– Кажется, мое поведение тебя немного смущает, – сказал Кейн.
Майра кивнула, не решаясь теперь что-либо говорить: смущение, слишком банальное слово, отнюдь не соответствовало тому, что она чувствовала.
– Ты все поймешь через несколько минут, – продолжал Кейн. – Тебе не о чем беспокоиться, даю слово.
Майре очень хотелось ему верить.
– Зачем ты отключил телефон? – робко спросила она. Посадив Говарда в сундук, Кейн перерезал ножницами телефонный провод.
– Чтобы никто не нарушил нашего уединения, – весело произнес Кейн, усмехнувшись, как шкодливый мальчишка. – Очень важно, жизненно важно, не напортачить в мелочах, а общая картина достаточно скоро станет тебе ясна.
Он положил на стол плоский кейс из сундука и сказал:
– Теперь отправляйся на диван и сиди там.
Майра схватилась за костыли и поковыляла к дивану.
– Ты можешь ходить без костылей? – спросил Кейн.
– Нет, – сама не зная зачем, солгала Майра.
Кейн пристально смотрел на девушку несколько секунд, словно стараясь понять, было ли это утверждение правдой, затем забрал у Майры костыли и прислонил их к стене возле окна. Казалось, он отдалился на огромное расстояние, хотя находился лишь в другом конце комнаты в шести метрах от нее, однако Майре, несмотря ни на что, хотелось быть рядом с Кейном, поэтому любое расстояние представлялось ей бесконечно большим.
Кейн открыл кейс. Майре с дивана не было видно, что в нем. Кейн вынул три коротких алюминиевых штырька и соединил их. Получилась подставка-тренога чуть повыше, чем у телескопа. «Похоже на подставку теодолита», – подумала Майра. Кейн поставил треножник на подоконник рядом с телескопом и попытался открыть окно. Квартира не проветривалась уже много лет: мать Майры опасалась, что пыль и сажа городского смога будут оседать на мебели, поэтому сколько Майра себя помнила свежесть воздуха в их квартире поддерживал кондиционер. Окна давно заклинило.
Кейн обстучал оконную раму ребром ладони, подергал за ручку и снова обстучал раму. Не добившись результата, он сходил на кухню за молотком и принялся колотить им по раме, затем опять стал дергать за ручку.
От прилагаемых усилий его лицо побагровело, на шее выступили жилы. В конце концов он сдался и, пожав плечами, повернулся к Майре.
– Ничего другого не остается. – Он вновь взял молоток и спросил с усмешкой: – Ты позволишь?
Майра не поняла, что он хочет сделать и зачем спрашивает у нее разрешения, но на всякий случай кивнула. Кейн разбил молотком стекло, затем педантично обколотил все застрявшие в раме острые осколки, пока от них не осталось ни единой зазубрины, о которую можно было бы пораниться.
– Любая работа достойна того, чтобы ее делали хорошо, – назидательно произнес Кейн с усмешкой. Он, очевидно, был до крайности доволен собой.
В комнату ворвался ветерок. Майра впервые за несколько месяцев ощутила запах города. Ей в уши ударил уличный шум, смешанный со странным шуршанием и тихим завыванием. Миг спустя девушка поняла, что это пение ветра, никогда не затихающего на высоте тридцать четвертого этажа.
Кейн возвратился к столу, и Майра со все возрастающим ужасом наблюдала, как он, деталь за деталью, собирает винтовку. У нее вырвался стон. Кейн поднял глаза и ласково сказал:
– Все не так страшно, как выглядит. Вот увидишь, дорогая, все будет хорошо.
До Майры наконец дошло, что все его поцелуи и ласки были всего лишь искусным притворством, призванным успокоить жертву, влекомую под топор палача.
«Он собирается нас убить, – яркими буквами проступило у нее в мозгу сквозь туман прежнего непонимания. – Сначала кого-то еще, затем Говарда и меня».
Беккер и Карен поднялись на лифте на тридцать третий этаж, покинув кабину этажом ниже квартиры Голдсмитов.
– Я не хочу, чтобы он вышел из квартиры взглянуть, не вертится ли кто-нибудь около лифта, – пояснил свои действия Беккер. – Он сейчас наверняка будет убивать при малейшем намеке на опасность. Его время истекает. Если я прав и он намерен стрелять в Арафата, когда тот прибудет в ООН, ему осталось ждать, – Беккер бросил взгляд на часы, – полчаса. Времени на расспросы и раздумья у него нет. Он просто убьет любого, кто покажется ему подозрительным. Понимаешь?
– Да, – сказала Карен, надеясь, что ей удается скрывать нервозность.
– Может быть, Хэтчер прав, и его здесь нет. Мы должны это выяснить. Если ты его увидишь, немедленно уходи, поняла меня? Немедленно. Не приближайся к нему и ни в коем случае не дай ему подойти к тебе вплотную. Ты все поняла?
– Да.
– Карен, я говорю это предельно серьезно. Предельно. Если ты его увидишь, даже услышишь, что он там, уходи, не медля ни секунды. Не воображай, что тебе удастся с ним справиться или обвести его вокруг пальца. И не думай, что твой уход будет доказательством твоей трусости. Здесь нет речи о трусости, я не ставлю под сомнение твое мужество, просто риск слишком велик, поэтому при малейшей опасности исчезай.
– Джон, я – агент, прошедший специальную подготовку, я могу за себя постоять.
– В данном случае твоя подготовка не годится. Возможности этого человека намного превосходят все, чему тебя обучили в академии. К тому же, в момент встречи лицом к лицу тебя неизбежно охватит нерешительность. Это естественно: ты – не он, у тебя нет его навыков и опыта. Ты заколеблешься на полсекунды или даже меньше, но за это время с тобой будет покончено, потому что он вообще не станет колебаться в выборе решения. Это ясно?
– Ты пытаешься напугать меня до безумия?
– Совершенно верно. Мне нужно, чтобы ты была достаточно напугана и в связи с этим поступила так, как я говорю. И не надейся, что тебе удастся победить страх или как-то справиться с ним. Испуганный человек, пусть даже совсем чуть-чуть, неизбежно колеблется, прежде чем действовать. Это следствие страха.
Карен кивнула.
– Я поняла, что от меня требуется. Моя задача – установить, в квартире он или нет, и если в квартире, не вступая с ним в контакт, немедленно доложить об этом тебе.
– Как ты сказала – установить? По-моему, ты слишком долго общалась с Хэтчером.
– Как ты думаешь, у нас получится? – спросила Карен, с надеждой глядя Беккеру в глаза.
Он взял руку девушки в ладони и тихо проговорил:
– Не надо тебе вообще ходить туда.
– Но тебе же нельзя, – возразила Карен. – Он тебя знает, она тоже. Тебе просто не откроют дверь.
– Мы можем подождать возвращения Хэтчера, – предложил Беккер.
Карен ласково провела пальцами по его щеке.
– Нет, и давай прекратим ненужные пререкания. Я хочу пройти через это испытание.
Дверной звонок пронзительным криком разорвал тишину. Не успела Майра ахнуть и повернуться к прихожей, как Кейн уже был около нее.
– Кто это? – резко спросил он шепотом, словно Майра могла видеть, кто стоит по ту сторону двери.
– Не знаю. Снизу никто не предупреждал о своем приходе. Должно быть, кто-то из соседей.
– К вам заходят соседи? – подозрительно спросил Кейн.
– Иногда бывает, – снова солгала Майра. Соседи заглядывали к ним крайне редко. С некоторыми жильцами со своего этажа Майра вообще никогда не встречалась. – Они изредка заходят занять что-нибудь по хозяйству.
Звонок настойчиво прозвенел во второй раз.
– Избавься от него, – прошептал Кейн. – Я буду в комнате с Говардом, понятно?
Понятно ли ей? «Нет, ничего, абсолютно ничего», – горько подумала Майра. Она застряла в кошмарном лабиринте без указательных знаков, однако угрозу в голосе Кейна распознала без труда и сказала:
– Да.
Кейн взглянул на часы. Звонок прозвучал в третий раз: кто бы это ни был, он явно не собирался уходить.
– Избавься от него побыстрее, – приказал Кейн.
– Мои костыли, – напомнила Майра. Она было двинулась к двери без них, но вовремя спохватилась и остановилась, прежде чем Кейн это заметил. Ей в голову запала одна мысль.
Кейн быстро сбегал за костылями, вложил их девушке в руки и наклонился к уху Майры без намека на прежнюю чувственность и страсть.
– Если вздумаешь убежать, Говард умрет раньше, чем ты вернешься, – прошептал он.
– Я поняла, – ответила Майра. Кейн скрылся в своей спальне, и девушка побрела в прихожую.
Когда она открыла дверь, это создало тягу, и ветер из разбитого окна, устремившись в прихожую, взъерошил волосы стоявшей на пороге молодой женщины.
– Привет, – оживленно поздоровалась она. – Меня зовут Карен Крист, я только что переехала в квартиру «34 К», это дальше по коридору, знаете? Мне еще не установили телефон, а с моей кошкой неожиданно что-то случилось. Она на меня бросается. Мне нужно срочно разыскать ветеринара.
– Ваша кошка? – тупо повторила Майра. Слова женщины она воспринимала лишь краешком сознания: образ Кейна с винтовкой в руках, стоявшего за закрытой дверью, мешал ей сосредоточиться на чем-либо другом. – Я вас не побеспокою. Я очень волнуюсь за Кики. Я только на минутку, обещаю, – сказала женщина и, слегка нагнувшись, заглянула в квартиру. Снова подул ветер. Бумаги на столе Майры затрепетали. – О, я и не знала, что можно открывать окна, – проговорила женщина.
«Ей многое видно, – подумала Майра. – Часть гостиной и окно, однако дверь в спальню матери ей не видна, значит и ее оттуда не видно». Майру внезапно пронзило сознание, что ее саму тоже нельзя увидеть из спальни Кейна, а входная дверь открыта: один шаг, и она на свободе. Насколько быстро она сумеет вызвать помощь? Недостаточно быстро. Вообще не успеет.
– Вам нехорошо? – спросила вдруг женщина. – Вы выглядите как-то странно... С вами все в порядке?
Что Майра могла ей сказать? Как предупредить, чтобы она подняла тревогу, а Кейн об этом не догадался? Он, конечно, подслушивает. Но он не может ее видеть, подумала Майра с надеждой. А если она ошибается?
– Со мной все нормально, – громко ответила она, стараясь передать сигнал опасности глазами, но молодая женщина вновь смотрела мимо нее на окно.
– Похоже, у вас разбилось окно. Вам не нужно помочь убрать стекло?