огда он выходил на свет, Камешек почти всегда делал плохие, часто жестокие вещи по приказу своих похитителей. Вынужденные «ОБЯЗАТЕЛЬСТВА» заводили его во все точки мира. Оказалось, даже будучи заключённым, Камешек уже повидал гораздо больше, чем я. Не то чтобы я завидовал ему, учитывая обстоятельства его многочисленных путешествий (которые, по его словам, часто проходили в тёмных, мокрых трюмах промышленных грузовых судов).
Но на самом деле Камешек подчинялся эльфам не из страха. Это было лишь притворством. Все эти годы он просто притворялся послушным, выжидая подходящего момента для побега, в надежде избежать дальнейших мучений.
Именно тогда Камешек открыл мне первую из двух шокирующих истин: в ту ночь он убил эльфийского Лорда вовсе не по ошибке. Он сделал это нарочно. В хаосе битвы он наконец увидел свой шанс нейтрализовать самого большого мучителя из всех: Локьена Алдарона, отца Эдвина и повелителя эльфов. И хотя можно было сказать, что Алдарон сам напросился, Камешек всё равно испытывал угрызения совести. И я полностью разделял его терзания, потому что это было то, чего я сам не мог себе простить, хотя моя роль в его смерти была, очевидно, менее значимой, чем роль Камешка.
– КОШМАРНОЕ СНОВИДЕНИЕ, – мрачно сказал он. – КАМЕШЕК ПОСТОЯННО ВИДИТ ТРАВМИРУЮЩИЕ СНЫ. КАМЕШЕК НЕНАВИДИТ СМЕРТЕЛЬНЫЕ НАЧИНАНИЯ.
Я сочувственно кивнул.
Затем он продолжил свою историю: в царящем хаосе эльфы, потерявшие всех своих лидеров, схватили Камешка, не дав ему сбежать. Генералы Локьена строго наказали его за то, что он был так «неосторожен» во время сражения. Через несколько дней его отправили на секретную эльфийскую базу в Новом Орлеане. Там объявился новый лидер местной группы эльфов. И они планировали что-то грандиозное. Нечто ужасное. Камешек снова и снова повторял слова «ЗЛОДЕЙСКИЙ ЛЕГИОН».
– АБСОЛЮТНАЯ СМЕРТНОСТЬ, – сказал Камешек, когда я попросил его уточнить. – ВСЕОБЩЕЕ ИСТРЕБЛЕНИЕ.
– Как скоро это может произойти? – спросил я.
– ТРИ НЕДЕЛИ, – мрачно ответил Камешек. – СПЕКУЛЯЦИОННЫЕ ИНСИНУАЦИИ. МОЖЕТ БЫТЬ, ЧЕТЫРЕ.
Три недели? Самое большее – месяц? По словам Камешка, эльфийская фракция в Новом Орлеане, возможно, находилась всего в одном месяце от выполнения плана, который мог привести к глобальной смертельной катастрофе. Мой желудок не находил себе места, когда я задал троллю ещё несколько вопросов.
Но больше подробностей узнать было проблематично, потому что Камешек признался, что и сам почти ничего не знает. Он был всего лишь пленником, а не доверенным эльфийским сообщником. Его дни в Новом Орлеане проходили в основном в тёмной камере с другими заключёнными. Многое из того, что он узнал, было просто слухами, полученными от других пленников. На самом деле, после перевода в Новый Орлеан он и другие заключённые были почти забыты. И только когда стражники в один прекрасный день просто перестали их кормить (день, который в конечном итоге превратился в целую неделю без еды), из чистого отчаяния они разработали план побега, опасаясь, что в противном случае умрут с голоду.
Но как бы то ни было, Камешек был уверен, что планы этой новой эльфийской фракции будут иметь ужасные последствия для всех нас: людей, гномов, троллей и всех других вновь появляющихся существ.
– Эдвин Алдарон, – наконец сказал я. – Ты его знаешь или помнишь? Сын Локьена?
Камешек решительно покачал головой.
Странным образом моё явное разочарование от того, что я не получил никаких зацепок, отчасти было успокаивающим, поскольку это подтверждало рассказ Эдвина о том, что он действительно не знал всей правды о сомнительных действиях своих родителей (таких как похищение моего отца и удержание его в плену).
– Значит, ты не знаешь, является ли он лидером этой новой эльфийской фракции в Новом Орлеане?
– НЕВЕДОМО, – согласился Камешек. – КОММАНДЕР АНОНИМ. СПЕКУЛЯЦИИ НАМЕКАЮТ НА ЮНОСТЬ.
От волнения у меня перехватило дыхание.
Вполне возможно, что Камешек говорил об Эдвине. Часть меня всё ещё отчаянно надеялась, что это не так, учитывая рассказ Камешка о планах эльфов, если, конечно, он был правдой. Трудно было представить себе, чтобы Эдвин организовал что-то такое, что привело бы к всеобщему истреблению, как выразился Камешек.
Я вздохнул.
– ГРЕГ ОЗАБОЧЕН НЕВРОТИЧЕСКИМ РАССТРОЙСТВОМ ОТЦА? – внезапно спросил Камешек.
Я резко вскинул голову. Он посмотрел на меня сверху вниз, и в его чистых чёрных глазах отразились беспокойство, сочувствие и ожидание.
– Ты слышал, о чём я говорил с Ари? – поинтересовался я.
Камешек кивнул:
– ГРЕГ В СМЯТЕНИИ.
– Да, можно и так сказать, – согласился я. – А настоящая проблема в том, что я понятия не имею, как ему помочь.
Именно тогда Камешек открыл свою вторую шокирующую истину:
– КАМЕШЕК ПОСТАВИТ ДИАГНОЗ, – спокойно сказал он. – КАМЕШЕК ПОМОЖЕТ.
Глава 16
В которой становится ясно, что гномы всегда останутся гномами
Ари появилась около полудня следующего дня, чтобы потусоваться с Камешком, пока я буду на дневном заседании Совета.
Я должен был присутствовать там по двум причинам:
1. Мне нужно было узнать, что Совет решит насчёт Камешка. Сможет ли Иган каким-то образом убедить их не запирать комнату тролля, чтобы он не чувствовал себя пленником, и таким образом помочь мне сдержать обещание?
2. Мне нужно было убедить Совет послать меня и небольшую армию в Новый Орлеан, чтобы спасти моего отца и спасти мир, не обязательно в таком порядке.
Хотя большинство заседаний были публичными и на них мог присутствовать любой желающий, однако далеко не каждому гному позволялось говорить перед Советом и старейшинами. Для этого существовали определённые процедуры: если вы хотели осветить новую тему, вам нужно было записаться на специальное заседание. Эти заседания проводились лишь раз в две недели.
Но, к счастью для меня, мой отец был не просто старейшиной, а легендарным старейшиной. К тому же мой хороший друг теперь член Совета. И у меня были гораздо более близкие отношения с Данмором, олдерменом Совета, чем у большинства гномов. Суть в том, что определённые связи способны помочь вам стать исключением из правил.
И вот я предстал перед Советом и старейшинами и выложил всё как есть. А именно – в красках объяснил (частично) то, что рассказал мне Камешек: в Новом Орлеане появилась новая фракция эльфов, собирающая армию. Они планируют что-то ужасное. И хотя мы не знаем точно, что это такое, Камешек уверен, что это принесёт смерть и разрушение всем нам. В заключение я попросил их послать небольшой отряд гномов (включая меня) в Новый Орлеан для расследования. В конце концов мне показалось, что я изложил свою точку зрения довольно хорошо. И я стоял там, ожидая шёпота паники, криков отчаяния и призывов к немедленным действиям.
– Ну и что? – сказал старейшина Дон Драконобрюх после того, как я закончил, нарушив молчание. – Эльфы всегда замышляют гнусные дела. Почему этот отчёт должен отличаться от всех остальных?
– От всех остальных? – растерянно спросил я.
– Да, ты же не думаешь, что это первая подобная история, которую мы услышали? – недоверчиво спросил старейшина Оодж (единственный член Совета – лепрекон).
– Я… ну… то есть… – замялся я. По правде говоря, я так и думал.
Смех разнёсся по всему актовому залу. Данмор быстро опустил свой огромный каменный молоток и призвал присутствующих к молчанию.
– Грег, – терпеливо объяснил Данмор. – Каждую неделю мы получаем десятки отчётов о различных эльфийских фракциях, которые, находясь во всех уголках мира, не замышляют ничего хорошего. Мы, конечно, делаем всё возможное, чтобы исследовать их все и принимая во внимание, но это сплошная лотерея. Если копнуть глубже, в большинстве отчётов говорится лишь о маленькой группе эльфов, замышляющих провернуть неэтичную аферу с хеджевым фондом или какую-то другую ерунду. Вряд ли это то, о чём нам стоит беспокоиться прямо сейчас, учитывая опасность, которую представляют все недавние наблюдения монстров.
Конечно, я мог бы рассказать им настоящую причину, по которой так отчаянно хотел поехать в Новый Орлеан: я подозревал, что ответ на вопрос, что случилось с моим отцом, получу именно там. Мне не терпелось схватить одного из эльфов и заставить его рассказать, что случилось с отцом, любыми средствами (это была идея Кровопийцы).
Может быть, вы сможете меня понять, если я расскажу вам всё, что Камешек сообщил мне накануне вечером, хотя информации было не так много, как я надеялся.
Когда Камешек был пленником в Новом Орлеане, у его сокамерника (как ни странно, эльфа, который по какой-то причине считался врагом фракции) после нескольких недель в плену развились почти те же симптомы безумия, что и моего отца. К сожалению, Камешек не знал, было ли это состояние обратимым, но он был уверен, что виноваты эльфы. Прежде чем сойти с ума, этот эльф-пленник рассказал, что его похитители дали ему какой-то яд, возможно, даже испытывали его на нем. Если слова тролля были правдой, то вывод очевиден: раз эти эльфы знали, как вызвать симптомы, они могли знать, как исправить это состояние. Конечно, мысль о том, что во главе этой фракции мог стоять Эдвин, тоже не очень-то препятствовала моему желанию отправиться на разведку.
Но всё это будет бессмысленно, если я не смогу убедить Совет всерьёз воспринять угрозу со стороны эльфов. Старейшины вряд ли сочтут, что излечение моего отца – достаточно острая необходимость, требующая выделения драгоценных, ограниченных ресурсов (то есть обученных солдат). И поэтому я решил продолжить давить на них разговорами о грандиозном плане эльфов в надежде, что этого будет достаточно, чтобы склонить их на свою сторону.
– Но Камешек утверждал, что планы эльфов сродни «всеобщему истреблению», – продолжил я уговоры. – Я хочу сказать, что это наверняка важнее всех остальных отчётов, которые вы получили. Это не какая-то финансовая пирамида, чтобы заработать деньги. Речь о масштабной войне!