Ведагор уверенно шел вперед, изредка оглядываясь на Найдану, а убедившись, что она идет где-то следом, шел дальше. Найдане было неловко окликнуть его и попросить, чтобы подождал. Ведь она сама напросилась с ним, убеждала еще, что не будет обузой.
– Подожди! – наконец не выдержала Найдана и рухнула прямо там, где остановилась, не выбирая удобную кочку или поваленное дерево.
– Устала? – Ведагор подошел к ней и присел рядом. Он посмотрел на солнце, которое клонилось к вечеру, достал из котомки хлеб, отломил кусок для Найданы, затем для себя и сказал: – Что ж, можно и отдохнуть. Немного осталось. Чую ее уже. Ты-то чуешь?
Найдана помотала головой: она так устала, что была не в силах что-то чувствовать. Да и не прислушивалась она к своим ощущениям. Старалась лишь бы только не упасть да от Ведагора не отстать. Самое время сделать передышку. Сейчас они отдохнут, поедят, и можно идти дальше.
– Кто эта Зугарха? – спросила Найдана. – Мы к ней идем или нужно просто пройти по ее владениям?
– К ней самой, – ответил Ведагор. – Никто не хочет с ней встречаться, и я все думал, как бы оттянуть эту встречу. Но вторая часть предсказания у нее. Ворон знает, что никто из живых не сунется к Зугархе. Она, возможно, и не знает, что это за дощечка.
– Да кто же она такая, эта Зугарха? – удивилась Найдана.
– Стражница. Ее жилище на границе Яви и Нави. Дальше – мир мертвых.
Найдана сглотнула. Вспомнились истории, которые она слышала в детстве, когда собирались в доме Лады и пряли или вышивали. Говорили тогда про стражницу, правда, имени не называли. «А что говорили-то? – Найдана попыталась вспомнить. – Людей, что ли, она ест. Живые к ней и не ходят. И леса эти седьмой дорогой огибают…»
Солнце уже стояло так низко, что едва можно было различить сквозь стволы деревьев сторону, куда оно собралось на ночной покой. Тьма потихоньку подкрадывалась. Она делала это медленно, словно наслаждаясь своей властью. Сейчас солнце спрячется, и тогда ночь черной кошкой напрыгнет на все живое. Остались считаные мгновения до того момента. А грань между днем и ночью иногда вселяет больше тревог и страхов, чем сама ночь.
Повеяло легкой прохладой. Не ветер. А будто кто-то прошел совсем рядом. Кажется, Найдана даже почувствовала прикосновение. Легкое и тонкое, как паутина. Почти невесомое, но вызывает содрогание. Вдруг стало так жутко! Сразу чувства, которые до этого мирно спали, резко обострились. Несмотря на усталость. Найдана вдруг четко ощутила взгляд. Колкий, внимательный, пытливый, он будто прилипал к ней и жег изнутри.
– Да, я тоже ее чувствую, – зашептала Найдана и невольно оглянулась: слишком уж явными были ощущения. – Будто кто-то смотрит на меня. Она совсем рядом?
– Нет, мы еще не дошли до ее жилища. Но она наблюдает за нами, – ответил Ведагор.
Найдана пристально посмотрела на старца. Он не улыбался, а значит, говорил серьезно. И от этого становилось еще страшнее.
– Но ты сказал, что немного осталось, – робко произнесла Найдана. – Солнце уже садится. Мы что, ночью к этой Зугархе попадем?
– Нет, ночью нам нужно отдохнуть, а завтра с утра снова двинемся в путь.
– Как в путь? – удивилась Найдана. – Опять в путь?
Ведагор кивнул, молча жуя хлеб. Найдана хотела еще уточнить, но махнула рукой и принялась за свою краюху.
Старик был привычен устраиваться на ночлег там, где его застала ночь. Он легко сооружал постель из еловых лап, сверху накидывал ветки потоньше и помягче – березы или осины, а то и какого другого лиственного дерева. Найдана ломала ветки и укладывала их так, как это делал Ведагор. Затем попробовала рукой – постель получилась мягкая и упругая, ничуть не хуже перины. Молодые листочки такие мягкие и нежные, а от их аромата забываешь об усталости. Да что говорить – обо всем забываешь и сам не замечаешь, как подкрадывается сон…
– Ну как, мягко спать под небом-то? – смеясь, спросил Ведагор.
Найдана потянулась, жмурясь от утреннего солнца и вдыхая полной грудью свежий, еще не успевший как следует прогреться воздух.
– Ладно, вставай уже, потягуха! Некогда валяться. Эдак мы с тобой долго идти будем, – сказал Ведагор с напускной строгостью, но его глаза щурились от улыбки.
Ели на ходу, чтоб не задерживаться. Да и что застолье устраивать – краюха хлеба и вода из ручья, попавшегося по дороге. Вскоре лес начал сгущаться. Елки растопырили в разные стороны свои широкие лапы, словно пытаясь взяться за руки и окружить нерадивых путников, не пустить их в запретный лес. Макушки деревьев смыкались, заслоняя небо. И утро будто сразу переросло в вечер, минуя день. Седой мох спутанными лохмами свисал с веток. Старые сухие стволы с облетевшей корой уныло тянули свои голые серые ветки к соседним деревьям, тем, что покрепче, чтоб зацепиться и не упасть на землю. Потому что поваленное дерево – мертвое дерево. Оно живо, пока стоит и тянется к свету. А как только упадет – здесь, внизу, без доступа солнечных лучей у него нет шансов.
Найдана опасливо озиралась по сторонам. Все здесь казалось ей мрачным и страшным. Никогда она не видела такого неприятного леса. Еще эта паутина, как нарочно растянутая именно на их пути. Найдана прошла между деревьями и угодила лицом в липкие прозрачные сети паука-охотника.
– Брр!.. Фуэ!.. – не сдержавшись, от отвращения замахала руками она, прыгая на месте.
– Ну что? – обернулся Ведагор.
– Паутина, – пояснила Найдана, показывая на растопыренных пальцах остатки нитей.
– И что? – не понимая, уставился на нее Ведагор.
Найдана неловко спрятала руки за спину. Действительно, чего она так разволновалась? В лесу же находится, а не в тереме каком. Если в избе пауки плетут свои сети, что уж говорить про лес? Здесь им самый дом и свобода. Но попадать лицом в паутину все равно неприятно. Найдана передернула плечами и поморщилась, вспомнив ощущения.
Солнечные лучи не могли пробраться сквозь густые еловые заросли, поэтому на земле не было ни травинки, ни цветочка – лишь старая, перепревшая, коричневая хвоя да, в лучшем случае, мох собирался редкими пятаками там, где посветлее. Непонятно, каким чудом мох распознавал эти светлые места. Ведь они почти ничем не отличались от темных, и все же…
Впереди показался ровный ряд деревьев. Плотно прижатые друг к другу стволами, лишенными веток, они представляли собой непроходимую преграду. «Это частокол!» – догадалась Найдана. Значит, они почти пришли.
Выйдя к частоколу, путники остановились. Найдана потихоньку выдохнула, поглядев вверх. С заостренных верхушек кольев на них смотрели пустыми глазницами выбеленные дождями и ветрами черепа. Они скалились страшными зубастыми улыбками, словно наперед зная, что ожидает путников за частоколом. «Слава Сварогу, это не человечьи», – подумала Найдана. Удлиненные морды ухмылялись ее мыслям и таращили на нее черные глазницы. Вдруг из одной с громким чириканьем вылетела маленькая птичка, видимо устроившая себе гнездо в пустом черепе. Найдана от неожиданности вздрогнула и только тут увидела, что Ведагора рядом нет. Засмотревшись на черепа, девочка не заметила, как он отошел вдоль частокола в поисках ворот, калитки или хотя бы лазейки, через которую можно попасть внутрь. Спохватившись, Найдана побежала за ним, с опаской косясь на черепа. Она хоть и понимала, что они мертвые и не причинят ей вреда, но мало ли. Место уж больно непростое… Найдана то и дело поглядывала на Ведагора, но напрямую высказать ему свои опасения стеснялась. Не хотела, чтобы он знал, что ей страшно.
– Вот они, ворота, – шепотом сказал Ведагор.
Ворота оказались маленькой низкой калиткой, встроенной в забор таким образом, что над ней тоже продолжался частокол, окружавший сплошным кольцом жилище Зугархи. Поэтому, проходя через нее, и Найдане пришлось бы пригнуть голову, что уж говорить о рослом Ведагоре. Этот проход был даже ниже, чем в его жилище. Но там такой вход делался намеренно, для сохранения тепла зимой, а здесь зачем? Непонятно. На дощатой двери не было ручки, за которую можно потянуть, зато болталась длинная, прямая белая кость. Привязанная веревкой за один конец, вторым она тихо побрякивала, перекатываясь от ветра. Найдана настороженно посмотрела на Ведагора: видит ли он это и что будет делать? Старец осторожно толкнул калитку, но та не поддалась. Тогда Ведагор, немного подумав, взял в руку кость и постучал свободным концом по двери. Уже только от того, что он дотронулся до этой штуки, Найдана содрогнулась и невольно поморщилась. Но это его действие помогло: с той стороны послышалось шебуршание и, похоже, недовольное ворчание. Найдана чуть придвинула ухо к калитке, чтобы разобрать, что там происходит. Звуки приближались.
– Чего надо? Или заблудились? – вдруг неожиданно громко раздался вопрос одновременно с резким и визгливым скрипом открывающейся калитки.
Найдана аж подскочила на месте и отшатнулась. Калитка была открыта на одну пядь, и в этот узкий проем высунулось сморщенное черное лицо старухи, на котором было невозможно разобрать, где глаза, где нос, где рот. Седые спутанные волосы падали на лицо и плечи, напоминая те серые клочья мха, свисавшие с деревьев, что встретились им по пути сюда.
– Нам нужна твоя помощь, Зугарха, – робко сказал Ведагор.
– Помощь дорого стоит, – неприветливо проскрипела старуха. Ее голос мало отличался от скрипа старой калитки. – Готов расплачиваться?
– Готов, – ответил Ведагор.
Найдана с удивлением смотрела, как робел Ведагор перед этой грязной скрюченной старухой. Должно быть, она и правда такая важная.
Старуха тем временем повела носом в сторону Найданы.
– Кого ты ко мне привел? – недовольно спросила она.
– Внучка моя, – представил Ведагор.
– Врешь. Ой, врешь! – Старуха то ли засмеялась, то ли закашляла. – Она знает, кто я?
– Знает. Я сказал ей.
Зугарха немного подумала, будто сомневаясь, и, наконец, ответила:
– Ну проходите.
Невыносимо тягуче визжа и скрипя, калитка открылась шире.