денег быстро превращает художника в ремесленника, и вот уже сам не заметишь, как начнешь испытывать приступ тошноты от одного вида холста и кистей. Марк этого не хотел, поэтому нашел, как ему казалось, не пыльную на первый взгляд работу: рисовать в небольшом издательстве обложки и иллюстрации для книг. Здесь тоже приходилось работать быстро и на заказ, но под этим, по крайней мере, не стояла его фамилия. Издательство было не против подписывать его выдуманным именем. Обложки не требовали вдохновения, моральных сил и посвящения им всех мыслей и чувств. Он осознавал, что иллюстратор из него так себе, но морально вкладываться в такую работу не был готов. Зато писать картины мог тогда, когда хотел, и так, как считал нужным. И это точно было лучше, чем идти преподавателем в какую-нибудь художественную школу или того хуже – курсы для всех желающих.
Не то чтобы в издательстве он зарабатывал много. Картины, пусть и нерегулярно, но приносили больше, а Рита умела экономить. Просто она хотела иметь гарантии, что в любой неожиданной ситуации у них будет источник дохода. Марк не мог ее в этом винить. У нее с самого детства не было обеспеченных родителей, к которым можно было обратиться за помощью в случае финансового кризиса. Они с бабушкой всегда полагались только на себя.
Марк, конечно, сказал редактору, что работа почти закончена, хотя на самом деле он ее даже не начинал, поэтому после завтрака вынужден был отправиться в студию. Дома он не работал даже над опостылевшими обложками. Все же в студии витал какой-никакой дух искусства, что настраивало на рабочий лад. С тоской взглянув на мольберт возле окна, в котором находился незаконченный с осени пейзаж, он взял альбом, карандаши и устроился за высокой барной стойкой, положив рядом первое техзадание, присланное из издательства почти месяц назад.
Пока руки машинально выводили линии на бумаге, голова все еще была занята призраками. И чем больше он думал, тем сильнее ему казалось, что эта странная девушка – не обычный призрак. Ни один призрак из тех, с которыми он сталкивался, не мог что-то передавать живому человеку. Сказать, показать, где лежит – да, но не дать в руки. Даже если допустить, что Женя была медиумом, как и он сам, что призрак все же показал ей игрушки, а не дал, то дальнейшие события все равно выбивались из стройного ряда предположений.
Насколько он понял, Женя должна была подарить Рите игрушки, а она не удержалась, взяла за них деньги. И погибла через несколько минут. Едва ли это было совпадением. Марк почти не сомневался в том, что рыжеволосый призрак подстроил ее гибель. Наказал за непослушание. Но опять же – как? Это под силу не каждой умершей душе.
Чем больше линий ложилось на лист бумаги, чем длиннее становился ряд мыслей в его голове, тем сильнее он понимал, что ему нужна помощь. Помощь того, кто разбирается в мире мертвых гораздо лучше, чем он. Таким человеком когда-то была Ксения, и на мгновение он подумал, что можно был бы попытаться вызвать ее и обо всем расспросить, но тут же отмел эту мысль. Он не знал, как позвать ее отдельно от ее альтер-эго, получится ли, а видеть вторую личность не хотел. У Ксении не осталось никого, ради кого хотелось бы задержаться в этом мире, значит, вызвать ее будет сложно. Не исключено, что он потратит время и силы, ничего не добившись.
Марк быстро перебрал в уме всех знакомых магов, к которым можно было бы обратиться. Среди его бывших «коллег» была одна: ведьма Аделаида, как она себя величала, а в быту звалась просто Адой. Ада не имела ни малейших магических способностей, по образованию была историком, но еще в юности увлеклась оккультизмом, неплохо разбиралась в демонологии, и если кто-то и мог дать ему нужную информацию, то только она.
Конечно, ее телефон у него если и был, то не сохранился, однако ничего не стоило узнать его в Интернете. Оттолкнув в сторону карандаши и изрисованные листы, Марк открыл ноутбук и быстро ввел в строке поиска «ведьма Аделаида». Нужная ссылка нашлась только на пятой странице. Ада и раньше не пользовалась популярностью, а сейчас, видимо, и вовсе растеряла всех клиентов. Ксения всегда говорила, что в наше время маги должны не столько обладать какими-то способностями, сколько быть талантливыми маркетологами, а потом – психологами, если удастся завлечь публику. Марк всегда относился к этому скептически, но не он искал клиентов. А уж когда они приходили к нему на сеансы общения с мертвыми, природная харизма и настоящий дар делали все за него.
Он уже потянулся к телефону, чтобы набрать номер Ады, но замер над клавиатурой, испытывая почти непреодолимое желание набрать в поисковике запрос «салон колдуньи Ксении» и посмотреть, что еще осталось в Интернете от большой части его прошлой жизни. Эта часть занимала всего год, но значила для него слишком много, чтобы так просто забыть о ней.
Несколько долгих секунд он смотрел на экран ноутбука, но затем все же отодвинул его, чтобы не поддаваться искушению, и быстро набрал номер Ады. Если только она еще помнит его.
Ада помнила.
– Марк Гронский? – насмешливо переспросила она, когда он представился, а затем протянула: – Неужто сам посланник Вселенной вспомнил о старой ведьме?
Марк улыбнулся. Когда-то они общались не то чтобы тесно, но регулярно. Магический мир в рамках одного, даже большого города, довольно тесен.
– А говорили, ты после смерти Ксении бросил магию.
– Я бросил, – не стал отрицать он.
– Так что же заставило тебя мне позвонить?
– Мне нужна твоя помощь.
И тут Ада сделала то, чего он никак от нее не ожидал, – расхохоталась. Громко, заливисто, почти обидно.
– Что смешного? – не понял он, когда смог вставить хоть слово между переливами ее смеха.
– Ну как? – все еще продолжая всхлипывать, удивилась Ада. – Посланнику Вселенной нужна помощь какой-то там рядовой ведьмы. Что с тобой стало, Гронский?
Марк поморщился, уже почти жалея, что позвонил. Ада была та еще сплетница, завтра уже все, кто имеет хоть какое-то отношение к магии в Санкт-Петербурге, будут знать об этом. Он как наяву увидел ведьму, скрюченными пальцами вертящую диск телефона, а затем скрипучим голосом рассказывающую все подружкам. И хоть пальцы у Ады были вполне себе обычными, только что маникюра никогда не видели, голос звучал приятно для ее возраста, а телефон едва ли оставался дисковым, картинка оказалась на редкость яркой.
– Так поможешь или нет? – резко спросил он, напомнив себе, что ему не должно быть никакого дела до того, что думают о нем маги и псевдомаги хоть всей Земли.
Ада перестала смеяться, и он слышал, как она вздохнула.
– Порчу снять с кого-то надо?