— Таду-вакка зверь нету, черта нету, человек нету. Один человек злой, очень слабый. Хочет зло делать, не может. Тогда такой трава ест, станет Таду-вакка. Таду-вакка очень злой, очень сильный. Тот человек не спит, ничего нету. Тот человек спит, душа уходит, идет в лес. Новый тело берет, это Таду-вакка. Таду-вакка крови любит. Надо тот человек найти, убить Таду-вакка не будет. Совсем пропадет. Таду-вакка не будет. Таду-вакка убить, тот человек умирал будет.
— Что за вздор! — воскликнули Джайли и шериф. Ватанга понял, презрительно улыбнулся и что-то сказал.
— Ватанга говорит — надо скоро. Таду-вакка очень злой. Теперь птица ест, потом будет люди есть, — перевел Чарли.
— Вряд ли он принесет нам пользу, — сказал Джайли.
— Гоните этого черного шарлатана, — посоветовал шериф.
— Нет, — решительно ответил Ринквист. — Я не могу равняться с вами в образованности, и не буду спорить ни с вами, ни с ним. Вчерашняя ночь убедила меня в том, что это враг опасный, и я не откажусь ни от чьей помощи. Чарли, спроси его, может ли он мне помочь.
— Ватанга говорит, надо человек найти, убить.
— Но ты знаешь, что это невозможно.
— Ватанга один камень имеет. Колдовство. Очень умный колдун Ватанга. Таду-вакку убить может.
— Покажите мне камень, — попросил Джайли. Ватанга протянул бумеранг. В конец палицы был вставлен камень величиной с яйцо, голубоватого цвета. Джайли узнал в нем корунд.
— Пусть так, — сказал Ринквист, — если он убьет Таду-вакку, я награжу его. А вы не бросите меня, господа?
— О нет, — ответил Джайли. — Мы снова устроим засаду в курятнике. Не правда ли шериф.
— Конечно, и схватим преступника живым или мертвым, зверь он, человек или черт, — сказал шериф.
— А я вам не нужен?
— Нет, останьтесь в резерве, вместе с вашим дикарем.
— Ватанга дом не пойдет, — сказал колдун.
— Пусть каждый поступает, как хочет, — сказал шериф. — Увидим, чья охота будет удачнее. Джайли, пойдемте в засаду. Уже поздно.
Ватанга тоже вышел из дому.
7
— Знаете ли, шериф, — сказал Джайли, когда они сидели в темном углу курятника, — это не может быть человек. Он слишком не похож на человека.
— А разве может зверь швырять доски или понимать назначение двери?
— Некоторые обезьяны умеют это делать.
— Но обезьян здесь нет. Кроме того, обезьяны не едят животных и птиц.
— Но ведь горло собаки было перекушено. Этого люди не делают.
— А звери, уходя с добычей, не закрывают проломанной дыры, чтобы скрыть следы. Но что спорить даром, дождемся и увидим.
— Дождемся и увидим, — согласился Джайли.
Тем временем Ринквист уложил спать Розу-Лилию, запер дверь и ушел в соседнюю комнату, свою. Он хотел спать, но не мог. Чтобы развлечься, он взял нож и стал выстругивать новое топорище. Вдруг его, что-то словно толкнуло. Он взглянул в окно. Двор был ярко освещен луной, но ему показалось, что посередине двора скользит какая-то белая тень, от курятника к дому. Он вгляделся, но луна бросала свои отблески повсюду, и он решил, что это просто лунные блики, однако работать не хотелось. Нервы были напряжены. Ринквист заставил себя не смотреть в окно, но не мог заставить себя не слушать ночных шорохов, хотя обычно их производили просто крысы. Но вдруг раздался звук, который никак нельзя было отнести на счет крыс: разбилось стекло в спальне Розы-Лилии. Ринквист бросил топорище, и сжимая нож, бросился туда. Он вбежал вовремя. Таду-вакка уже влез на подоконник. Ринквист бросился на него, но не успел ударить. Длинная лапа схватила его правую кисть, вместе с ножом, выломала его из руки и отбросила в угол, а левая обхватила плечи Ринквиста. Ринквист, хотя и испугался, молчал, чтобы не разбудить и не напугать Розу-Лилию. Он изо всей силы толкнул в грудь Таду-вакку, нетвердо сидевшего на подоконнике, и вместе с ним опрокинулся, через окно, на двор. Падение ошеломило Ринквиста, и он почувствовал, что длинные лапы крепко сжимают его руки, а пасть чудовища тянется к его шее. Он едва успел нагнуть голову, подбородком защищая горло, как острые зубы сомкнулись на его голове, и оторвали порядочный кусок кожи, скользнув по черепу. Ринквист подумал, что настал конец; и с неожиданной остротой в нем вспыхнула досада на Джайли и шерифа, не помогающих именно тогда, когда их помощь необходима. Что-то тяжелое просвистело над ним, и Таду-вакка оставил Ринквиста. Ринквист взглянул, сквозь кровь, заливавшую его глаза, и увидел Ватангу, подбиравшего бумеранг, и Таду-вакку, на четвереньках, но весьма быстро удиравшего. Ринквист бросился к курятнику и обомлел от удивления. Дверь была заперта на задвижку.
— Значит, они ушли, — подумал он. — Никто другой не мог запереть дверь.
— Джайли! — крикнул он.
За дверью откликнулись. Тогда Ринквист отодвинул засов, и из курятника выскочили Джайли и шериф с револьверами наготове.
— Кто нас запер? — спросил шериф.
— Что с вами? — спросил Джайли.
— Он… бежал… туда…
Ринквист махнул рукой в ту сторону куда бежал Таду-вакка.
— На коней, за ним, — крикнул шериф.
Но кони едва наступили на след Таду-вакки, ясно видный в песке, не пошли дальше. Они фыркали, ржали, сносили удары, но не шли. Ринквист от потери крови потерял сознание. Пришлось прекратить погоню и отнести его в дом. При первых проблесках зари пришел колдун и мрачно сказал только одно слово «ушел».
Ринквист очнулся на рассвете.
8
— Ватанга говорит, — переводил Чарли, — тот человек, лес купил, надо мало-мало смотри. Тот человек Таду-вакка.
— Точно ли он ушел и исчез в роще мистера Четтема? — спросил шериф.
— Точно, точно. Надо Четтема смотреть. Ватанга знает, если Таду-вакка. Ты не убивай, тогда он убивай. Надо скоро.
— Ну, арестовать я его на основании таких показаний не могу, — сказал шериф.
— Арестовать не надо. Он в тюрьме мало-мало спит, опять Таду-вакка ходит. Надо смотреть, потом убить.
— Убить его нельзя, Чарли, — сказал Джайли, — а повидаться с ним есть предлог. Надо предупредить его о том, что в его лесу завелась такая опасная тварь. Едем в Канберру Чарли, оседлай трех лошадей.
— Разве мы возьмем с собой этого грязного дикаря? — спросил шериф.
— Обязательно. Мы соревнуемся на равных правах, а он, да надо признаться, что только он спас от смерти Ринквиста. Мы едем втроем.
Через час из ворот выехали два всадника в сопровождении Ватанги, который предпочел идти пешком. С Ринквистом остался Чарли.
9
Подъехав к городу, Джайли с большим трудом убедил Ватангу одеться. Ватанга употребил весь свой запас английских слов, доказывая, что теперь тепло, но терпение Джайли превозмогло. Мистер Четтем был в своей конторе, стены которой были увешаны застекленными ящиками с растениями. Мистер Четтем был маленький, худощавый человек, с аккуратно подстриженными усиками и прекрасным пробором. Холодно и деловито он спросил:
— Чем могу быть полезен?
— Мы пришли предупредить вас, — начал Джайли. — На участке леса, недавно купленном вами, появилось какое-то странное животное или урод-человек, необычайно сильный и кровожадный. Сегодня ночью он чуть не убил одного из наших друзей. Мы спасли нашего друга, но чудовище ушло, отделавшись легкой раной в лапу. Если вы появитесь в вашей роще, вы рискуете жизнью.
— Благодарю вас, господа.
— Мы сделаем все от нас зависящее, чтобы избавить вашу землю от этого опасного насельника.
— Опасного бандита, терроризирующего округу, — добавил шериф. — Кстати, для чего вы купили эту землю, непригодную ни для земледелия, ни для скотоводства?
Четтем не ответил на вопрос.
— Я вижу, вы интересуетесь ботаникой, — сказал Джайли, бросая взгляд на развешанные по стенам гербарии.
— Да ботаникой и немного геологией.
— Тогда я могу показать вам интересную вещь: замечательный корунд, редкой расцветки. Ватанга, дай твою дубинку.
Но Ватанга, вместо того, чтобы протянуть бумеранг, быстро обошел стол, за которым сидел хозяин и, схватив его левую руку, поднял ее вверх. Пальцы на ней были забинтованы.
Джайли и шериф переглянулись.
— Что у вас с рукой, — спросил шериф.
— Я вчера порезал ее бритвой, — ответил Четтем.
— Как вы порезали бритвой левую руку?
Мистер Четтем встал.
— До руки моей вам нет никакого дела, так же как до моего участка и до меня. На допрос я отвечу в свое время, если таковое наступит. На моем участке нечего делать посторонним. С опасными животными, если они не плод фантазии, я расправлюсь сам. Что вам еще угодно, джентльмены?
— Пока больше ничего.
— В таком случае всего хорошего, — и мистер Четтем снова опустился в кресло.
Пришлось уйти. На улице Ватанга сказал:
— Таду-вакка, — и показал длинный, ярко-рыжий волос. Джайли и шериф узнали в нем волос Ринквиста.
— Где ты взял его, — спросил шериф. Ватанга показал на усы.
— Знаете ли, это уже пахнет доказательством, — сказал шериф, — не арестовать ли его?
— Но он докажет алиби, и потом весь город будет смеяться над нами, — ответил Джайли, — но я вижу, вы поверили в Таду-вакку?
— Я ничему не верю, я ловлю преступника и собираю улики, — обиженно сказал шериф. — И я иду по тому пути, который они мне указывают, не задумываясь над тем, насколько он совпадает или не совпадает с наукой. Но все же вы правы в одном: улики есть, но их мало. Надо повременить с арестом.
К ним подошел полицейский и приложил руку к козырьку.
— Господин начальник, ваше присутствие в полиции необходимо. Пойман Гарригейн.
— Да ну?! — обрадовался шериф. — Ай да молодцы. Извините, Джайли, но я должен идти.
— А кто это Гарригейн?
— Бандюга, беглец с нескольких каторг, в том числе из Новой Каледонии. Представляете. Отъявленный убийца. Для того чтобы его арестовать, достаточно простого опознания.
— Но осудить будет труднее?
— Да, пожалуй. Он очень ловок. Но я постараюсь, чтобы на этот раз он не избег петли. Я иду.