А чем я была хуже остальных? Гулящие, пьющие, отвратительные дети, живущие для себя, были эгоистами. Они жили так, как хотели. Или я, всю свою жизнь, предлагающая себя для любви к вам. Папа, мама… Что я получила? Ничего…
Жизнь сделала меня суровой, жестокой, но справедливой. Я умею ценить добро. Я его понимаю. Я вижу лукавство. Но я ненавижу людей, которые двуличные. Которые где-то на людях одни, а дома они совсем другие. Это то, с чем я жила всю свою жизнь. Как говорила моя бабушка, пусть земля ей будет пухом: «Кукушка сделала одно яйцо, и то не знала, в какое гнездо его подкинуть». Хорошо, меня сунули в гнездо к моей бабушке. На столько, на сколько позволила длина ее жизни, она это яйцо сохранила. Она была всегда настоящая, какая она есть. И не нужно было краснеть за то, что происходит вне дома. Когда человек для людей окружающей среды становится идеальным, а придя домой, он становится полной скотиной, скандалистом, неврастеником, жестоким и ненавидящим человеком.
За что ты не любила моего отца? За что? Да, он был слабым. Но ты выбрала этого слабого человека. Ты его выбрала, жила с ним, даже воспроизвела меня. Почему ты не помогла ему стать сильным? Затюкала его, не дала подняться, просто свернула в рулет. А потом хотела получить от него каких-то серьезных мужских поступков. А он просто хотел тепла, нежности и ласки. Поэтому он выбрал женщину ту, которая смогла ему это дать. Я даже не упрекаю эту женщину, что по какой-то причине я не стала ей нужна. А за что мне ее упрекнуть? Ей хотелось побыть с моим отцом. Отцу с ней. Зачем им я? Девочка, которая уже вставала на путь практически совершеннолетия. Ведь все дети устраивают свою личную жизнь. Разве родители не имеют право на счастье? Конечно, имеют.
Единственное, за что у меня сохраняется обида на своего отца, – это за то, что он ни разу за все эти годы не пришел на могилу своей матери, т. е. моей бабушки. Я это знаю точно. Я считывала это энергетически. Мне всегда хотелось ощутить его присутствие на ее могиле, но я ничего этого не чувствовала. Я знаю, что он не приходил и никогда не был там. В последний раз он был на этой могиле в день похорон. Это ужасно! И вообще все как-то грязно, мерзко… Все наслаивается одно на другое. Бабуля…
Мне очень жаль, но я до сих пор думаю о том, как лаконично, планомерно, систематически моя мать рассоривала нас, когда мы только попытались помириться. Да, у нас была сложная ситуация, мы разругались с бабушкой. Мы разменяли квартиру. Мы совершили самую большую ошибку. Ведь никто не был нужен никому. Ни я матери и отцу, ни она им тоже. И вдруг мы поссорились. Так случается. Мы разменяли жилье, и моя мать, как змея, своим шипением подливала масло в огонь: «Тебе надо иметь свое жилье, нужно не зависеть ни от кого». Отодвигала нас друг от друга, а к чему это привело… Потом мы нашли путь, общий знаменатель. Мы даже порыдали друг у друга на груди, но у нас не хватило жизненного времени, чтобы воссоединиться вновь. Наша жизнь была разрушена, и бабушка ушла из жизни, а я до сих пор чувствую себя виноватой в этом. А зачем нужно было разрушать все это. Ведь мы как жили вдвоем, так и могли жить дальше. Просто не надо слушать никогда и никого. Нужно жить так, как ты чувствуешь. И даже если тебе дает советы человек, родной тебе по крови, надо прислушиваться к тому, что говорит тебе свое сердце. Кто знает, в какие дебри может это привести. А вдруг это приведет в те дебри, в которые привело меня в свое время. Это же страшно, послушать кого-то, совершить кучу ошибок и просто не успеть решить вопрос в другую сторону. Вот в чем обида. А потом наступает период времени, когда ты остаешься один и ты не нужен никому. И тот единственный человек, который тебя холил, лелеял, любил, твоя любимая родная бабушка, ее уже нет. И не у кого порыдать на груди. Некому упасть на плечо. Никого нет. Твоя мать устроила свою жизнь и живет отдельно, и все прекрасно. Твой отец также женился и тоже живет, ему также хорошо. Все надавали кучу советов. Уши были растопырены. Мы эти советы послушали. Но суть вопроса – ты остался и остаешься один. Советчиков много, толку нет. Каждый живет своей жизнью, а ты нет.
Что такое двуличие? Это когда человек где-то один, а дома он другой. Почему вы не покажете свои истинные лица на работе, со знакомыми, которые все рвут глотки за вас, топают ногами и кричат, все плохие, вы одна-единственная и великолепная, как это было с моей матерью. Представляете, развестись и остаться с отцом в 90-е годы, даже чуть раньше. Как смотрела на это общественность? Никто не думал, что это будет ломать мою жизнь, мое развитие, мою прекрасную учебу. Всем было плевать. Всем было интересно, как же так, интеллигентная семья распалась, а дочь осталась с отцом. Ну, наверное, были на это причины!
Что я получила с этого, ничего! Все только посочувствовали моей матери, какая у нее дочь тварь.
О том, какая была мать на самом деле, не знал никто. Я тоже любила ее вспоминать в этом белом порхающем халате. Но это было не ее истинное лицо. До сорока с лишним лет я уговаривала себя, думала об этом, пыталась простить, анализировать, но в конце концов просто внутри что-то умерло и моих чувств не стало, и я умерла для нее, и она умерла для меня.
Сказать, что мне жаль, я солгу. Я не умею лгать. Нет, мне не жаль. У меня просто нет ее. У меня есть другая мать, которая подобрала меня, пригрела, всегда была со мной рядом и которую я, как последняя тварь, просто предала. Это моя оценка себя. Предала своим поведением, своим ощущением. От того, что я потом осознала, что я в чем-то была неправа, что мне было мало лет, лично для меня это совсем не оправдание. Для меня это просто боль, которую я несу годами. Я не могу ее ни забыть, ни заесть, ни запить. Не знаю, как с этим жить. Не знаю, как дать совет людям, которые оказались в моей ситуации, потому что есть вещи, которые нельзя изжить из себя. И, может быть, хорошо, что есть некое наказание, которое мы несем на себе, всю эту душевную боль, для того, чтобы она нас терзала. Может, это и есть то наказание, которое мы должны получить за то, что мы совершаем какие-то непоправимые ошибки.
Сколько слов, сколько проклятий слушаем друг от друга, когда сердимся, когда мать клянет тебя в лицо, в спину, в бока. Проклинает тебя страшными словами, желая страшных вещей. Может быть, то, что я имею сейчас плохого, – это и есть те пожелания. Я до сих пор думаю об этом. Ведь силу родовой ветки – ее никто не отменял. А моя мать столько гадости наговорила мне, что теперь, пожалуй, есть возможность задуматься, откуда есть страшные вещи в моей жизни, с которыми нужно жить, спать и сходить с ума. И, может быть, это как раз и есть то материнское проклятие. И это не только итог моей жизни с бабушкой…
Я много лет думала о ней. Я пыталась достучаться. Я пыталась найти ее. Я пыталась найти себя. Но я поняла, что это не нужно. И в один из дней я встала и поняла, что она умерла для меня. Жалею ли я об этом? Наверное, нет. Она как была эгоисткой и себялюбкой, так и осталась. Ничего не поменялось. Когда я проматываю свою жизнь назад, я жалею только об одном, что я не бежала от нее, пока была молодой, далеко-далеко, чтобы не слышать, не видеть ее, не ощущать, потому что самое сильное в родовой ветви – это напрямую сказанные слова, которые мы слышим. Даже если нас обсуждают где-то между родственниками, между чужими людьми, это не так влияет. Но когда-то, очень-очень давно, мы поругались с ней очень сильно. Мы даже не берем ту гадость, которую она несла в мой адрес всегда, это не важно. Но тот день я запомню на всю свою жизнь. Я кричала в телефон после ее проклятий, что я возвращаю их обратно. Я не учла силу ее ненависти, которая уже змеей заползала внутрь меня. И через день или два я забеременела. Я родила больного ребенка, как называют их теперь, особенного. Ее проклятия долетели.
То, что она послала мне, с этим приходится жить, думать, спать двадцать четыре часа в сутки. У меня есть дикое желание, чтобы люди поняли мой внутренний мир, чем я живу и дышу. Главное, чтобы на моем примере они научились принимать собственные решения и не совершать подобных ошибок.
Самое страшное – это материнская ненависть. Да, она не убила меня напрямую, но обрекла меня на муки, с которыми я живу последние годы, родив сына. Он в своем возрасте находится на уровне трехлетнего ребенка. Ее проклятия сбываются.
Самое главное, я познала любовь к детям. Любовь к жизни. Я пытаюсь сделать жизнь других людей лучше, чем она есть у них. Главное в этой жизни – всегда оставаться человеком, иметь сердце и душу.
Не придумали слов, которые могут утешить мать, имеющую таких детей. Я не знаю, с чем это сравнить. С этим нужно спать, жить, это переваривать. Это нельзя объяснить. Человеку, который этого не испытал, это просто нельзя понять.
Я проверяла своего сына на порчу, на все дела, и когда медики ставили диагноз, что он всегда будет такой, я просто сошла с ума. Я кричала, билась головой и не могла это все принять. Но я ведь понимаю больше. Я понимаю, что это сила слова, сказанного по родовой ветке. Ее нельзя отменить. Как отменить то, что придумала природа? Природа придумывает только канал, соединяющий нас с родней. Природа не придумывает ненависть, уничтожающую наш род. Нам не за что винить ее. Нам есть за что винить только себя. Когда люди становятся животными и не думают о том, что они желают своим детям, своим внукам. А с этим же надо жить… Жить… И у этих детей нет будущего. Он всю жизнь остается маленьким мальчиком.
Где справедливость в жизни? Ее нет. Ее просто нет! Я не знаю, как остановить ненависть. Как заставить полоумных родственников не открыть свой поганый, грязный рот, я не знаю. Я просто не знаю. Для этого надо просто быть человеком, а не животным. И думать не только о себе, а о последствиях, которые несут слова и мысли, сказанные по родовой ветке. Можно помочь половине человечества, но не помочь себе, потому что твоя собственная мать повесила на это замок. Это так страшно… Ненависть по родовой ветке – это круче любого воздействия…