Резкий поворот в его судьбе происходит лишь в 1957 г., когда Дмитрий Михайлович становится аспирантом одного из ведущих научных центров литературоведения — Института русской литературы (Пушкинского Дома) АН СССР. Там он посещает семинары Отдела древнерусской литературы. Но, видимо, чисто академический стиль научного общения оказался тесноват для импульсивного, эмоционального и в лучшем смысле слова реалистичного балашовского характера. По собственному, более позднему признанию Дмитрия Михайловича, ему на этих семинарах «стало скучно». Заметивший это Дмитрий Сергеевич Лихачев посоветовал аспиранту посещать специальные семинары по фольклору, которые вела Анна Михайловна Астахова. Д.М. Балашов последовал совету и на долгие годы нашел себя. Фольклористика русского Севера увлекла его, открыла ему удивительный, неведомый горожанину поведенческий и культурный мир северной русской деревни. Не берусь утверждать точно, но мне кажется, что на европейском Севере трудно указать тот район, который не посетил бы Дмитрий Михайлович со своими сотрудниками в ходе фольклорных экспедиций. В сборе северного русского фольклора проявили себя и отшлифовались лучшие человеческие качества Дмитрия Михайловича — трудолюбие, упорство в достижении целей, терпимость, умение верить людям и завоевывать людское доверие. Те, кому приходилось работать бок о бок с Дмитрием Михайловичем, рассказывали, что если Балашов узнавал будто в дальней деревне есть кто-то, знающий старинные песни или бывальщины, то его не могло остановить ни расстояние, ни отсутствие денег и транспорта, ни дефицит времени. Успокаивался он лишь тогда, когда интересующий его фольклор был записан. Эта истовость в работе, безоглядность труда, чрезвычайно свойственна Дмитрию Михайловичу, и позже она ярко проявилась и в его художественном творчестве. Но главное, что дала ему фольклорная работа — это соединение всегда жившей в сердце любви к родной земле с глубокими знаниями специфики образа жизни русского крестьянина. Понимание Д.М. Балашовым истинной сути крестьянских обрядов, приемов труда, отношения к родной природе просто поразительно. Он не просто обладает знанием крестьянской жизни, а знаком с ней и, наверное, нет такого элемента народной культуры, экологический и культурный смысл которого Д.М. Балашов не смог бы пояснить собеседнику полно и исчерпывающе. Но больше того. По отношению к фольклорной культуре, крестьянскому образу жизни Д.М. Балашов никогда не занимал только позицию этнографа-исследователя, рассматривающего этнографический комплекс как раритет «старой культуры», подлежащий фиксации и описанию в научных целях. Для него русская крестьянская культура, образ жизни русской северной деревни, сами стереотипы поведения русского крестьянина никогда не переставали быть незамутненным источником всей национальной русской культуры, стержнем, вокруг которого и развивалась, особенно в ранний период, сама история России. И в этом, на мой взгляд, как ни в чем другом, зримо проявилась мера таланта, отпущенного Богом Дмитрию Михайловичу. Ведь ничто, кроме таланта, не может дать человеку способности отказаться от предубеждений, господствующих в науке или свойственных «своей» замкнутой социальной группе. Дмитрий Михайлович отбросил сословные интеллигентские предрассудки и весьма решительно. Приняв для себя экологический и социальный смысл крестьянского образа жизни, он сам как исследователь вошел в тот круг представлений, который позволил ему рассматривать фольклор в качестве элемента более общей системы жизнедеятельности русского крестьянина.
С этих позиций написал Дмитрий Михайлович и свою кандидатскую диссертацию «Древние русские народные баллады». С блеском защитив ее и закончив аспирантуру, Д.М. Балашов снова уезжает из Ленинграда, на сей раз в Петрозаводск. В течение семи лет, с 1961 по 1968 г., будущий писатель работает в Карельском филиале АН СССР. Эти годы не прошли даром: вышли в свет книги Д.М. Балашова, явившиеся результатом многих экспедиций, долгих размышлений и упорного труда: «Русская свадьба» и «Песни Терского берега Белого моря». Кому довелось или доведется прочесть их, тот легко убедится, что написаны они полно и сильно, поскольку в основе их — любовь автора к своему предмету и глубокие знания о нем. «Русская свадьба» и «Песни Терского берега Белого моря» принесли Д.М. Балашову заслуженную им славу знатока северного русского фольклора. Приглашения выступить приходили не только из разных городов страны, но и из-за рубежа. Позднее Д.М. Балашов прочитает лекции о фольклоре русской свадьбы перед весьма квалифицированными аудиториями в Федеративной Республике Германии, Монголии. Вместе с известностью пришло и относительное материальное благополучие.
Казалось, можно легко успокоиться, и всю оставшуюся жизнь пожинать плоды, пописывая рецензии да небольшие статьи и пользуясь уважением коллег. Примерам таких решений — несть числа, и кто осудил бы Дмитрия Михайловича, поступи он так? Но Д.М. Балашов поступил иначе. Он приходит к выводу, что просто понять крестьянскую жизнь — недостаточно, необходимо самому жить такой жизнью и собственным примером доказать его правильность и превосходство над привычной суетной жизнью горожан. Я уверен — в принятом тогда Дмитрием Михайловичем решении не было и малой примеси интеллигентской позы, эстетского стремления к оригинальничанию «а-ля рюсс». Его решение, напротив, было в высшей степени органично, ибо в обычае Дмитрия Михайловича стремление дойти до логического конца своих поступков, до той далекой прогнозируемой цели, на достижение которой и сил-то может не хватить. Так фольклор оказался ступенью, побудившей ученого перевернуть всю свою привычную жизнь и на бытовом, и на интеллектуальном уровне.
Поворот интеллектуальный был вызван пробудившимся в Дмитрии Михайловиче интересом к более общей, нефольклорной канве отечественной истории. Дело в том, что Д.М. Балашов не смог ограничиться чисто фольклорной проблематикой. Он настойчиво пытается найти ответ на вопрос: как и когда создавался особый мир поведения русского Севера? И поскольку в традиционной фольклористике удовлетворительного ответа обнаружить не удалось, Дмитрий Михайлович вплотную обращается к осмыслению русской истории XIII–XVII вв. Так детальное знание русского быта соединилось со знанием русской истории, и все же в превращении фольклориста Д.М. Балашова в исторического романиста, на мой взгляд, главной была не эта логика жизненных событий, а человеческие качества Дмитрия Михайловича.
Будучи делателем по природе своей, Д.М. Балашов и в очередной раз не смог просто удовлетвориться собственным знанием. Стремление талантливого человека поделиться своими мыслями с неведомым читателем, нарисовать для других, а не только для себя выверенную в исторических деталях картину исторического бытия — вот, наверное, та движущая сила, которой мы обязаны появлением исторических романов Дмитрия Михайловича.
Свой первый исторический роман «Господин Великий Новгород» Д.М. Балашов начал писать еще в 1966 году. Вскоре после этого, он в деревне Чеболакше пишет и читает своей матери второй роман на ту же тему: «Марфа-посадница» (1972).
Уже в этих ранних вещах Д.М. Балашова явно обозначился талант исторического романиста. Не всякий рискнул бы начать свою литературную карьеру сразу с больших исторических полотен, да еще посвященных такой запутанной и сложной проблеме, как противоборство Москвы и Новгорода в XIV–XV вв. Не всякий решился бы сегодня заставить героев своих произведений говорить на языке, близком к реальному разговорному языку XIV–XV вв. Не у всякого достало бы смелости в 70-е гг. открыто высказаться о благодетельной роли Русской Православной Церкви в истории России. Дмитрий Михайлович сделал все это, сделал сразу и без оглядки, так как всегда был чужд любым формам лжи, конъюнктуры и прямого приспособленчества. И еще одной гранью открылся талант Дмитрия Михайловича в его романах, посвященных истории Вольного Новгорода. Писатель отнюдь не остановился на уровне логичного и правильного изложения исторических событий. Хотя историческая канва его романов проработана им по-крестьянски основательно и твердо, Д.М. Балашов изначально стремится представить читателю свое видение смысла событий, их причинно-следственных связей. Такое стремление выгодно отличает Дмитрия Михайловича от других авторов, пишущих на аналогичные темы. К сожалению, куда как часто писатели в исторических романах пренебрегают осмыслением глобальной событийной канвы, предпочитая изложить ее по школьному учебнику. Взамен же читатель получает, как правило, массу любовных сюжетов, перемежаемых бытовыми подробностями. У Дмитрия Михайловича, напротив, индивидуальная психология и даже интимные сцены точно и плотно увязаны с событиями исторического ряда, составляют многообразный и многоцветный фон истории. Читатель практически не ощущает разрыва между личной жизнью героев и историческими событиями огромной значимости. Бытовые эксцессы в романах Д.М. Балашова очень органично вписаны в ткань повествования. Таковы сцены строительства Федором дома («Великий стол»), семейной жизни князя Юрия и Кончаки («Младший сын»), любовных интриг Никиты и боярыни Натальи («Ветер времени»).
Весь цикл этих романов без сомнения родился из того же стремления Д.М. Балашова осмыслить отечественную историю с точки зрения пассионарной теории этногенеза. Замысел целой серии под общим названием «Государи Московские» и представляет вниманию читателя настоящее издание.
«Государи Московские» — незаурядный пример в современной отечественной исторической романистике. В самом деле, цикл состоит из вполне самостоятельных и художественно и композиционно крупных литературных произведений, — «Младший сын» (1977), «Великий стол» (1980), «Бремя власти» 1982), «Симеон Гордый» (1984), «Ветер времени» (1988), «Отречение» (1990). И хотя каждый из этих шести романов можно прочесть в качестве самостоятельного произведения, все вместе они представляют собой целостное, неразрывное историко-художественное полотно, охватывающее огромный и крайне значимый в отечественной истории промежуток времени — с 1263 г. (смерть кн. Александра Ярославича Невского) до середины XIV в. (создание Московской Руси и Великого княжества Литовского). И эта столетняя историческая картина со многими десятками исторических и созданных воображением писателя лиц воссоздана Д.М. Балашовым