Харни Растум сидел в кресле и нежным взглядом смотрел на приглашение к королю. Лист пергамента грел душу, наполнял радостью сердце и ласкал глаза. Ах, хорошо, как же хорошо! Какой он молодец, что послушал старого друга Карна и принял к себе эту лекарочку! Как дальновидно он поступил! Как благоразумно!
Сам себе Растум признавался, что без лекарки не видать ему наград, как своей… спины. Когда он добрался до лечебницы, то ожидал чего угодно. Шума, гама, криков, скандалов… Нет! Шум, конечно, был, но по сравнению с возможными неприятностями это выглядело как райское пение.
Все было организовано и отлично работало. Во дворе на тюфяках сидели и лежали пострадавшие, горело множество согревающих костров, всех уже накормили по одному разу, а кое-кого и по второму, никого не оставили без помощи, в лечебнице спешно разбирались и уплотнялись силами самих больных, кое-кого уже и спать отправили… И над всем этим царила маленькая лекарка. Впрочем, маленькой она в тот момент не казалась.
Она переходила от одного больного к другому, успевая и приглядеть за всем, и отдать приказания, и организовать работу других людей, и рявкнуть на кого-то из соседей, которые явились с едой, слишком тяжелой для истощенных людей… Казалось, что у нее сорок глаз кольцом вокруг головы.
К тому моменту как Растум принял бразды правления, ему уже и делать ничего не надо было, просто приглядывать. Правда, и сама Ветана свалилась как подкошенная, но главное уже сделала. Ах умничка, какая же хорошая девочка… И как правильно поняла все тонкости момента! Конечно, она все сделала сама, но ведь он принял ее на работу! Учил, руководил, наставлял… И разве не заслуживает он награды за свою дальновидность? Еще как заслуживает! Вот и…
Размышления Харни прервал скрип двери. Ну что еще такое? Не могут обойтись без него? Дайте уж пожать момент своей славы! Предвкушение момента, пусть, но это не менее сладостно, чем сама награда.
Харни вскинул глаза и осекся, потому что в комнату, которая вдруг стала маленькой и очень неуютной, входил человек, которого в Раденоре боялись как огня. Герцог Моринар. Белесый палач.
Харни и сам не понял, как оказался на ногах, вытянувшись в струнку.
– В-ваша свет-тлость…
– Садитесь.
От повелительного жеста герцога Растума буквально бросило обратно в кресло.
Моринар садиться не собирался. Он нависал над Харни темной тенью и недобро улыбался.
– Расскажите мне, кто вчера лечил моего дядю?
– В-вашего дядю, ваша светлость?
Рамон нахмурился, понимая, что толку не будет. Да, этот испуганный толстяк сейчас рассказал бы ему все, вплоть до цвета нижнего белья любовницы, но он не может рассказать то, чего не знает.
– Вчера мой дядя, герцог Алонсо Моринар, был ранен. Его доставили к вам. Сегодня ему плохо. Кто его лечил?
Харни на миг задумался.
– Ваша светлость, мне сложно сказать. Ночью здесь дежурила госпожа Ветана.
– Она здесь?
– Я отослал ее домой. Девушка устала.
Рамон усмехнулся. Где живет госпожа Ветана, он отлично знал. Что ж, успеет он ее навестить.
– Что с больными, которых мы к вам направили?
– Все хорошо, люди лечатся.
Дверь скрипнула.
– Харни, в лечебнице не хватит перевязочного материала! Еще немного, и мы на повязки занавески порвем!
Рамон улыбнулся, разворачиваясь к входящему.
– Карн!
– Ваша светлость? Что случилось?
– Карн, кто лечил моего дядю вчера ночью?
– Я и лечил. Вета занималась основной массой, а мы с Бертом перевязали канцлера и отправили домой. Да там царапина, разве что чистить пришлось, пара колец от кольчуги попала.
– Ему стало плохо. Весь горит, у него лихорадка.
Удивленное и огорченное лицо Карна сказало Рамону больше, чем тысяча уверений. Карнеш невиновен. Он действительно поступил так, как говорит, и не понимает, что происходит.
– Я заеду к вам?
– Да, разумеется.
Рамон распрощался и покинул лечебницу. Пару минут он думал, не отправиться ли к лекарке, но потом махнул рукой. Его ждала прорва работы, да и в порт заехать надо, а то акула из дома – рыба в пляс… Пока дядя болеет, на него пойдет двойная нагрузка.
Рамон чуть усмехнулся. Как часто люди мечтают о кончине богатых дядюшек? Чаще, чем хотелось бы храмовникам, это точно. А он готов заплатить, чтобы дядя пожил подольше.
Жизнь – особа с весьма черным и едким юмором, это уж точно.
Харни Растум только-только перевел дух от прихода Палача, только подумал, что жизнь успокаивает свое течение, как в дверь опять постучали.
Ну, тут уж Харни и вскочил, и в поклоне согнулся…
Приближенного Фолкса в Алетаре знали. Легенды ходили о его мстительности, злопамятности, жестокости и коварстве. Но – исключительно тихим шепотом. Донесут еще, мигом станешь следующим героем легенд.
– Приближенный…
– Садись, дитя Света, – махнул рукой Фолкс. Сверкнули драгоценные камни в перстнях, и Харни мгновенно преисполнился зависти. Хоть он и не бедствовал, а все же позволить себе рубин с голубиное яйцо величиной и густо-синий сапфир не меньшего размера попросту не мог. И не по чину, и не по деньгам. – Ты, верно, гадаешь, что привело меня сюда?
– Что бы ни было – не сомневаюсь, что это ко благу всех детей Света! – отрапортовал Харни, преданно выпучив глаза.
Фолкс усмехнулся. Конечно, в эти гримасы он не поверил, но тут же главное, чтобы ему не мешали? Правильно?
– Истинно рассуждаешь, дитя Света. В Храме один из слуг его выступил с предложением…
Харни всем видом изображал напряженное внимание и любопытство, но молчал.
– Случается ведь и так, что люди здесь умирают…
– Мы не можем спасти всех, – помрачнел Харни. – Пытаемся, но не всегда получается.
– Я не виню тебя в этом, но не горько ли, что люди уходят в мир иной, не очистив перед этим душу?
– Горестно сие, – закивал Харни, всеми силами запихивая обратно ядовитый вопрос: «Прачек пришлете?» И не прогадал.
Приближенный погладил подбородок, на этот раз уже другой рукой, демонстрируя перстень с изумрудом в окружении янтаря и кольцо с крупной жемчужиной голубого цвета.
– Храм принял решение прислать сюда служителя, коий будет напутствовать несчастных. Надеюсь, это не отяготит работающих в лечебнице?
Харни истово замотал головой.
– Конечно, нет! То есть не отяготит! Вы же понимаете – это так полезно и важно! И поговорить иногда хочется с умным и грамотным человеком, который снимет груз с твоей души, и…
Приближенный поднял руку, останавливая словоразлив.
– Найдется комнатка для скромного служителя?
– Постараемся найти! – отрапортовал Харни. – Только прошу не гневаться, лечебница наша не из богатых, особых условий предоставить не можем…
Приближенный повел запястьем.
– Важны не условия, а желание…
Харни опять закивал, прикидывая, что угловая комната в самый раз будет. А что там трещины по штукатурке, крыша подтекает и плесень завелась… Ну, бывает. Не дворец, чай! Пусть служитель сам и разбирается… хе-хе, с ближайшим родственником! Вот!
Приближенный удалился, довольно улыбаясь, а Харни плюнул и удрал из кабинета. На сегодня у него был явный перебор. Королевский гонец, Белесый Палач, приближенный Фолкс… Лучше сбежать, пока нелегкая кого похуже не принесла!
Вот!
Поскольку в лечебнице ничего не отыскалось, Рамон решил заняться тиртанцами. Как – заняться? На то палачи есть, профессиональные, опытные, кого угодно разговорят! Этим они и занимались остаток ночи, утро, день… Надо бы съездить, забрать протоколы да и узнать – что там интересного рассказали пленники?
В пыточных Рамон пробыл часов шесть, но рыбешка стоила рыбалки. Ох стоила! Оказывается, трей Лантар занимался своим промыслом не просто так, нет. У него был – и есть! – компаньон в Алетаре. Правда, имени компаньона никто не знает, но ведь можно и у трея спросить лично? Палачи обещают справиться. А если нет… Некромант никогда не откажет в такой мизерной помощи!
Дело поставлено на поток, у трея несколько кораблей, малым не десяток, и в год они приносят очень кругленькую сумму. Даже с учетом всех вычетов, смертей, наценок… Казна Алетара столько не зарабатывает! Ладно, зарабатывает и больше, так то казна, а не поганый работорговец! И длится вся эта история уж несколько лет, кажется, шесть, но, может, и больше. Кто ж считает? Дело матроса – плавать, а уж что там капитан прикажет…
Когда Рамон выходил из тюрьмы, руки у него чесались. И на трея, и на Тиртан, и вообще. Доберется он до этих подонков, ох доберется. Но самого жизненно необходимого ему никто не сказал! Вот ведь беда! Узники клялись и божились, что никто из них не пользуется ядами! И оружие они ничем не смазывают! К чему? Самый обычный рейс, постоять в порту, забрать рабов – и уплыть. Все как всегда! И готовиться, и… Вот первые рейсы – да! Там нервишки вибрировали, а потом расслабились, хватку потеряли… Кто ж мог ожидать? Рыжий вор? Да пес его знает! Наверное, им занимались люди компаньона, на берегу… Нет, никто не помнит. Просто Ливар шел в порт, отмечался каждый раз в канцелярии… нет-нет, он не знает, кто там… правда не знает… НЕ НАДО!!! НЕ ЗНАЮ!!!
И палач соглашался с этими выводами. Не знает…
Что ж, значит, есть и другой конец цепочки. И за него предстоит потянуть на берегу. Рамон собирался этим заняться. Или нет – пусть дядя займется, когда выздоровеет, у него лучше получается. Намного лучше.
Лишь бы выздоровел!
Я как раз стояла на коленях в пыли и ожесточенно пропалывала свой клочок земли от сорняков, когда в калитку постучались, и за забором обнаружился Харни Растум.
– Госпожа Ветана?
Сиял он так, что хоть на маяке вешай.
– Господин Растум?
Я особого энтузиазма не проявляла.
– Вы меня не пригласите войти?
– Прошу.
С неохотой я поднялась с колен. Мне оставалось совсем немного, и вдохновение было, а вот останется ли оно после визита начальства? Кто ж его знает… Пришел бы на часок попозже, я бы как раз взвар пила… Впрочем, Харни Растум не настаивал на приглашении в дом. Вместо этого он протянул мне свиток с большой печатью на шнурке.