«Однажды эта игра продолжится» – так сказал Великий Сивард, прежде чем навечно закрыть глаза. Все жители волшебного королевства знают эти слова с детства, но никто не догадывается, что принадлежали они на самом деле вовсе не Сиварду.
Жил-был король Освальд, и было у него два сына. Старшего, Ингвара, в народе все любили – при рождении Сердце волшебства одарило его способностью исцелять наложением рук, и куда бы Ингвар ни шел, везде он нес радость и здоровье. Даже когда он был юн, каждый, кто был знаком с ним, понимал, что однажды он станет замечательным королем, и это порадовало бы любого отца, но не Освальда. Тот мечтал править вечно и никогда не делиться властью. Поэтому он взял Сердце волшебства и…
А впрочем, вы и сами прекрасно знаете, что было дальше. Вернемся лучше к второму принцу – тому, про которого люди ничего не слышали.
Дар Сиварда проявился, когда ему было пять лет, и привел его родителей в ужас. Это была худшая способность из всех возможных: дар огня, ненавидимый всеми, и Освальд в ярости объявил народу, что его младший сын скончался от болезни.
Но это было не так – отец запер Сиварда в его покоях с суровой няней, которая за ним отныне присматривала. Королева вскоре умерла, и с тех пор к Сиварду приходил только его старший брат да еще, раз в месяц, отец. Но Сивард не жаловался – он прекрасно знал, что он позор семьи и что жизнь взаперти – куда лучше, чем смерть, а пока брат приносит ему книги, все не так уж плохо. Когда Ингвар спрашивал его, как он может верить в лучшее вопреки здравому смыслу, Сивард всегда отшучивался и ни разу не сказал ему правду. Правда была в том, что тьма внутри его никогда не спала, она только и ждала минуты, когда он сдастся и перестанет с ней бороться, ждала, чтобы вцепиться в него всеми когтями и больше никогда не отпустить.
Чтобы не слушать голос дара, который каждую минуту подсказывал ему снять перчатки, уничтожить хоть что-нибудь, убить няню, спалить до основания эту проклятую тюрьму из четырех стен, выбраться на свободу, Сивард часами воображал невероятные приключения, вроде тех, что в книгах сказок. Он понимал, что с ним ничего подобного не случится, но разве мечтать так уж плохо?
В своих путешествиях он часто встречал второго такого, как он. Человека с даром огня, единственного, кто поймет, каково ему. Сивард прекрасно знал, что такие, как он – уроды, чудовища, – рождаются раз в несколько поколений, но иногда ему даже снилась эта встреча, и, когда он просыпался, сердце его ныло от одиночества.
Так прошло двенадцать лет. А потом настал день – а точнее, вечер, – когда все изменилось.
В дверь постучали, когда Сивард уже спал. Еще никто и никогда не приходил к нему ночью – няня считала, что строгий режим полезен для здоровья, так что даже Ингвара к нему пускали строго с двух до пяти.
Стук был такой настойчивый и тяжелый, что Сивард вздрогнул всем телом, а потом понял: стучат в соседнюю комнату, к няне, – там зашаркали шаги, потом еле слышно скрипнула дверь.
– Приходите завтра, сэр. Ни к чему его будить. – Голос няни резанул тишину.
– Да бросьте. Сами видите, что творится. Готов поспорить, вы за сегодня не сделали ни одной удачной пары туфель, – сказал низкий, отрывистый, нарочито взрослый голос Ингвара. – Пропустите, я хочу его видеть.
– Так это правда, – уронила няня. – То, что говорили сегодня на кухне. Наш государь стал бессмертным, а дары…
– Именно. И если хотите знать мое мнение – отец обезумел, а нам всем конец. Всему королевству. Но я подумал: если у всех ослабели дары, что, если у брата тоже? А теперь пропустите, или я сам зайду.
Когда шаги приблизились к его кровати, Сивард зачем-то сделал вид, что спит. Он чувствовал: в его неизменном, тихом и запертом мире что-то меняется – и это пугало его так, что он едва мог дышать.
– Да брось, я слышу, что ты не спишь, – фыркнул Ингвар, а потом вдруг сдернул с него одеяло, схватил за бока своими твердыми, в перчатках, пальцами и начал щекотать.
Сивард дернулся и вскрикнул, у него чуть сердце из груди не выскочило, но Ингвар не выпустил, снова пробежал пальцами по его ребрам – и скоро Сивард почувствовал, что смеется. Все мысли вылетели из головы, он только дергался и хохотал взахлеб, возил лицом по подушке, и в груди как будто стало больше места.
Ингвар убрал руки и опустился рядом – кровать скрипнула и просела под его весом.
– Давай, герой, открывай глаза. Надо поговорить.
Сивард оторвал красное, горячее лицо от подушки. Ингвар улыбался так, будто этой улыбкой сам себя пытался в чем-то убедить, а потом вытащил из кармана носовой платок, протянул ему – и Сивард понял. Он послушно снял перчатку, тронул носовой платок, и тот, конечно, рассыпался в пепел.
– Ну, ладно, – притворно бодрым голосом сказал Ингвар. – Я-то думал, что в нашем положении есть хоть что-то хорошее. Но, видимо, ты единственный человек в королевстве, дар которого не ослабел.
И он рассказал ему о том, что сделал отец.
– Так ты теперь никогда не станешь королем, – медленно проговорил Сивард. – Отец будет править вечно. Это очень плохо, да?
– Хуже всего даже не это, – покачал головой Ингвар. – А то, что отец вошел во вкус. Теперь он хочет загадать еще одно желание, и вот тогда дары исчезнут навсегда, а без них… – Он шумно сглотнул и посмотрел на свои руки. – Я сегодня пытался исцелить человека со сломанной ногой. Рана затянулась, а кость не срослась. А если Сердце погаснет… – Он вдруг согнулся и прижал руки к лицу.
Огонь, что жил внутри Сиварда уже двенадцать лет, шевельнулся. – Вечно он думает только о себе. Замечательный, всеми любимый старший братец, – шепнул он. – Ему наплевать на тебя, ты же знаешь.
Но Сивард привык не слушать – он обнял брата и уткнулся ему в шею. Он любил Ингвара больше всех на свете, даже больше, чем воспоминания о матери, а огонь вечно пытался испортить даже это.
– Все будет в порядке, – сказал Сивард. – Ну, рано или поздно.
– Вечно ты это говоришь, – проворчал Ингвар, выпрямляясь. – Легко тебе, ты во всем видишь только хорошее.
Сивард через силу улыбнулся. Если бы Ингвар только знал, наверное, возненавидел бы его.
– Просто поверь мне, да? И не волнуйся, – сказал Сивард. – Иди отдохни, вид у тебя хуже некуда.
– Как скажете, командир, – фыркнул Ингвар, поднимаясь с кровати, и Сивард видел: ему и правда стало легче.
Когда брат ушел, Сивард так и не смог заснуть, а когда стук в дверь раздался снова, даже не испугался. Потом няня испуганно забормотала: «Ваше величество, какая неожиданность», и он понял: на этот раз пришел не Ингвар.
Дверь в комнату открылась, и Сивард замер, когда увидел, что у отца в руках. Ярко сияющий ларец с Сердцем волшебства.
– Прикоснись к нему и загадай, чтобы твой мерзкий дар пропал, ясно? – отрезал отец и приподнял крышку. Комнату затопило такое сияние, что Сивард зажмурился. Если Ингвар сказал, что оно потускнело, исполнив волю отца, то как же оно светило до этого? – Давай, Сивард. Не задерживай меня. Силы у него хватит еще на одно желание – скажи спасибо, что я решил потратить его на тебя.
От радости Сиварда чуть не затрясло. Больше всего на свете он мечтал стать таким, как все, и уже протянул руку к ларцу – но потом вспомнил печальное лицо Ингвара и опустил ее. Он только сейчас заметил, какой у отца дикий, странный вид. Кажется, бессмертие не пошло ему на пользу.
– Можно мне подумать до утра? – тихо спросил Сивард.
Он по-прежнему лежал в кровати, и отец нависал над ним, как огромная черная тень. Сивард думал, отец сейчас заберет Сердце, но тот долго смотрел ему в глаза, а потом сказал:
– Как знаешь. Я приду утром. – Он шагнул было к двери, но остановился. – Ты очень похож на мать, и я делаю тебе такой щедрый подарок только ради нее. Распорядись им с умом. Если не решишься – утром загадаю что-нибудь другое сам. Не думай, что мне нечего пожелать, – сказал он, не поворачиваясь.
А потом вышел из комнаты.
Когда за ним захлопнулась дверь, Сивард долго лежал, глядя во тьму, подсвеченную золотым сиянием ларца.
«Зачем тебе от меня избавляться? – шептал ему огонь. – Лучше пожелай себе огромную силу. Тогда ты сбросишь с петель эти двери, убьешь отца, который запер тебя здесь, и станешь королем. Никто больше не посмеет тебе указывать, мы будем непобедимы, ты и я».
Огонь знал все его страхи, все его слабости, но одно было ему недоступно: мечты. Каждый день, проведенный здесь, Сивард бесцельно мечтал о том, что однажды спасет всех вокруг, изменит будущее. И сейчас он вдруг понял, совершенно ясно: он может это сделать. Его мысли ведь говорили с ним не только голосом огня. Были еще добрые голоса мамы и Ингвара, которые повторяли ему: все получится. Ты справишься.
Чтобы не передумать, Сивард сжал медальон вызова – мама давным-давно подарила им с братом парные, чтобы они могли позвать друг друга в любой момент. Скоро пришел заспанный Ингвар, и на этот раз няня молча открыла ему дверь. Увидев ларец, он тут же проснулся – и Сивард рассказал ему, зачем приходил отец. Он знал, что Ингвар не будет уговаривать его избавиться от дара. Ингвар был прирожденным правителем, и для него счастье всех в королевстве всегда было важнее его собственного – или даже счастья его семьи.
– У меня есть план, как спасти Сердце, – объявил Сивард. У него поджилки тряслись, но он изо всех сил старался этого не показывать.
– Ты что, с ума сошел? – выслушав его, сказал Ингвар. – Как ты себе это представляешь? Ты никогда не был снаружи, где ты его спрячешь?
– Мне помогут, – с жаром ответил Сивард. – Барс нас точно слышит – он же великий волшебник, он всех слышит. И он, как в сказках, пошлет кого-нибудь мне на помощь.
– Но мы-то не в сказке! – отчаянно крикнул Ингвар. – Сивард, вечно ты верил во всю эту чушь! Сказки – выдумка!
– Сказал будущий король волшебной страны.
Ингвар застонал.
– А мне ты предлагаешь свергнуть отца, когда он отправится в погоню за тобой? Забудь об этом! Он тебя убьет, если поймает. Я серьезно, Сивард. Он сошел с ума, если ты не заметил.