Воронин оперся локтями о стол и с интересом слушал, не найдется ли в Персии еще кто-нибудь, кому было бы выгодно исчезновение честного и непродажного солдата, помимо его собеседников. Денстервиль уверенным, точным движением обрезал кончик сигары, снова наполнил свой бокал и бокал Воронина.
– Главная опасность сейчас – коммунистическая угроза. Если это не шах, значит, Турова убил Рихтер. Все-таки монархист Туров был этому прихвостню большевиков постоянной помехой. Полагаю, доктор, вы тоже не испытываете симпатий к красным? Помнится, вы рассказывали, что они расстреляли в Астрахани вашего отца.
Александр вспомнил счастливое смущение Турова, говорящего о помолвке, вспомнил распростертое в луже крови тело друга. Сцепил побелевшие в костяшках руки, сказал резче, чем намеревался:
– Генерал, у меня нет никаких симпатий к большевикам. Но я все же надеюсь, что будет найден и наказан истинный убийца моего друга, кем бы он ни оказался.
– Разумеется, разумеется. – Рука Денстервиля плавно пронесла сигару по воздуху, словно обходя такое ничтожное препятствие, как убийство Турова и принципиальность Воронина. – Но сейчас во главе бригады как можно скорее должен встать решительный офицер, понимающий, что интересы Персии требуют немедленного соглашения с Британией. Офицер, способный противостоять любой интервенции. И всецело преданный шаху, разумеется!
Реза-хан кивнул, заявил на фарси:
– Вернейшая опора шаха – иранский офицер. Бригадой должен командовать сын Ирана, способный восстановить в стране порядок. Персидская империя существует тысячи лет, и державе Кира и Дария предназначено великое будущее, бисмиллах.
– Трогательно видеть вашу общую преданность Каджарам и интересам Персии, – не удержался Воронин. – А кто этот сын Ирана, по-вашему?
Зия величественно простер длань к соседу, как бы преподнося его в дар отчизне:
– Это сертип Реза-хан. Доктор Воронин, вы могли бы совершить угодный Аллаху поступок и объяснить шаху, что такое назначение укрепит его власть и установит в стране порядок. Только Реза-хан может остановить революцию в Иране. Без сильного рулевого страна попадет под большевиков, не выстоит.
Желтушный Зия тоже оказался героем Киплинга – старейшим животным мира, питоном Каа, советником Маугли.
Денстервиль понюхал обрезанный кончик сигары, кивнул:
– Британия будет поддерживать это назначение.
Денстервиль, Зия Табатабаи и Реза-хан не теряли время. Впрочем, Воронину очень хотелось верить, что сертип в смерти Турова не виновен. Зачем было Реза-хану, прекрасно знакомому с Туровым, рисковать, стреляя в него издалека? Он мог подойти к своему командиру, не вызывая никаких подозрений, и бесшумно рубануть его шашкой с одного шага. А уж если Реза-хан стрелял бы, он попал бы в голову полковника с первой же попытки. Недаром его прозвали Реза-Максим – никто не умел так обращаться с пулеметом и с любым другим огнестрельным оружием. Воронин видел, как перс поливал огнем из «максима» атаковавших госпиталь бандитов. Он спас тогда от резни стариков, женщин, детей. И зачем сертипу срывать полковничий орден? Он не мог не понимать, что сам никогда не сможет носить его. Александр склонился к Реза-хану, негромко сказал по-русски:
– Сертип Реза-хан, я обязан вам своей жизнью и жизнью моих фельдшеров и больных. Я ваш должник. От всей души надеюсь, что вы не имеете никакого отношения к смерти Турова. Но вы должны знать, что полковника убили из казацкой берданки и соседи слышали, что Туров и его убийца спорили между собой по-русски.
Зия взглядом спросил у сертипа, в чем дело. Тот что-то быстро и тихо ответил. Зия прикрыл глаза и прижал кулак к губам. За убийство командира персидскому офицеру грозили несмываемый позор и какая-нибудь весьма неприятная казнь. Здесь, в Персии, за такое и сегодня закапывают живым в землю. Воронин кивнул:
– Увы, полиция подумала на сертипа.
Полиция, конечно, ничего не подумала, поскольку полиции в лице ее комиссара вообще не свойственно было думать. Но Александру хотелось услышать, что скажет в свое оправдание казак.
Однако Реза-хан хоть и подобрался, как тигр перед прыжком, но уверенного вида не потерял, молодец. Небось не знал еще о главной улике против себя. Зия перевел неприятную новость Денстервилю. Генерал-майор тоже продолжал невозмутимо греть бокал с бренди в огромных ладонях. А что еще ему оставалось? Другой лошадки, способной везти британский воз этого проклятого соглашения, не имелось: только силой можно было заставить нынешний несговорчивый меджлис согласиться сотрудничать с Англией. А британскому флоту персидская нефть нужна была позарез.
– Это еще не все. – Воронин перешел на английский. – На месте убийства полиция обнаружила серебряный газырь Реза-хана.
Все сразу уставились на черкеску казацкого полковника. На его широких плечах сверкали эполеты, чекмень украшали награды, звезды и золотые галуны, туловище пересекал ремень портупеи. Под всей этой слепящей глаза роскошью красовался полный набор из шестнадцати пеналов. Но нет, это была другая газырия, костяная. Лицо Реза-хана побагровело:
– Газырь у меня вчера украли в хаммаме Гандж-Али-хана! Но я там такую бучу устроил, они это не скоро забудут. Надо было порубить этих ворюг в кусочки!
– Из-за газыря?
– Это не просто газырь! Эта газырия в нашей семье три поколения от отца к сыну переходила. – Реза-хан обвел всех взглядом Зевса-громовержца: – Надеюсь, никто не подозревает, что я убил своего командира!
Денстервиль почмокал сигарой, Зия рассматривал поднос со сладостями, вдумчиво выбирая между бахлавой, нугатом и тающими во рту конфетами. Никто не сомневался, что жестокий, вспыльчивый и амбициозный сертип мог убить кого угодно. Три года назад именно Реза-хан помог Турову сместить полковника Клерже, когда тот попытался перейти на сторону большевиков. А теперь британский генерал и персидский аристократ надеялись использовать малообразованного простого рубаку в своих интересах. Но если бы Воронину пришлось делать ставки, он бы еще подумал, на кого поставить. Сертип был гордым сыном бесконечно униженной страны. Он не отдаст добровольно Иран англичанам. Реза-хан напоминал Маугли, но еще больше он напоминал Шерхана.
Александр сказал по-русски:
– Сертип, против вас так много улик, что, может быть, их даже слишком много: ваше внезапное появление в Тегеране, берданка, спор по-русски, газырь, ваше отсутствие в казармах во время убийства. Если у вас есть алиби, самое время сообщить его полиции. – Реза-хан не стал ничего объяснять, только его левый ус дернулся. Александр продолжил по-английски: – Но есть по меньшей мере один факт, который свидетельствует, что это не вы. В руке Туров держал окровавленную шашку. Похоже, перед смертью он успел ранить своего убийцу, а вы, насколько я могу судить, невредимы.
Денстервиль невозмутимо развеял ладонью не то дым, не то сомнения:
– Вот видите. Ищите убийцу среди коммунистов. Это наверняка Рихтер! Карл Рихтер – отвратительный тип. Он как-то пытался заложить мне своего начальника Коломийцева. К сожалению, в обмен он потребовал убежища в Британии. Я был вынужден отказать – не мог сделать такую скотину подданным Его Величества.
Зия задумчиво пропустил угольную бороду сквозь кулак:
– Похоже, Карл нашел другого покупателя на жизнь советского посланника. Год назад Коломийцев был захвачен белогвардейцами по дороге из Москвы и расстрелян. С тех пор Рихтер негласно исполняет обязанности представителя Москвы. Следуя воле Аллаха, я бы немедленно выслал этого советского шпиона. У него даже дипломатического статуса нет.
Реза-хан почесал висок:
– Искандер-джан, если вы правы и убийца ранен, тогда это не Рихтер. Я повидал много ударов шашкой, но ни разу не видел, чтобы на следующее утро после такого ранения человек мог бегать вприпрыжку.
Александр уточнил:
– А вы видели Карла? Сегодня? И он бегал?
– Как ни в чем не бывало. Я случайно наткнулся на него неподалеку от железнодорожной станции. Вышагивал эдаким аистом по улице Валиаср. – Это Реза-хан подметил метко: длинный и худой Карл всегда выглядел, точно аршин проглотил. – Как раз его окликнули из чьей-то пролетки, и он побежал к ней. Человек, по которому рубанули шашкой, не мог бы даже стоять на ногах. – Реза-хан свел густые брови: – Но из пролетки его окликнули как-то иначе, не Карл. Каким-то русским именем.
Воронин кивнул:
– Еще в начале войны он очень патриотично поменял немецкое имя на русского Николая.
– Проще, чем сражаться в Баку с турками и германцами, – пренебрежительно заметил Денстервиль. Воронин разбавил свой виски содовой.
– Рихтер в любом случае не мог убить Турова. Всю прошлую ночь он маялся приступом горячки, за ним ухаживал доктор Стефанополус.
Лионелю было решительно все равно. Он проводил глазами дым своей сигары:
– Доктор, поведайте нам секреты шахского сераля. Признайтесь, вы щупаете пульс у гаремных пери?
– Что вы, генерал. Меня никогда не впустили бы в гарем. Это доктор Стефанополус там как у себя дома.
– Опасный человек этот доктор Стефанополус.
– Вы полагаете, честь шаха в опасности?
– О чести шаха не знаю, но вы ему не доверяйте. Он уверял мистера эд-Дина, что вы советский шпион. – Денстервиль похлопал Воронина по плечу. – Не волнуйтесь, дорогой доктор, я ему не верю. Советский шпион не стал бы разбавлять виски содовой.
Когда Александр вышел из «Клариджа», уже смеркалось. Мальчишки облепили автомобиль Денстервиля, как мухи бахлаву, муэдзины созывали правоверных на вечерний намаз, водонос наливал прохожему воду из запечного курдюка, женщина в хиджабе плыла по немощеной улице с большим тюком на голове. Все знали, что им делать, кроме лейб-доктора султана Персии Александра Воронина.
О том, чтобы явиться к Елене Васильевне в подпитии, не приходилось и думать. Но откладывать эту встречу до бесконечности тоже невозможно. Завтра он непременно соберется с духом, дойдет до несчастной невесты и наконец выразит ей свое соболезнование. Не важно, что он чувствует, важно хоть немного облегчить девушке горе.