Я положила мужчине руку на лоб. Почувствовала, как по телу прошла последняя судорога, подождала пару минут и закрыла ему глаза. Прощай.
По щекам почему-то текли слезы. Кто мне был этот вор? Да никто! Я его и не знала никогда. И все же я почему-то плачу. Почему?
Не понимаю, ничего не понимаю…
Ах, как же хорошо… Сегодня у меня выдался выходной, и я отправилась на рынок. Нет. Не так. Отправилась. На. Рынок. Поверьте, это только звучит приземленно, а выглядит совсем иначе.
Алетар – город у моря. Здесь тепло летом, и потом торговля начинается на рассвете, а к полудню на рынке уже никого не остается. И чтобы попасть к первым рыбакам и торговцам, надо встать пораньше.
Проснуться на рассвете, распахнуть окно и увидеть, как пробуждается вместе с тобой окружающий мир. Сначала, на границе более светлой и темной тени, там, где смыкаются небо и земля, проявляется светлая полоска. Потом она начинает расширяться, захватывает и растворяет звезды, и ты уже можешь различить дюны, неожиданно лиловые на фоне розоватого неба, а потом из-за них робко выглядывает краешек солнца, окрашивая все в родные ему золотистые тона. Солнца такого нежного и чистого, словно оно искупалось ночью в море, хорошенько выспалось и теперь решило заглянуть к нам в гости. Как вы тут без меня? Скучали?
И, не удержавшись, я подмигиваю ему в окошко, а сама принимаюсь одеваться, чтобы через несколько минут выскользнуть за калитку.
Алетар просыпается с восходом солнца и наполняется жизнью. Откуда-то доносятся птичьи голоса, деревья стряхивают с листьев набранную воду, небо медленно, но уверенно набирает цвет: от нежно-инеистого оно уверенно переходит к цвету барвинка, а потом густеет до лазури, вбирая в себя краски моря. И солнце все быстрее и веселее выкатывается на небосклон, гладя лица людей своими горячими ладошками, заставляя вспыхивать искрами жизни и цветы, и деревья, и даже камни мостовой.
Я люблю этот город. И весело стучу каблучками по мостовой в ритме его дыхания. С кем-то здороваюсь, кому-то машу рукой, а потом выхожу к рыночной площади и прижимаю рукой кошелек. Обычно у лекарей не воруют, но не может же меня знать в лицо все ворье Алетара?
– Пироги! Горячие, с пылу, с жару, два медяка пара!
– Рыба! Свежая рыба!
– А кому птицу! Сама кормила, сама прибила, сама щипала, сама бы ела, да денег мало!
– Налетай, народ! Носки из овечьей шерсти!
– Да врешь ты все, собачья это шерсть!
– Сама ты собака! И лаешь похоже!
– Ах ты… овца нестриженая!
Голоса сотен людей сплетаются в причудливую мелодию. Лица, краски, запахи… Я придерживаю корзинку на рукаве и углубляюсь в это веселое кишение и смешение.
Сегодня мне нужна рыба. Свежая, ночного улова. А еще с десяток яиц и головка сыра. Хочу рыбу в кляре. Всю ночь мечтала!
Сейчас куплю, принесу домой, разделаю (еще бы лекарка этого не умела?), смешаю кляр (натереть сыр, добавить специи, пару яиц, муку до густоты сметаны), пожарю рыбу и буду таскать прямо со сковородки.
Страх сказать, когда-то я и готовить не умела! К чему аристократке? Вот приглядеть на кухне, знать, сколько чего нужно, – это другое. А самой сыр тереть, ручки пачкать… нет! Для такого слуги есть.
Хорошо хоть, госпожа Лимира пожалела меня, еще когда я у них жила, дала пару уроков. И соседки с удовольствием делятся рецептами, за что им громадная моя благодарность. Иначе жила бы я на хлебе с вареньем и желудок себе испортила в пару месяцев.
Рыба нашлась быстро. Пара морских языков, выловленных ночью, заняла свое место в корзинке, яйца я тоже прикупила, остался сыр.
– Аи-и-и!!!
Визг был такой, что я и не раздумывала.
Когда так орут, помощь лекаря очень даже может потребоваться. Ноги действовали вперед головы и несли свою хозяйку к источнику звука. Кстати. Очень кстати.
На рыночной площади, среди почтительно раздавшихся в стороны людей, на брусчатке билась в припадке падучей молодая женщина… Девушка? Почти девочка, кажется. Хотя пойми по ней сейчас возраст, когда все лицо перекошено в судороге! Светлая коса разметалась по мостовой, тело несчастной выгибалось дугой, изо рта шла пена…
– Пропустите, я лекарь!
Корзина полетела в сторону. Жалобно крякнули мне на прощание яйца.
Я огляделась, сбросила с плеч плащ, кое-как свернула его, подсунула под голову девушки – еще разобьет себе что-нибудь о мостовую…
– Помогите придержать ее! Да нет же! Не хватайте жестко, не надо! Просто придержите. И на бок, вот так…
Зубы я ей не разожму, но повернуть, чтобы язык не запал – вполне возможно. И сунуть руку под волосы, на затылок, вот так…
Вспышка силы прошла незамеченной для окружающих, под такими косами-то! Да и не требуется ее много. Так, чуть-чуть, чтобы снять скрутившие тело судороги.
Постепенно женщина расслабилась под моими пальцами, утихла… Чьи-то руки придерживали ее, не давая покалечиться. Не сильно, но твердо и уверенно. Это хорошо. Понимая, что смертей сегодня не будет, начала шуметь толпа.
– Эта… упала…
– Пена изо рта…
– Лекарка…
– Лечебница у Растума…
И словно ножом по нервам, чей-то внимательный взгляд. Кто? Я оглянулась, но поздно, необратимо поздно. Кто бы ни стоял за моей спиной, он ушел, и вместе с ним исчезло ощущение враждебности. Женщина глухо застонала под моими руками, и я переключилась на пострадавшую.
– Как вы?
Бессмысленный взгляд в ответ. Я вздохнула. Да, где-нибудь бы ее положить на часок, чтобы передохнула. И родным дать знать. Но…
– Скажите, где бы ей полежать немножко?
Ненавижу повышать голос, он у меня становится на редкость мерзким и пронзительным, но по-другому толпу не перекричать. Люди отвлеклись от Очень Важных Обсуждений и поглядели на меня. Мол, что еще надо этой лекарке? Пусть занимается своим делом! Лечит! А мы заняты, мы сплетничаем!
– Кто может приютить на пару часов эту женщину?!
Я бы распорядилась отнести ко мне домой, но не стоит. Далеко, неудобно… Больше вреда будет, чем пользы.
На мое плечо опустилась теплая ладонь. Подняла голову и столкнулась взглядом с пожилым мужчиной. Полноватый, в простой темной одежде, но ткань! Крой! Нет, это не слуга. Скорее, купец.
– У меня тут лавка рядом. И мальчишку пошлем к ее родным.
Я кивнула, не поднимаясь с булыжников. А как тут поднимешься?
Мои пальцы по-прежнему массировали шею несчастной, разминая сведенные судорогой мышцы. Заодно и силы добавляли.
– Нам бы носилки. Или…
– Сейчас решим!
Мужчина кивнул кому-то в толпе, бросил пару слов, а я могла им только восхищаться. Двое парней уже снимали дверь с ближайшей лавки, не обращая внимания на верещание торговца, и даже успели поувещевать его. В одном я узнала Лорта, слугу маркиза. С утра? На рынке? Пришел тоже свежей рыбки купить? Конечно, все возможно, да верится с трудом.
– Да потерпи ты! Не сопрем же! Что ж, девчонке на камнях лежать?
Я приглядывала за тем, как девушку – совсем молодую, лет пятнадцати – кладут на носилки. Она начала приходить в себя, взгляд голубых глаз стал более осмысленным, зрачки расширились от ужаса. Я сжала ее запястье.
– Все в порядке. Лежи, расслабься, сейчас все будет хорошо.
Лавка, в которую мы занесли девушку, торговала тканями. Мужчины аккуратно переложили пострадавшую на скамью и удалились. Лорт, поймав мой взгляд, картинно вздохнул.
– Госпожа Ветана, я вас подожду за дверью?
– Пожалуйста, – машинально согласилась я.
Сейчас меня все больше занимала девчонка, которая бледнела на глазах. Э, нет. Так и до повторного припадка недалеко. Не надо!
Я положила ей руку на лоб.
– Тебя как зовут, девочка?
– Мила…
– А живешь где? Родных позвать бы?
– У папы лавка… он пекарь…
С третьего раза Миле удалось объяснить, куда послать гонца. Мальчишка, который терся при купеческой лавке, сорвался с места так, словно ему в штаны краба кинули. Я погладила девушку по волосам.
– Успокаивайся. Ничего страшного не произошло.
Не верит. По глазам вижу.
– Я лекарка. И знаю, что с тобой было. Успокойся. Ты это перерастешь.
Дар умнее меня, и я сейчас понимаю, что произошло с девочкой. Так бывает иногда. Если сначала развитие задерживалось, а потом слишком быстрый рост, да еще крови пошли неожиданно, и дома сложности… Все реагируют по-разному. Кто-то и во сне ходить начинает, кто-то на улицу от болей выйти не может, кого-то рвет по-черному, а эту вот – так скрутило[14].
– Послушай меня внимательно, Мила. То, что с тобой сейчас случилось, – не приговор. Не надо ходить по лекарям, знахаркам, не надо глотать настои и читать заговоры. У тебя это в первый раз?
– Т-третий…
– Может повториться еще пару-тройку раз. Потом ты вырастешь, и все прекратится. Обещаю.
– А…
Я снова погладила девочку по волосам, объясняя, что так бывает. Просто тело растет, а разум не справляется с нагрузкой. И сбрасывает ее вот так.
Постепенно она затихла. А потом в лавку ворвались двое. Родители. Это точно.
– Мила!!!
Мать взревела так, что тоненько зазвенело стекло в окнах. Отец не лучше. Вместо того чтобы оттащить свою вторую половинку и успокоить, он остановился в дверях и посмотрел на девчушку так, словно она лично была виновата в своем припадке.
– Опять? Эх-х… И кто тебя замуж возьмет, такую-то!
Мила съежилась на лавке. А я почувствовала, как внутри меня волной начала подниматься ярость. Картина стала четкой и простой. Типичная мать-наседка, требовательный отец, у которого нелады с женой, резко повзрослевшая дочь, живущая в постоянном напряжении…
Встала и сильно встряхнула мать Милы за плечи. От неожиданности та даже не стала сопротивляться.
– Молчать! Будете пугать дочь – все заново начнется! Тихо садитесь рядом с ней и не причитаете. Ясно?
На меня посмотрели два круглых глаза.
– Госпожа…
– Молчать! – С каждым разом низкий уверенный рык получается все лучше. – Исполнять!