– Кто еще может мне помочь?
Молчание.
– Никто? Отлично. Начнем слева направо.
Солдаты послушно, по жесту холеной руки, подтолкнули к Моринару первого из тиртанцев. Того, кто стоял левее всех в шеренге.
Рамон сделал шаг, оказываясь у охранника за спиной. Рука зажимает голову несчастного в жестокий захват, кинжал чиркает по горлу. Тело хрипит, пытается прикрыть руками страшную рану на шее, еще не веря в свою смерть, но все уже бесполезно. Кровь струями хлещет на чисто выскобленные доски пола, окрашивая их в черный цвет – в свете факелов она не алая, нет. И в противовес страшному зрелищу белеют лица тиртанцев.
– Каждую минуту я буду убивать по одному из вас. Пока кто-нибудь не скажет мне, где рабы. Тот, кто сознается первым, может рассчитывать на… более дружелюбное обращение.
На складе повисла тишина. Моринар ждал ровно шестьдесят секунд, потом вздохнул – и показал пальцем на следующего. И все повторилось вновь. Хрип, лужа крови… Один из тиртанцев принялся блевать прямо на пол… Пусть. Кровь, смерть, жестокость отлично ломают тех, кто считает себя властелином, а остальных – грязью под ногами. И дают понять, что все преходяще. Особенно их единственная и неповторимая жизнь.
Минуту Рамон отсчитывал нарочито медленно. Третий. А вот четвертым оказался тот самый «купец», который давил на рычаг. И – не выдержал.
– Стойте! Не надо! Я все покажу!!!
– Сволочь! – прошипел Ливар. – Отец же тебя…
Рамон вздохнул – и сделал рукой более резкий жест. Вот на этот раз самонадеянного парня попинали уже от души. Даже нос сломали. Кажется, сапогом. Уж зубы точно выбили, чтобы шепелявил.
– Ты еще не понял? Твой отец ничего и никому не сделает. Это ему надо теперь бояться.
И, не тратя больше времени, направился за купцом. Ренару Дироту тяжело держать воду такое долгое время, надо бы побыстрее.
Рамон знал, что на кораблях так же свирепствует его дядя, добиваясь добровольного признания, но надеялся управиться быстрее. Как-никак, за Алонсо нет такой репутации. А вот он…
Белесый Палач? К вашим услугам, господа. Как, вы в них не нуждаетесь? А все, уже поздно. Я уже здесь. Отказываетесь? Тогда платите неустойку, компенсацию и немножечко мне, за моральный ущерб. Ваш отказ ранил меня в самое сердце, а я такой нежный, такой впечатлительный…
Подвал был сделан очень хитро. Под полом склада – еще один подвал, а уж под ним – второй, тайный. Кто там будет проверять глубину с метром в руках? И затопить несложно, и рабов никто не услышит. Кричи, не кричи, вода глушит все звуки…
Отвалить в сторону несколько тюков, выглядящих весьма громоздкими, но только с виду, вытащить доски, и вот – обитая деревом трот крышка люка. А дерево это гасит звуки, как пробка. Легкое, прочное, очень дорогое…
Работорговец лично откинул в сторону люк. Рамон кивнул одному из солдат проверить, и тот полез вниз. Через пару минут из подвала понеслись такие проклятья, что герцог даже присвистнул. Чего-то и он не знал…
– Ваша светлость, тут они в цепях.
– Ключи? – вопросительно посмотрел на боцмана Моринар.
– У Лантара…
Логично.
– Знаешь, где они лежат?
– Н-нет… Лантар лично товар на цепь сажал, сам осматривал, не доверял никому. Я только дорогу…
Рамон только вздохнул и кивнул солдатам.
– Харни, у тебя, кажется, отмычка всегда под рукой?
– Никак нет, ваша светлость.
– А если прикажу?
– Так точно, ваша светлость.
Глаза солдата посмеивались. Бывший воришка, подобранный лично Рамоном, он уважал герцога, был ему предан и пошел бы ради господина хоть в огонь, не то что в подвал работорговца.
Рамон молча кивнул на темный провал.
Харни чуть поклонился – и направился к люку.
– Подожди. На полчаса хватит.
Рамон напрягся. По вискам побежали капли пота. Кракен! Спалить к водяным весь этот склад было бы куда как проще, чем создать точечный источник света, повисший над плечом Харни. Больше контроля нужно, больше умения…
Гвардеец молча поклонился и исчез в темноте. Ругательств оттуда больше не слышалось, зато начали появляться люди. По одному. Грязные, измученные, все в нечистотах, со следами от цепей на запястьях и щиколотках…
Мужчины, женщины, несколько детей, при виде которых герцога охватило желание плюнуть на показательную казнь и заняться подлецами здесь и сейчас, используя мачту от какого-нибудь корабля вместо кола для подонка-работорговца.
Видит небо, стоило бы! Сто раз стоило!
Солдаты перехватывали пленников, направляли на выход, не давая им кинуться в ноги герцогу или хотя бы вцепиться в горло кому-нибудь из работорговцев, а там их сортировали на несколько групп – в лечебницу, по домам, в гвардейские казармы… А уж поутру разберемся точнее…
Харни с солдатом вылезли последними.
– Ваша светлость, вы этих сук побольнее казните, – от души высказался Харни. – Они знаете что удумали? Там вдоль всего подвала железяка идет, цепью обвитая, человека к ней приковали – и не дернешься. В туалет под себя, шевельнуться толком не удастся, воздуха, считай, нет… И люк в дне. Открытый…[19]
Рамон кивнул.
– Обещаю.
И обещание он намеревался сдержать.
На улице герцог взмахнул рукой, запуская в небо огненный столб – знак магу, что можно перестать держать склад. И повернулся к Лантару.
– Мы еще увидимся, молодой человек. Я вам обещаю. А это на память!
И над головой работорговца взвился огненный столб. Огонь, вызванный Рамоном, прицельно сожрал все волосы работорговца, оставив на память ожог на половину головы. Кажется, немного и лицо задело, ну… бывает! Все равно до свадьбы этот подонок не доживет, так и волноваться не о чем.
– Всех в тюрьму. В цепи потяжелее, пусть палачи вытряхивают подробности. Этого, – кивок на Лантара, – отдельно. Если кого раньше времени уморят – спрошу по всей строгости.
И, не обращая внимания на крики, стоны, жалобы и благодарности, направился к причалу. В шлюпку – и к кораблям. Со складом покончено, а вот с кораблей сигнала еще не было. Что это дядя там задерживается?
Помочь бы надо…
Ночной штурм корабля – зрелище не особенно впечатляющее. Особенно если приказано все делать по-тихому, чтобы не всполошилась вся акватория. И над душой твоей стоит злющий, как кракен, канцлер.
А потому и «Девушка», и «Заяц» были взяты на абордаж быстро и совершенно бесшумно. Подплыли ночью несколько лодок, по-тихому закинули крюки на борт, и рванулись на штурм.
Ладно, тихо закинуть абордажный крюк ни у кого не получится, а потому вахтенных перестреляли заранее – кого увидели. Да и немного их было, привыкли господа работорговцы к безнаказанности.
На палубе «Зайца» гвардейцам повезло: все прошло без особого шума и пыли. А вот на «Зубастой девушке» успели и повоевать. То ли вахтенного сняли плохо, то ли кому-то из матросов не спалось, но на корабле успели поднять тревогу. Удар, высыпали на палубу. Еще и капитан ввязался в драку, так что допрашивать сейчас было особенно некого. Половина полегла в схватке, дядя был тоже ранен в плечо.
Рамон только головой покачал.
– Как вы так неаккуратно! Дядя, ну что я Линетт скажу?
– Что муж у нее не за чужими спинами отсиживается.
– Будете отсиживаться. Отлеживаться, пока рана не заживет, – припечатал Рамон. И кивнул приплывшему с ним Харни: – Рысью в трюм. Думаю, погрузить еще никого не успели, но проверить нужно… Вы, двое, за ним!
Думал он совершенно правильно, так что вскорости из трюма начали появляться рабы. Много их сразу на корабли не переправляли, так, десятка два за ночь, а потому начинали заранее. И Рамон уже распоряжался, приказывая пересаживать пострадавших в лодки и отправить в лечебницу.
Что здесь рядом? Лечебница для бедных? Вот туда и везите! Первую помощь там точно окажут, а дальше посмотрим. Либо лекарей пригоним, либо по домам раздадим… Пострадавших – в лечебницу, и солдат, и рабов. Остальных – в казармы гвардии, будем разбираться. Матросов с корабля – в цепи и в тюрьму. А я на утренний доклад к его величеству, не возражаете, дядя? Нет? Вот и отлично…
Рамон подал знак Дироту, что все закончено, и от души зевнул. Правда, прикрылся, чтобы не заметили, а то весь образ разрушится. Палачу положено быть ужасным и устрашающим, а тут вдруг зевки! Еще бы попу почесал!
Что ж… В кои-то веки убеждаешься, что анонимные доносы – не зло. И кстати, надо найти во всем этом бардаке рыжего парня и помочь ему, что ли? Если мужчина, который рассказал герцогу про корабли, дружил с его отцом, если отец жизнью заплатил, чтобы спасти сына… Ну, такое определенно заслуживает награды. Например, маленького домика и какого-нибудь дела. Ладно, посмотрим…
Глава 11
Я думала, что у нас был безумный вечер? Не-ет… вечер у нас был просто замечательный. А вот ночь оказалась безумная. Не успела я восполнить силы, как в дверь лечебницы забарабанили. Линда распахнула ее, и на пороге оказался солдат.
– К вам сейчас доставят людей. Раненые, много… примете?
Я зашипела сквозь зубы.
– Приму, конечно, но я одна на дежурстве. Не разорваться же?
– За кем послать? – тут же сориентировался солдат.
Недолго думая, я назвала адрес Карнеша, сказав, что у него много учеников. Пусть захватывает всех, если пострадавших много.
– Очень много.
– Что случилось? Пожар? Пираты?
– Не! Палач работорговцев накрыл!
У меня чуть колени не подкосились. Палач! Работорговцев! Лорт, миленький, в ноги поклонюсь, вся выложусь, но маркизу еще десять лет жизни подарю! Спасибо, родненький! С меня причитается!
Я даже не сомневалась в своих выводах. Про работорговцев знали я и Лорт. Я ничего Моринару не говорила, значит, или на него озарение свыше (сниже?) снизошло, либо это Лорт постарался. Во второе верилось больше. Но…
Я обернулась к Линде.
– Рысью! Греем воду, как можно больше, достаем все бинты, всю карболку, кровеостанавливающие, шовный материал, иглы… Будешь помогать!